Очевидное любопытство в его взгляде заставляет меня попытаться объяснить.
– Мой отец собирал материал для истории королевства. Я подумала, что могла бы попытаться закончить проект, но его заметки неполны.
– Понимаю, – он приподнимает бровь. – Вы очень необычная, Адерин из Атратиса.
Его тон теплый, не критикующий, и это замечание заставляет меня снова улыбнуться.
– Честно говоря, я и не пытаюсь такой быть. Есть еще что-нибудь, что вы могли бы вспомнить?
Зигфрид снова хмурится.
– Хм… он спрашивал меня о книге. Или, вернее, о писателе. Олорянин по имени Брант. Или это был Франт. Но я никогда о нем не слышал. Что не обязательно что-то значит, – еще одна быстрая улыбка. – Мои молодые годы были растрачены впустую, поэтому я не могу утверждать, что начитан.
Писатель? С того места, где мы стоим, открывается вид на башню библиотеки. В глубине моего живота рождается чувство возбуждения.
– Много вы читали или нет, но вы мне очень помогли, милорд. Спасибо.
Зигфрид кланяется.
– Я весьма рад. Я знаю, что вам доставляет удовольствие говорить о своем отце с человеком, который хоть немного его знал.
Мы переходим к другим темам, пока не расстаемся у входа в храм. Я держу путь прямо в библиотеку.
Мне требуется некоторое время, чтобы отыскать в библиотечных каталогах чаек Франта: он не из знати. Но, в конце концов, я нахожу его и название книги: «Сказки о бескрылом из Олориса». У книжного шкафа есть даже номер, так что мне нет нужды просить помощи у летописца. Книга прикована цепью, как и все остальные, и, кажется, ее мало читали; она скрипит, когда я раскрываю ее, и хотя корешок выцвел, остальная часть синей матерчатой обложки все еще яркая и незапятнанная. Я сажусь за ближайший стол, все еще в плаще, и начинаю читать.
Как следует из названия, книга представляет собой сборник рассказов, народных сказок, некоторые из которых были написаны до войны, часть – совсем недавно. Рассказы о бескрылых собирал тот, кто умел летать. Некоторые кажутся фантастическими, описывая такие небылицы, как племя бескрылых, которые невосприимчивы к нашему прикосновению и скрывающиеся до того дня, когда их призовут на помощь королевству. Я пропускаю рассказ о бескрылом человеке, путешествующем на Луну на спине Орла. Но почти в каждой истории, правдоподобной или нет, мы злодеи, монстры, порождение кошмаров. Я читаю об охоте, где бескрылые – добыча; о голоде, где бескрылые голодают, а дворяне копят зерно; о рабстве, как о явлении, показывающем ожидаемую и допустимую преданность со стороны бескрылых. Меня тошнит от этих историй. Но я продолжаю переворачивать страницы, плотно заполненные словами.
Ближе к концу книги я нахожу нечто интригующее. Совсем недавняя история – написанная менее пятидесяти лет назад – о дворянине, затаившемся среди бескрылых, скрывающем свою личность. История описывает человека, превращающегося в ястреба и парящего на ветру над полем овец. И указано даже месторасположение. Я оглядываюсь, чтобы убедиться, что за мной никто не наблюдает, затем очень осторожно вырываю страницу.
Когда я возвращаюсь в свою комнату, Люсьен стоит у окна, глядя на фьорд.
– Лорд Руквуд. Вы вернулись.
Он кланяется.
– Как и обещал, Ваша Светлость, – он проводит пальцем по внутреннему краю высокого воротника своей туники. – Я хочу извиниться за свое поведение накануне отъезда. Это было… – он кашляет, – невежливо.
– Хорошо. Я принимаю ваши извинения.
– Благодарю вас. Пожалуйста, позвольте мне… – Люсьен подходит и обнимает меня за плечи, чтобы расстегнуть плащ, и я вдыхаю его запах; он пахнет открытым небом, бескрайними просторами и морем. Его близость, когда он стоит позади меня, вызывает ощущение покалывания моей кожи между лопатками; я понимаю, к своему раздражению, что скучала по нему.
– Как прошел ваш визит? В Хэтчлендсе все хорошо?
– Да, спасибо, – отвечает он, лишь слегка колеблясь. – Мой визит был полезным, но прошел без происшествий.
Он кладет мой плащ на спинку одного из диванов. Это движение обнажает глубокую красную рану на затылке, лишь частично скрытую туникой.
– Что с вами произошло? – Я протягиваю руку в тревоге – рана выглядит болезненной, – но Люсьен отступает.
– Ничего. Несчастный случай, вот и все. Всего лишь моя… неуклюжесть.
Его лицо ничего не выражает. Но мы едва ли находимся в достаточно хороших отношениях, чтобы я настаивала на получении дополнительной информации.
– Что ж, может быть, вы расскажете мне о сегодняшнем мероприятии? Я умею танцевать, но не знаю этикета.
– Как и в большинстве случаев при дворе, правила поведения на балу основаны на статусе. Вы можете пригласить любого равного или более низкого ранга танцевать с вами. Если кто-то попросит вас об этом, вы, конечно, можете отказаться, но будет считаться дурным тоном, если впоследствии вы будете танцевать с другим.
– Значит, если я откажусь, то не смогу танцевать до конца вечера?
– Совершенно верно.
Я задумываюсь об этом.
– Вы любите танцевать, Люсьен?
Он пожимает плечами с легкой улыбкой на губах.
– Не очень. Я могу придумать другие варианты, как лучше провести этот вечер. Но, конечно же, буду присутствовать.
Предполагалось, что я буду отдыхать до конца дня, но сон от меня ускользает. Когда приходит Летия, мне не терпится одеться.
– Я подумала, что надену сегодня вечером серый шелк с…
– Нет, – Летия качает головой, отбирая у меня платье. – Лучше синюю тафту.
Я невольно закатываю глаза, но доверяю мнению Летии.
Она протягивает мне струящееся платье градуированного синего цвета: темно-синее, как крыло сороки, на шее переходящее в более яркий цвет, как у зимородка. Юбки расшиты крошечными пушистыми маргаритками – белыми цветами, которые все лето цветут на холмах вокруг Мерла, – подобранными серебряной нитью. Пока я одеваюсь, Летия полирует пару сапфировых сережек и дюжину серебряных заколок с бриллиантами. Она скручивает мои локоны в замысловатые спирали, которые скрепляет заколками; они сверкают, как крошечные звезды на фоне моих темных волос.
И только когда она приносит пару туфель, я подаю голос:
– Я их не ношу.
– Но они прекрасны. – Она не ошиблась: туфли из льдисто-голубого шелка, украшенного морскими кристаллами. Но каблуки длиннее, чем моя рука.
– Пожалуйста, Летия, позволь мне хотя бы насладиться танцами.
Она что-то бормочет себе под нос, но потом убирает обувь и достает пару плоских атласных туфель на мягкой подошве.
– В других ты была бы выше.
– Я знаю, – как только тесемки туфель оказываются завязаны вокруг лодыжек, я встаю и смотрю на себя в зеркало. – Ты права насчет платья, Летия. Оно прекрасно, – я поворачиваюсь к ней. – Станцуем? – Она смеется, но встает напротив. Нужная поза привычна после всех наших совместных уроков танцев. Мы начинаем репетировать шаги как в паспье[1], протягиваем наши руки все ближе (но недостаточно близко, чтобы коснуться) и кружимся вокруг друг друга. Нас прерывает стук в дверь: Люсьен в темно-зеленых бархатных одеждах ждет, чтобы проводить меня в большой зал.
Комната выглядит по-другому, и я понимаю, что столы убрали; еда
