— Перестаньте! — неуверенно сопротивлялась Алиса.
Представила, краснея, что Женя, Оля и Олин брат застанут их за этим безобразным, лишенным нежности и тепла занятием.
— Они сейчас придут!
— Они уже здесь, — проговорил Игорь, стаскивая джинсы к коленям.
Его половой орган не имел ничего общего с тем, что Алиса тысячу раз видела в порнофильмах, и однажды — вживую. Это была спеченная воедино шишковатая масса, поросшая кариозными зубами. Из уретры торчало узкое лезвие ножа. Алиса узнала гравировку: «Che la mia ferita sia mortale». «Пусть все твои раны будут смертельными».
— Кто ты такой? — завопила Алиса.
Увенчанный лезвием член нацелился в ее голый живот, в сморщенный пупок. У ног завибрировал телефон. Мама вспомнила-таки о своей блудной дочурке.
Лицо существа наплывало, меняло облик, словно линяло. Это было серое рыло рыбака, сошедшего с мозаичного панно. В глазницах и в бороде копошились крошечные крабы. В широком провале рта желтели зазубренные пластины. Рыбак, Оанесс, пах, как тонны протухлой рыбы.
— Я выторговал тебя, — пролаяло чудовище, — нас много там, в темноте. Сумасшедшая ведьма подарила мне твою душу.
Пластины клацнули, слизкая слюна оросила истошно кричащую Алису. Из зашуршавшей магнитолы Фрэнк Синатра бархатистым голосом запел о любви.
Последний фонарь погас во дворе — и мрак проглотил парковку.
20
Оля сбежала по ступенькам, не переставая окликать брата. Игорь Сергеевич мчался следом. Луч фонарика заметался, сбивая с оскаленных кукол тени, как пепел с сигарет. Учитель подергал шнур удлинителя, нашел выключатель. Зажглись лампы, которыми завхоз и Патрушева снабдили подземелье для прибывших криминалистов. Свет затопил подземелье, но тьма не покинула подвал, а на время переместилась за рухлядь, за сломанное пианино и этажерки.
Языческие маски издевательски кривили свои пасти.
Оля решительно пошла по проходу, и сталагмиты из книг тотчас повалились, засыпая влажными страницами тропу. Тень, как от крышки гроба, накрыла идущих. Гардероб справа опасно накренился.
— Оля! — воскликнул Игорь Сергеевич. — Назад!
Она отпрыгнула, а тяжеленный шкаф рухнул, разлетевшись на части. Крысы кишели в его полусгнивших деревянных внутренностях. Механическая лошадка энергично закивала головой, похожей на морду рыбы-молота.
— Тема! — закричала Оля. — Мы здесь!
По стенам струилась вода, гравюры и страницы гримуаров плавали в лужах. Деревянный манекен протянул к визитерам шарнирную руку, будто пытался схватить. В медной ванне булькала пахнущая тухлятиной жижа, манекен сидел в ней по пояс. Куда-то подевалась его вуаль. В углубления, имитирующие глаза, неизвестный шутник вставил кусочки сверкающей слюды, а манекеньи губы жирно намазал красным.
Оля старалась не замечать голодные и злобные личины коренных обитателей подвала. Она уперто продиралась сквозь этот аттракцион викторианских ужасов. Игорь Сергеевич не отставал.
— Вот он!
Артем стоял у бортика крестообразного бассейна, лицом к пирамиде — к алтарю, к вратам меж мирами. Только сейчас Оля заметила, что ростовое зеркало чуть наклонено вперед и крест четко заполняет прямоугольник, от края до края, по вертикали и горизонтали. Купель наполнилась водой, которая отражала зеркало, множа картинки одну в другой, образовывая пугающий черный туннель, анфиладу комнат.
— Темка, мы не уедем без тебя. Ты не можешь тут оставаться.
— Отстань, — процедил брат не оборачиваясь, выкручивая конечности морячку. — Ты плохая! Ты служишь старику с крюком!
— Я не понимаю, о чем ты, но…
Игорь смотрел ошеломленно на ванну. Манекен, мгновение назад сидевший в жиже, теперь выпрямился и перекинул грязную ногу на пол.
Это противоречило всему, что Игорь знал о Вселенной. Он чувствовал тогда, в тумане, на баскетбольной площадке, присутствие чего-то неправильного, нематериального, какой-то едва уловимый сбой в системе. Но сейчас этот сбой явился не таясь.
В юности Игорь увлекался мистикой, запоем читал о сверхъестественных явлениях, силясь разгадать — безрезультатно — секреты Бермудского треугольника, перевала Дятлова, Зоны 51. Но группа Дятлова погибла на горе Холатчахль, Бермудский треугольник находился в Саргассовом море, а Зона 51 — база Эдвардса — в США, штат Невада. Далеко от Игоря. И в то же время — вдуматься лишь! — Игорь, читавший о страшных и странных происшествиях, мог просто отложить книгу, найти свечу и мамину помаду, выйти в ванную и нарисовать на зеркале дверцы с лесенкой. Повторить трижды особенные слова и узнать на практике, что за пределами восприятия обитают чудовища, которые ненавидят нас.
«Это все правда», — вспыхнуло в голове неоновыми буквами.
Манекен бросился вперед и вцепился в плечи Игоря деревянными лапами.
Входная дверь захлопнулась так, что по полотну пробежала косая трещина. Мебель завибрировала, книги воспарили над лужами. В бассейне забурлила вода.
Игорь смотрел в слюдяные глаза ожившей куклы. Домбра с расщепленным грифом пролетела в метре от него и разбилась о стену. Маски шлепались на каменный пол. Бог преисподней, бог детоубийц ухмылялся с пузырящейся закопченной фрески.
«Смертный, ты не смеешь мешать нам! У нас здесь карнавал, а вы не приглашены!»
Игорь ударил что было сил, впечатал ботинок в гладкое туловище манекена. Недаром в детстве его так пугали деревянные солдаты Урфина Джюса, особенно генерал Лан Пирот. Пугали даже тогда, когда жители Изумрудного города вырезали на мордах дуболомов улыбки, а генерал переквалифицировался в учителя танцев. Маленький Игорек не доверял вставшим на путь исправления ожившим болванкам.
Он ударил снова. Внутри манекена что-то хрустнуло, правый глаз выпал из глазницы. Кукла сложилась пополам и упала в лужу. Игорь отклонился — толстая книга, машущая страницами, как крыльями — летучая мышь, просвистела у виска.
Игорь повернулся к пирамиде. Пиковая Дама стояла на постаменте. Подол ее драного платья развевался, в зазеркалье дул неистовый ураган и сверкали вспышки молний. Тощие руки оглаживали воздух, словно играли на струнах невидимой арфы. Игорь поразился, какие длинные пальцы у ведьмы: в каждом пять-шесть фаланг. Некогда разорванная лошадьми, мертвая тварь была заново скреплена задубевшими от крови веревками. Канаты обмотали ее серую плоть, собрали воедино, как доктор Франкенштейн свое детище.
Рот графини был оплывшей дырой в лаве. Глаза — парой неровных скважин, в которых тлели раскаленные добела угли. Позади извивались, трогая раму, дымные щупальца.
Оля тоже увидела этот кошмар на ступенчатой пирамиде. Она обняла остолбеневшего брата, чувствуя ладонью учащенный бой сердца в груди.
«Я не отдам его тебе!» — мысленно сказала Оля.
— Договор с демоном! — крикнул Игорь Сергеевич. Страницы, испещренные черными буковками, липли к его лицу, норовили забраться в рот влажным кляпом. — Нужно расторгнуть договор! Иначе она вас не отпустит!
Дом трясся от фундамента до печных труб. Куски черепицы падали с кровли, разбивались об асфальт. Где-то лопнуло стекло. Картина, изображавшая косарей, свалилась на паркет. Камин чихнул облаком золы, будто по дымоходу лез Санта-Клаус.
— Артем! — прошептала Оля. — Откажись от желания! Пожалуйста!
Брат словно не слышал. Он смотрел в зеркало, и радость узнавания озаряла чумазое личико.
— Мамочка!
— Да, сыночек. Я вернулась. Я пришла за тобой.
Мама, красивая, молодая, в подвенечном платье, как на фотографии, где она выходила замуж за
