— Удачный образ. Видно руку мастера.
Силана выпрямилась, нервно сжала ошейник в руках:
— Благодарю вас.
— Не благодари. Этот комплимент не тебе, а тому, кто все это, — она показала на платье и прическу, — сделал.
— Не сомневайтесь, содержание не уступает, — Мелеза вежливо улыбнулась. Она была одна, по крайней мере Грея Рейз нигде не видел.
— Это я решу сама. Идемте.
Перед тем как зайти в Зал, Силана осторожно коснулась Рейза, совсем невесомо, будто пыталась предложить поддержку. Но в другой руке она держала ошейник и поводок. Рейз дернул плечом, обрывая прикосновение.
Илана заметила это, вопросительно вскинула бровь, но ничего не спросила. Да и времени не было. До боя оставалось совсем немного.
***
В Зале яблоку негде было упасть — Рейз ни разу в жизни не видел столько зрителей сразу. На трибунах теснились, жались друг к другу. Благородные женщины, влиятельные аристократы делили скамьи. И воздух, казалось, закипал вокруг.
Они ждали не Рейза, он это чувствовал, но что-то внутри все равно отзывалось ликованием. И чужое внимание накрывало океанской волной, поднималось внутри привычной эйфорией.
Рейз запрещал себе смотреть на Силану, знал, что иначе это радостное чувство разобьется об ошейник и поводок у нее в руке. Она больше не трогала его, ничего не говорила.
Белый Зал был действительно очень старым — он был меньше Зала Шипов и в нем не было ничего кроме арены и трибун. Если бы не весь этот спектакль с привязыванием гладиаторов, как собак, Рейзу бы там понравилось.
Мастер Арены объявил их с Силаной первыми. Кто-то хлопал им — немногие и, скорее всего, просто из вежливости. Рейз зло думал про себя, что еще добьется их признания. Заставит их смотреть, боясь моргнуть и пропустить хотя бы мгновение. И весь этот Зал — мраморные статуи гладиаторов, белые скамьи, похожий на снег песок арены, каждый человек, даже сам воздух внутри — будут вибрировать его именем.
Плевать на ошейник и поводок, он заставит их забыть об этом. И значение будет иметь только бой, мастерство Рейза и то, что он мог сделать поединок по-настоящему красивым.
Силана шла первой, поднялась на небольшое возвышение с краю арены — там располагался ее трон и небольшая круглая платформа с массивным железным кольцом. Видимо, чтобы пристегивать поводок.
Рейз чувствовал на коже чужие взгляды и уговаривал себя просто пережить это и двигаться дальше. Всего лишь спектакль, кому какое дело?
Всем наплевать, и Рейзу больше всех.
Силана тяжело оперлась на подлокотники трона, осторожно, неуклюже опустилась, и Рейз почувствовал смутный укол вины. В конце концов, ей тоже было тяжело. Мелеза принарядила ее, превратила в куклу из тех, кого он ненавидел, и слишком легко было забыть, что она лежала при смерти меньше дня назад.
И, в конце концов, она была не виновата, что правила требовали от нее пристегивать своего гладиатора, как скотину на скотобойне.
Рейз опустился на колени у ее ног, подался вперед, чтобы Силане было удобнее застегивать ошейник. Мимолетное прикосновение пальцев — ледяных, тонких — заставило его вздрогнуть.
— Извините, — шепнула Силана.
— Просто покончи с этим побыстрее, — ответил он.
Ее пальцы соскользнули с застежки, раз, другой, и Рейз сделал глубокий вдох, чтобы успокоиться. Ничего страшного.
Это можно было терпеть.
— Простите. Я сейчас.
Но у нее никак не получалось застегнуть ошейник.
— Я сам.
Он отодвинулся, коротко поклонился ей — на них все еще смотрели, и Рейз точно знал, как дать зрителям зрелище — и застегнул на себе ошейник. Вложил поводок в ладонь Силаны и коснулся пальцев губами.
Она едва не вырвала руку. И привязывала поводок мучительно долго.
А потом на арене появились Илана с Лиамом, и все, что Рейз и Силана делали, перестало иметь значение.
Илану встречали, как давнюю возлюбленную после долгой разлуки.
Благородные женщины и мужчины, аристократы, торгаши и чародеи — все, кто сидел на трибунах, забывали обо всем и дышали только ею.
Они обожали ее, даже теперь, много лет спустя.
Это обожание укутывало ее плащом, как невидимая пелена, чародейский покров.
Всем было плевать, что за плечом Иланы стоял зеленый мальчишка, который еще ничем не проявил себя.
Мастер Арены провел ее к трону лично, почтительно поклонился, когда она села, сделала знак Лиаму приблизиться. Тот встал на колени без возражений, даже не поморщившись, только показал Рейзу язык украдкой.
Поводок и ошейник на пацане были тонкими, такие не удержали бы и собаку, и он их, казалось, не замечал. Видимо, щенка волновали другие вещи.
Например, как ему радовалась публика.
Это было красиво — вся показуха с хозяйками, троны — все было обставлено как в театре.
Просто и понятно: две королевы — стальная и красная — и их верные цепные псы.
Среди всей этой показухи только поединок должен был стать настоящим. Рейз собирался его таким сделать.
Силана невесомо коснулась его плеча — там, где плечо закрывал щиток доспеха, наклонилась, чтобы шепнуть:
— В вашем ошейнике талисман против глифа. Это дополнительная защита, если не сработает та, которая наложена на доспех.
Рейз усмехнулся:
— Боишься, что я проиграю?
— Просто будьте осторожнее. Пожалуйста. У меня… дурное предчувствие.
Он фыркнул:
— Может быть, это потому, что ты чуть не умерла утром.
Она нахмурилась сильнее:
— Пожалуйста.
Рейз кивнул:
— Не беспокойся, я буду драться в полную силу.
Мастер Арены объявил поединок, и Илана отстегнула поводок.
Лиам вскочил, легко потянулся, так, будто на прогулку собрался. Он хоть разминался-то перед боем?
Силана снова возилась с поводком, и Рейз не выдержал, отстегнул его сам. Снова поцеловал ее руку — чтобы публика видела и запомнила.
Пальцы Силаны пахли костром. Странно, если задуматься. От нее всегда исходил легкий запах дыма, едва уловимая горчащая нотка, которая вызывала желание прижаться носом к коже, вдохнуть поглубже, распробовать.
Почему-то именно руки Силана оберегала больше всего, снова дернулась, когда он дотронулся.
А потом Рейз вышел на Арену, и все посторонние мысли отступили. Остался только Лиам напротив, шум толпы и поединок, который надо было выиграть.
Лиам усмехнулся, широко и безумно, и перетек в стойку — он двигался грамотно, красиво. С легкостью, которую Рейз раньше встречал только в очень опытных бойцах.
— Я знаю, о чем ты думаешь, папаша. Что я щенок и проиграю. Ты так в себе уверен, — он покачал острием клинка вперед-назад. — Я срежу с тебя эту уверенность вместе с кожей.
Рейз не ответил, напал, прощупывая почву. Он действительно не собирался поддаваться.
Лиам с легкостью парировал, увернулся, контратаковал.
Его удар прошелся вскользь по руке под доспехом — обжег болью. Не сильной, но неприятной.
Рейз ушел назад, отбил чужое лезвие.
Лиам фыркнул, отступил на пару шагов назад и нахмурился:
— А врали, что эта штука делает больно. Везде обман, папаша.
А потом он ринулся в атаку, и времени ответить у Рейза не осталось.
Лиам был быстр, невероятно, неправдоподобно быстр, и он был не просто хорошо обучен. Он нападал и защищался так же естественно, как
