Оно закончилось, и гладиатор подошел к своей хозяйке. Он опустился на одно колено и достал из-под плаща розу — белую, словно бы светившуюся в полумраке — протянул ее как дар. Женщина приняла этот дар красивым, тщательно выверенным жестом и прикрепила к своим волосам, расстегнула застежку у себя на запястье. То, что Силана ошибочно приняла за браслет, оказалось ошейником.
Гладиатор принял его, прикоснулся к застежке губами и надел ошейник сам.
Он встал рядом со своей хозяйкой, и публика сдержанно зааплодировала.
Снова медленно загорелись чародейские светильники, разгоняя полумрак.
Силана растерянно посмотрела на ошейник у себя в руках — простую черную полосу кожи, на подол своего белого платья. Вдруг стало очень холодно, и она отчетливо поняла, что не сможет выйти на Арену. Просто не сможет. Она не была готова, совсем не была готова. Они даже двумя фразами не успели обменяться с Рейзом до начала. Не было ни музыки, ни представления… ничего.
И мысли о том, чтобы участвовать в Парной Лиге теперь казались до смешного нелепыми.
Застежка ошейника щелкнула в ее пальцах. Еще раз и еще — Силана поймала себя на том, что расстегивает и застегивает ее, чтобы чем-то занять руки, и отложила ошейник в сторону. Было страшно его сломать.
Второе посвящение было еще зрелищнее, чем первое. Силана так же смотрела его не отрываясь и чувствовала то глухое, полузабытое отчаяние, которое испытывала на войне, всегда, когда они не успевали прийти вовремя. И вокруг были только разрушенные дома и трупы, и люди с мертвыми глазами.
Здесь никто не умирал, и бои на Арене не были смертельными боями.
Но даже здесь менять что-то было уже слишком поздно.
Управитель игр объявил ее и Рейза. Гулко и скупо один раз ударил гонг, снова потухли чародейсткие светильники — может быть, Рейз успел договориться с распорядителем, или же их всегда приглушали во время посвящений. И из выхода напротив появилась высокая мужская фигура — он двигался легко и уверенно, без стеснения демонстрируя свое тело и свое мастерство, сделал несколько выпадов в воздух, эффектно прокрутил в руках меч и вложил его в ножны плавным, точным движением.
На Арене — в своей стихии — Рейз зачаровывал.
Силана не могла выйти и опозорить их обоих.
Он опустился на колени, склонил голову, снова прозвучал гонг. И Силана только в тот момент поняла, что в перерывах между этими ударами стояла абсолютная, неестественная, звенящая тишина.
Невозможно было заставить себя идти вперед.
Невозможно было стоять, смотреть на Рейза на коленях и оставаться на месте. Невозможно было его так подставить.
В левой моей ладони пламя, в правой моей ладони пламя, и оно проведет меня сквозь насмешки и стыд.
Первый шаг вперед был самым трудным, второй оказался легче.
Когда не можешь бежать, иди. Когда не можешь идти — ползи.
Она старалась ступать плавно, мягко, и хотя бы держать спину прямой. И одной единственной мыслью билось в голове — был способ, один единственный — чтобы сделать это посвящение красивым.
Без музыки, без дорогого платья. Без отрепетированного боя с заранее нанятыми противниками.
В полной тишине.
Силана остановилась напротив Рейза, и он поднял голову. Посмотрел ей в глаза.
Наверное, если бы не он, она никогда не решилась бы. Даже теперь от одной мысли тошнота подкатывала к горлу — нельзя, неправильно. Ты грязная, ты отвратительно грязная и ты никогда не отмоешься от сажи.
Не смей!
Но речь шла не только о ней. Она была на Арене не одна.
— Доверьтесь мне. Пожалуйста. Не бойтесь и не шевелитесь, — голос звучал так тихо. Услышал ли Рейз, понял ли?
Он смотрел настороженно и кивнул почти незаметно.
Силана протянула руки по бокам от его головы, ладонями вверх, и пламя сорвалось — совсем немного, каплями, искрами костра, огненными светлячками.
Кто-то ахнул в первом ряду.
Пламя — два узких столба поднималось с ладоней Силаны — алое, как кровь, пожирая искры над собой.
Рейз не смотрел на него, он не отводил взгляда от ее лица — пытливого и очень сосредоточенного взгляда, не шевелился.
Силана убрала пламя, и снова ударил гонг.
Рейз запрокинул голову, открывая шею. Готовясь принять ошейник.
Все вокруг смотрели на них, и момент казался замершим, зачарованным, будто бы вырванным из времени.
И сквозь эту зачарованную минуту Силана почувствовала внутри всепоглощающий, леденящий ужас.
Она забыла ошейник.
Глава 3
В первую секунду Силане показалось, что ее парализовало, что это страшный сон или глупый розыгрыш, ведь не могла же она действительно…
И потом она вспомнила — отчетливо, до последней детали, будто все вдруг стало резким и слишком настоящим — момент, когда она отложила ошейник, чтобы не сломать.
От собственной глупости хотелось провалиться на месте или лучше и вовсе исчезнуть без следа.
Это было бы намного проще, чем отсчитывать удары сердца и ждать, пока с трибун посыплются насмешки и издевки.
Рейз стоял в эффектной позе, склонив голову, и теплый огненный свет ложился на его темные волосы бликами.
Силана почувствовала, что у нее трясутся руки.
Рейз поднял на нее взгляд — вопросительный, спокойный.
И ей стало отчаянно стыдно — за свою глупость, за то, что, побоявшись сломать застежку, она сломала нечто намного более ценное. Чужое доверие.
Ведь именно об этом она попросила перед тем, как призвать пламя. Ей хотелось сделать посвящение красивым.
Но можно же было…
«Всегда есть выход, — говорил ей когда-то мастер Грей, и она слушала, затаив дыхание. — А если нет, то это ваш долг его создать. Потому что вы должны вернуться. И вас ждут те, кто остался».
Теперь ее ждал только Рейз. Терпеливо и не задавая вопросов.
На трибунах смотрели, оценивали и шептались.
И эти шепотки вот-вот могли превратиться в насмешки.
Силана опустилась на колени, и зал ахнул.
Она ничего не планировала, у нее не было запасного плана — кроме как тянуть время и найти выход.
Да, она забыла ошейник, но ведь можно было что-то придумать.
— Ты с ума сошла? — одними губами шепнул ей Рейз, и Силана протянула ему руку, сделала вид, что ласково касается щеки.
И голоса в зале — удивленные, шокированные, возмущенные — стали громче.
Госпожа встала на колени перед гладиатором.
Госпожа не взяла ошейник.
Вопиющее нарушение правил.
Что она собирается делать?
И невозможно было объяснить этим людям, что Силана ничего не собиралась делать. Она просто судорожно искала способ, как исправить, как загладить собственную ошибку.
У нее не было с собой даже ремешка, даже ленты в волосах.
Только платье и знак Майенн.
И мысли в поисках спасения неслись одними и теми же кругами.
Только платье.
И знак Майенн.
И…
…знак.
Несколько раз на войне командир Гийом приходил к Силане и рассказывал, что ждало их на следующий день.
Говорил о войсках противника — их численном превосходстве и вооружении. О том,
