Но условия контракта давали ей такую возможность: изменить его режим тренировок, запретить ему пить или есть определенные продукты, заставить носить ту одежду, которую сочтет нужной.
«Чтобы увеличить шансы на победу» — именно так это было записано.
Контракт обязывал гладиатора носить ошейник и подчиняться.
Наверное, для Рейза — для любого сильного, уверенного в себе человека — невыносимо было принимать чужое право решать за него.
Силане нравились его сила и его уверенность. Рейз заставлял ее чувствовать себя слабой, неполноценной, и одновременно с тем само его присутствие было как магнит. Хотелось коснуться, прижаться губами и вдохнуть поглубже запах и тепло его тела.
Чистоты.
Наверное, если бы она сказала об этом самому Рейзу, что не хочет его запачкать, он бы рассмеялся ей в лицо. Он бы просто не понял, о чем она говорит, как не поняла бы та, прежняя Силана, которая еще не отправилась на войну. Для той Силаны чистота была чистотой ребенка. Невинностью того, кто еще никогда не делал выбор, ни разу не разочаровывался, никого не подводил.
Рейз не был таким.
И его чистота была чистотой взрослого человека, который ни о чем не сожалел и ничего не стыдился.
Его плащ пах им — едва уловимый теплый и очень мужской запах. Тяжелая ткань грела руки. Перед тем как положить плащ на полку Силана аккуратно его свернула. С вещами Рейза хотелось обращаться очень бережно.
Свой собственный плащ она положила рядом, привычно свернув на солдатский манер.
В летнем платье в зале было прохладно — Силана была единственная женщина в одежде без рукавов.
Казалось, в любой момент это заметят окружающие, но никто не обращал на нее внимания.
Когда она подошла к столу распорядителя, рядом с Рейзом стояли мужчина и женщина. Они стояли спиной, и было в них что-то неуловимо знакомое.
— Безродная собака пытается делать работу своей госпожи, — услышала Силана приятный женский голос, и слова резанули неправильностью. Она знала этот голос и эту женщину.
— Это не запрещено, — ответил Рейз с откровенной неприязнью.
— Крысам тоже не запрещено подписывать договоры. Просто никто не ждет, что они попытаются.
Рядом с женщиной стоял ее гладиатор — широкая полоса ошейника перехватывала его горло и казалась вульгарной. В их прошлую встречу вместо этого ошейника был простой кожаный шнурок с застежкой. И мастер Грей тогда казался совсем другим.
Сейчас его фигуру будто высекли из камня. Он не шевелился, смотрел прямо перед собой и не пытался вмешаться. И глаза у него были равнодушные и усталые.
А когда-то он часто улыбался, и Силана отчаянно хотела добиться его похвалы.
Почему вы молчите? Почему не вмешаетесь?
Рейз заметил Силану, кивнул ей и выдавил сквозь зубы:
— Моя госпожа теперь здесь. Можно больше не беспокоиться о крысах.
Женщина обернулась, и в первую секунду Силане показалось, что она обозналась. Что поняла что-то неправильно.
Госпожа Мелеза смотрела на нее холодно и пренебрежительно, кривила в усмешке яркие губы и казалась чужой.
И Силана искала в ее чертах ту женщину, которой восхищалась когда-то — женственную и улыбчивую, немного язвительную и легкую на подъем, щедрую на похвалу и на помощь. Женщину, которая называла ее своей лучшей ученицей.
Той женщины больше не было, будто бы Силана смотрела в лицо перевертыша. Оборотня из легенд.
— Безродный мальчик нашел себе безмозглую девочку? Из вас получится отличная команда.
Мелеза говорила расчетливо, и за ее словами стояло желание уколоть побольнее.
Не было только узнавания, и почему-то именно это было хуже всего.
Силана была для нее чужой.
Когда-то, незадолго до того, как Храм отправил своих жриц в армию, он нанял им учителей. Ничего особенного, просто самое базовое обучение — месяц тренировок в бессмысленной надежде подготовить своих дочерей к войне.
Полеты на скатах, базовые уроки обращения с мечом.
Эти уроки вели чародейка и ее гладиатор. Госпожа Мелеза и мастер Грей. Силана была капельку влюблена в них обоих. В ту естественность, которая была между ними, в их спокойную уверенность и готовность делиться всем, что они знали. В то, как во время перерывов между занятиями они сидели на ступенях возле тренировочной арены и пили из одного чародейского кувшина принесенный госпожой Мелезой чай, и та рассказывала про простейшие зачарованные знаки, и про время их с Греем службы на границе.
Силана слушала ее, и страх отступал, и казалось, что ничего страшного не случится на войне. Что все они непременно встретятся так снова.
Накануне отъезда Силана подарила госпоже Мелезе амулет Майенн. В благодарность и на память, и Мелеза обняла ее на прощание и сказала:
«Ты только возвращайся, милая. Что бы ни случилось там дальше, возвращайся живой».
А теперь вот они не узнавали друг друга.
Это даже было понятно, и Силана знала, что зрение чародеев устроено иначе, чем у обычных людей. Что они сначала чувствуют, и только потом видят.
И теперь Силана не могла пошевелиться, и думала — неужели я настолько изменилась?
Хотя она и так знала ответ.
Было холодно и как-то глухо, и все казалось абсолютно безнадежным и бессмысленным — то, что Силана вообще вернулась в Силл Арне, и попытки сохранить мамин дом, и Парная Лига.
И именно в тот момент Мелеза ее узнала, как будто натолкнулась на невидимую стену.
— Силана? — она сделала шаг ей навстречу. — Милая, это действительно ты?
Невозможно было заставить себя ответить.
Лицо у Мелезы стало вдруг по-настоящему беззащитным, беспомощным — всего на мгновение — искренним, как будто под шкурой оборотня-перевертыша промелькнула она настоящая:
— Это ты.
— Да, госпожа, — Силана жалела, что убрала плащ. Она чувствовала себя раздетой, выставленной на всеобщее обозрение и ей отчаянно хотелось прикрыться. И голос звучал жалко и еле слышно. — Наверное, я очень сильно изменилась.
— Или я совсем выжила из ума за эти несколько лет, — Мелеза ответила тихо, очень мягко, коснулась руки Силаны, и это прикосновение — абсолютно обычное, естественное, было как вернуться домой. — Прости меня. И за то, что я сказала прости. Меня подвело чутье.
— Это очень здорово, что вы знакомы, — угрюмо сказал Рейз, — но нам все еще нужно отметиться у распорядителя.
Мелеза оглянулась на него, на всех, кто был рядом и коротко приказала:
— Грей, разберись с этим.
Как слуге, как низшему. Силана никогда не слышала, чтобы Мелеза обращалась так к нему раньше.
— Давай отойдем, поговорим без посторонних, милая, — только когда она посмотрела на Силану ее взгляд смягчился. — Не волнуйся, Грей все сделает.
— У нас с господином Рейзом скоро посвящение.
— Это не займет много времени.
Они отошли к дальней стене зала, и Мелеза только тогда отпустила ее руку, отступила на шаг и оглядела Силану с ног до головы:
— Такая красивая стала.
— Вы тоже… — ответила Силана и не смогла договорить.
«Вы тоже очень красивая». И
