- Нет, не нужно... - вдруг запротестовала девушка. - В Дурбранч это Ставик, муж, мой... ехать решил. На горе всем нам. Мне там делать нечего, никто меня не ждет. Мы сами из Селгавы, что в верстах двух отседава. Помогите, вернуться, добрые мужи. Я вас отблагодарю. Если хотите, дочь моя тоже. Только не бросайте на погибель, милорды.
- Мы не лорды. Мы солдаты, - резко отчеканил Ганс. - И никого благодарить не нужно будет. Тем более твоей дочери. И навек зарекись такие благодарности раздавать. Уж если не в отношении себя, то в отношении дочки. Усекла? Если муж помер, это не значит, что тебе только ноги раздвигать придется. Все. Не реви, а пошли к телеге.
Плакать, конечно, ни сама женщина, ни дочка не перестали. Особенно когда увидели мертвого мужа и отца. Мужчины стояли в сторонке, смущенные и знали, как урезонить женщин. Какие тут слова-то подберешь? Ганс с Гумбертом в молчании чинили колесо, благо сами были из крестьян, до ухода в солдаты навозились с этим делом. У хозяйственного мужа среди скарба были нужные инструменты, запасные втулки и спицы.
Кастель вернулся с конем, ведомым под узды, как раз когда закончили чинить телегу. Мертвеца завернули в заботливо найденное женой сукно, погрузили его в телегу, рядом усадили убитых горем домочадцев и двинулись в путь. Как оказалось, Гвейн с Хрустом уже побывали и в Селгаве и знали, куда тут идти.
Примерно через час они увидели дома селения. Гвейн хотел было уже предложить оставить спасенных и уже отправиться по делу, как от домов в сторону телеги побежала чья-то сгорбленная фигурка. Признаться, после недавних событий, гном с Гумбертом не сговариваясь взяли ружья на изготовку. Но стрелять не пришлось. На подходе к деревне к ним подбежала старушка и начала что-то вопить и тараторить на сложном наречии. Такое бывало здесь да в южных землях. Большинство поселенцев в этих места были потомками народов Гардарики и не во всем были схожи по языку и обычаям с "титульным" населением Лунного Королевства, ведшим свой род из Трехречья и Пейской равнины.
Со старухой пытался заговорить Ганс, но мало, что разобрал - она не сложно, но и плохо говорила от старости и отсутствия зубов. Было явно только точно, что женщина была страшно напугана. К разговору подключилась жена убитого крестьянина и после нескольких реплик вся побледнела пуще прежнего.
- Это Альдья, гадалка нашего села, - стараясь справиться с продолжавшими катится из глаз щеками и волнением, сказала женщина. - Она говорит, что примерно час назад на деревню напали... но не люди. И не орки. А... я такого слова даже не знаю...
- Гоблины, - вдруг сказал Кастель, молчаливо слушавший причитания старухи. Та в тот же момент уставилась на него и ту же замолчала. Смотрела она на него так, словно перед ней явился сам Творец.
- Гоблины? Да иди ты, - трубка чуть не выпала изо рта Гвейна. - Их не видели в этих краях уже прорву времени. Их же еще гардарианцы всех перебили к чертовой матери.
- Старуха безусловно стара, но не безумна, - покачал головой рассудительный Гумберт.
- Ну и что же? Пойдем докладывать Нимрицу? - зевнув, спросил Хрустур.
- Гоблины увели людей, - снова взял слово Кастель. - И мне это начинает не нравится.
- Ой, да срал я, что тебе нравится или нет. Мы тут не за этим, - фыркнул Хрустур.
Вдруг старуха сорвалась с места и бросилась к Кастелю. Схватив его за пояс, она залепетала и зарыдала, словно взмолилась этого громиле, прося его и что-то повторяя. Перевела стенания жена убитого крестьянина:
- Альдья говорит, что только он сможет победить зло, что вернулось из небытья. Что только отмеченному судьбой это под силу.
Ганс посмотрел на Кастеля. Тот бесстрастно глядел на старуху, а затем, взяв её за маленькие хрупкие плечи, что тихо сказал ей на её же языке. Она тут же перестала кричать и закивала головой.
- Мы найдем людей, - металлическим голосом сказал Кастель - Восставшие мертвецы и возникшие из ниоткуда гоблины явно между собой как-то связаны. И скорее всего с мертвым лесом. А с ним как раз война у нас и идет.
- Да пошел ты. Никуда я с тобой не пойду, ишь чего возомнил, - вскинулся было Хрустур, но в тот же миг Кастель с невероятной для своих размеров скоростью подскочил к нему, схватил за ворот, подтянул к себе одной рукой и посмотрел прямо в глаза. Прошло несколько секунд и рядовой отпустил наемника, а тот попятился, примирительно подняв руки.
- Хорошо, хорошо. Убедил. Нечего кидаться, - проговорил татуированный несколько заплетающимся языком. Затем он тряхнул головой и посмотрел на Гвейна и остальных с каким-то странным, придурковатым выражением лица, на котором застыла неуверенная улыбка.
Наблюдавший за всем происходящим гном в момент, когда Кастель рванул к Хрустуру, успел только поднять к плечу ружье, а затем сам застыл, недоуменно поглядывая на напарника. Когда Хрустур махнул рукой, мол, проехали, гном только грязно выругался и снова взялся раскуривать трубку.
- Идем, - сказал Кастель и, закинув на плечо свой огромный меч, зашагал на юг в сторону от Селгавы. Остальные, несколько неверенно помявшись на месте, двинулись следом за темноволосым здоровяком. Кажется, у всех был немой вопрос: а что, когда этот парень стал главой отряда?
Когда прошло примерно четверть часа как они шагали по пустынным лугам и Ганс уже собирался спросить Кастеля, куда он так уверенно идет, их отряд наткнулся на мертвое тело, изуверски иссеченное, а также следы множества ног вокруг трупа.
- Кажется, решили перекусить и передрались из-за лакомых кусков, - сказал Гумберт, мельком оглядев истерзанное тело. - Бог милосердный, да они резали его заживо. Не вижу ни одной смертельной раны. Несчастный умер в ужасных мучений.
- Несчастная, - вдруг сказал Хрустур, присаживаясь рядом с Гумбертом. - Это женщина. Просто все... выступающие части срезаны, а тела у крестьянок нередко похожи на мужские - чтоб в поле пахать.
- А волосы...
- Волосы гоблины забирают себе. Они их своим бабам дарят, чтоб те, сучьи дети, себе на уродливые лысины приклеивали, - сказал гном и смачно сплюнул. - Может, в ваших человечьих королевствах о гоблинах давно забыли, но я по молодости в Медных горах с ними не раз рубился. И всякого насмотрелся.
- Я думал, Медные горы
