Мрия, хлюпая носом, обрабатывала своего милого пеной из зеленого баллона, но только потому, что Анна приказала ей прочитать инструкцию к средству и действовать. Без указаний первая белль вряд ли была способна соображать и боялась спустить с рук дочку. Едва удалось убедить Мрию положить безмятежную Надью в колыбельку: ребенку ничто не грозило.
Анна, торопясь, рассматривала схему бункера. Следующим на очереди был компьютер медиков: возможно, там хранилась важная информация, которую беглецы не удосужились узнать вчера.
Мрия, Ветер и Надьежда – вся компания, оставленная на солнечном пятачке перед входом, – как сговорились и не давали второй белль заняться изучением схемы. У Мрии от расстройства якобы пропало молоко, Ветер сказал, что ослабел без еды так, что не выкарабкается, Надьежда бодро гулила и нуждалась в купании…
Анна отложила изучение документов на потом, синтезировала полкварты молока для роженицы, испекла хлеб, выдала компаньонам почти весь запас витаминных леденцов и помогла Мрии поухаживать за ребенком. Но тайна бункера так и осталась неразгаданной. Белль даже унесла схему внутрь: разметка уже трудноразличима и могла еще больше выгореть на свету.
Глава девятая
Над морем
Наступил еще один прекрасный день, яркий и свежий. Солнце только что взошло, на перилах прогулочной галереи аэрокрафта искрами блестела роса. Персонал отеля распоряжался робочистами; робочисты, приступив к делу на восходе солнца, бодро драили «Золотой грейпфрут», заканчивая наводить повсюду лоск. Рейнясу еще спал, и я не упустил возможности спокойно перекусить и подумать. В этот ранний час завтракал я один. Я прозорливо решил, что лучше сделать это, пока живчик не мешает.
Столик, деликатно позвякивая гирляндой колокольчиков явно растительного происхождения, потому что они напоминали посеребренные стручки, подал великолепные иланские тосты из муки разного сорта. Если бы у моего желудка имелись глаза, он испытывал бы верх эстетического наслаждения, созерцая нарядное блюдо с логотипом нашего летающего отеля. Блюдо неуловимо напоминало миниатюрную книжную полку, только вместо книг выставлены прямоугольники тостов. Название этой резной деревянной подставки для хлебцов я никак не могу запомнить, потому что на Ило в ходу много столовых приборов: иланцы мастера подавать еду и делают это красиво.
Итак, на здешнем блюде для тостов слева направо красовались белые рисовые прямоугольники; за ними светлые пшеничные; затем желтые кукурузно-просяные; потом почти оранжевые хлебцы, в составе которых кукуруза и местное саго; дальше шли мои любимые серые тосты. Мой вкус определял их как гречневые или испеченные из того, что похоже на гречу. И в конце ряда выстроились темно-коричневые, почти черные, грубоватые, но сытные ржаные тосты – «настоящие», так называл их я, уважая за простой и традиционный вкус ржаного хлеба. Сверху каждый тост украшал нарядный уголок из бумаги: местный этикет предписывает держать хлебец за этот уголок.
Тосты были хрустящие все как один, сильно ноздреватые, манившие ароматом только что приготовленного хлеба.
Я заранее готовился «прочитать» от корки до корки темно-серую гречневую часть «библиотеки» и закончить завтрак парочкой пшеничных «брошюр», а пока столик, элегантно вырастив из своих недр гибкую конечность, наполнил чашку местным кофе, бодрящим, но горьким. Пить его полагалось, разбавив соком селлозии – молочного дерева. Я же, не в силах привыкнуть к горькому вкусу иланского кофе, потребовал добавить в чашку тростниковый сироп, как делал это у себя дома.
Завтрак получился отменный.
Каждое утро на Ило отмечено счастливым ожиданием нового дня, как случалось у вас разве что в раннем детстве. И гостям планеты, и местным плевать на состав здешнего воздуха – так упоительны рассветы на Семилунном.
В праздности яркого утра я подумал: как прошла первая ночь для беглецов?
Как скоро Тимох доберется до столицы?
Вчера знакомый продавец электротехнических товаров, аккумуляторов и прочей бытовой мелочевки, нужной многочисленным рабочим за пределами столицы, собрал и упаковал в рюкзак оплаченную мной партию товара. В списке были микровки – мини-аккумуляторы плюс подзарядные элементы к ним, плюс солнечные светодиоды, сумка-холодильник, термосы, средства гигиены и средства защиты. Хозяин магазинчика получил распоряжение выдать парням, которые придут за всем этим добром, карточку на прочие нужды. Но ребята так и не пришли.
Пока поводов для беспокойства нет, но хотелось бы, чтобы все у них срослось побыстрее, как говорят здесь…
Когда проснулся Рейнясу, наш «Золотой грейпфрут» вслед за аэрокрафтом класса люкс «Звезда Ило» снялся с ночной стоянки. Рекламный кубо-кубо разверз голограмму величиной с небо и сообщил, что сегодня предстоит путешествие над морем.
Морской берег, четко очерченный широкой полосой девственно чистого песчаного пляжа, вскоре стал виден по курсу за гранитным поясом Каменных братьев.
Рейнясу выбрался со своего ложа, лениво приковылял ко мне, протирая глаза, и плюхнулся за стол. Он надкусил от каждого хлебца, выплевывая под ноги то, что пришлось ему не по вкусу, и кое-как позавтракал ржаными тостами, запивая их теплым молоком. Я не удивился его выбору. Ребенок наверняка привык к «вечному хлебу» кораблей Звездного флота, его на основе муки из спельты непрерывно растят дрожжи, пользуясь влагой и воздухом корабельной атмосферы.
В «вечное тесто» вводят продукт биохимических реакций активных микроорганизмов; потом перед выпечкой в него добавляют искусственные витамины и, если найдутся под рукой, всевозможные приправы в виде орехов, сухофруктов, семечек. Знавал я корабли, на которых в «вечное тесто» подсыпали хлопья, сухарики из недоеденного хлеба прошлой выпечки, а то и цветочные лепестки – это любят делать экипажи из сектора Спики, их хлеб становится розоватым и неуместно душистым, словно в него случайно попала капля парфюмерного розового масла. На холодных планетах Фомальгаута предпочитают добавить в тесто гранулы растительного мяса или жир в капсулах, и капсулы вытаивают в жаркой хлебопечи, оставив в ноздреватой массе хлеба сочные от впитавшегося жира каверны. Хлеб фомальгаутского Ледяного Флая мне больше по вкусу, от него становится тепло в желудке…
Мальчишка тем временем украдкой спрятал пару тостов в нагрудный карман комбинезонишки, а несколько штук сунул под матрас своего ложа, еще не зная, что робочистка-горничная перетряхнет все.
Мальчишку где-то неправильно воспитывали.
А может, наоборот, правильно воспитывали: ребенок привык заботиться о себе сам и, как вижу, неплохо справляется.
Я скорчил страдальческую мину, пожаловался на голод и спросил у Рейнясу, не осталось ли у него чего-нибудь от завтрака?
На мордашке Рейнясу отпечаталась досада. Он прикрыл обеими ладонями нагрудный карман с заначкой и взглянул на меня, настороженно сузив глаза: ну и недотепа дедушка ему достался!
– Ты что, забыл, как позвать столик?
– Столик больше не приедет, – соврал я.
– Почему? – Рейнясу хмурился все больше. Ему приходилось спешно решать трудную задачу: чем обернется ситуация с голодным дедушкой? Не придется ли вскрывать заветные тайники?
– Столик посигналил, что мы с тобой съели все тосты и всю добавку, и если съедим еще, то кто-то другой останется без завтрака.
– Я
