С трудом сдержав восхищенный возглас, Касиан со всей доступной силой сжал пальцы на рукоятке. Следуя за Эгилем точно утенок за мамашей-гусыней, он не отрывал взгляда от драгоценного меча и ухитрился столкнуться с северянином второй раз за день, удостоившись очередной недовольной гримасы. Впрочем, секунда владения артефактом стоила недовольства всех солдат мира. Оставалось лишь гадать, как простой наемник ухитрился добыть бесценную реликвию. Хотя стоило ли считать собрата конунга простым человеком? Да и чудо-клинок по правде отличался от прочих лишь внешним видом и огромной редкостью. Опытный воин с кочергой в руке легко бы разделался с неуклюжим богачом, купившим подобный раритет, но не озаботившимся обучаться владению им.
— Один. Так и лежит. — Объявил норн, тыча трехпалой ладонью куда-то вниз. — Вудвосы всегда добивают смертельно раненых. И своих и чужих. А этого, стало быть, не нашли.
На подкашивающихся ногах Касиан обошел могучий ясень.
Пещерный человек еле дышал. Сломанная чуть ниже колена левая нога торчала под неестественным углом, вытекшая из разрубленной грудины кровь успела свернуться, покрыв страшную рану чернеющей коркой, на бледном лице не отражалось ни единой мысли: ни боли, ни страха, ни ненависти, ни желания жить. Душа существа давно покинула бренное тело, но плоть сопротивлялась разложению, отрицая неизбежное. Окажись рядом врач, он бы лишь удивился живучести лежащего в корнях.
— Зачем? — Прошептал парень, отступая на несколько шагов.
— Как зачем? — Не понял Эгиль. — Если не мы, то они.
— Зачем ты привел меня сюда? — Переспросил сын графа, глядя в голубые глаза северянина.
— Что бы ты понял суть войны, мальчик.
Невозмутимо встретив вгляд юноши, норн указал секирой на раненого.
— Вот так выглядит битва. Война — не ваши веселые поездки на лошадках, когда перед каждым ударом пять человек прыгают рядом, подавая копье и щит, спрашивая, не желает ли лорд воды или вина, не хочет ли после турнира бабу, а если да, то жену или вон ту рыжую. Война — это распоротый живот, выдавленные глаза и оторванные ухо… уши.
— Ты мог просто сказать. — Прохрипел парень, с трудом контролируя голос.
— Ты бы не понял. — Парировал северянин. — А еще я хотел не только показать, но и научить главному.
— Добей его! — Резко приказал Эгиль.
Точно во сне подойдя к полумертвому вудвосу, Касиан медленно занес меч. Несколько раз глубоко вздохнув, он постарался собрать всю свою храбрость в правой руке, но никак не мог решиться на удар. Не зная, как долго стоит с поднятым мечом, юноша до боли сжал зубы, но Эгиль внезапно схватил его за шкирку и, закрыв рот искалеченной рукой, прижал к стволу. Поднеся указательный палец к губам, великан прошептал:
— Враги. Ни звук, если хочешь жить.
Ирвин 1
— Лучники, наверх! — Ревел сир Фергус, готовя ополченцев к обороне крепости. Способный посоперничать габаритами с северянами, закованный в полный латный доспех, он походил на железного голема из детских сказок: тупого, неповоротливого, но практически неуязвимого. Во времена прошлых набегов на Цаплин Холм одно появление “Стального Быка” на поле боя обращало вудвосов в паническое бегство, но сейчас к деревне направлялись не пещерные, а самые обычные люди, прекрасно осознающие наличие слабых мест даже в лучшей броне.
Глядя на собрата по оружию, гонящего стрелков на крыши невысоких крестьянских домов, сир Ирвин мысленно отрубил переростку голову, а тело скормил воронам. Наглый бездарь, с самого детства получавший все на блюдечке исключительно за принадлежность к древнейшей династий королевства, временами порождал в душе ярость, достойную всех норнов вместе взятых.
— Когда-нибудь… — Прошептал капитан стражи, мечтая о поединке с бронированным шутом. Он умел ждать и не сомневался: рано или поздно удача повернется лицом, подбросив достойное основание сойтись в схватке с образиной, а вогнать клеймор точно в глазную прорезь шлема рыцарь сможет и без помощи фортуны. Главное — не сорваться раньше срока, дав многочисленным Ригерам серьезный поводов мстить за поверженного родственника.
— Мир несправедлив.
Кивнув Ирвину в знак приветствия, сир Рамон изящным движением закрутил кончик усов. Невысокий, смуглый, черноволосый, как и подобает настоящему эгерийцу, Кот полностью оправдывал прозвище, бесшумно появляясь и исчезая, подобно призраку в ночи, а его умение угадывать мысли собеседника казалось куда страшнее пары легких клинков, покоящихся в сдвоенных ножнах на левом бедре. Причудливую манеру носить мечи подобным образом Кот не объяснял, от предложений сшить что-то более практичное категорически отказывался, но при необходимости молниеносно обнажал оружие и слыл одним из лучших фехтовальщиков в государстве, а потому ни один местный не обольщался образом, подходящем скорее менестрелю, нежели воину.
— Дон Фергус в очередной раз забыл, кто командует войсками? — Улыбнулся приятель, безразлично наблюдая за происходящим.
— Я бы сказал “как всегда”.
— Что ж, по крайней мере нашему другу хватило ума не ставить лучников снаружи. Держу пари, имейся у нас осадные машины, он разместил бы их перед частоколом, окружив узенькими канавками, а атаку затрубил лишь когда враг подобрался вплотную.
— Я рад, что ему нравится играть в солдатиков. — Заскрипел зубами капитан стражи, шагнув вперед. — Но если не могу зарубить скотину, то поставить на место еще способен.
Положил руку командиру на плече, Рамон недовольно качнул головой:
— Стоит ли торопиться? Поспешность в некоторых вопросах приводит к проблемам.
— А нерешительность? Я не собираюсь втыкать нож ему в спину. Просто смешаю с говном и отправлю сторожить свинарник.
Резким движением освободившись от хватки, мужчина сделал еще шаг, но эгериец с быстротой змеи скользнул вперед и, проявляя чудеса настойчивости, преградил путь собственным телом.
— Дон Ирвин, доверьтесь мне. — Обезоруживающе улыбнулся он. — Разве я подводил вас до сего момента? Или попадался на сочувствии идиотам?
Тяжело вздохнув, рыцарь остановился. Давя гнев, он неподвижно замер, старательно выискивая нечто ускользнувшее от внимания, но подмеченное Котом. Конечно, должность позволяла махнуть на совет, продолжить “наступление” и хорошенько вздрючить сосланного в их богом забытый край богача, но, к несчастью, не наделяла носителя чутьем. Зато у изображавшего живую баррикаду пройдохи это чутье имелось, использовалось и, откровенно говоря, до глубины души поражало точностью предсказаний. Прознай о конкуренте многочисленные мистики — наверняка бы послали убийц. Но священники грызлись из-за золота, маги боролись за статус, и хитрец мог спокойно спать, не опасаясь покушений.
— Подождем. — Вздохнул воин, глядя на сира Фергуса, уверенно направившегося к группе норнов. Собравшись у выхода из деревни, обитатели далеких снежных островов пускали по
