– Шнайдер!
Произнес это не сам волк, а голова, которая была как бы спрятана среди голой плоти у него на шее. Шерсти в этом месте не было, вместо нее там имелась целая грива из голов, которые теперь начали выкрикивать немецкие фамилии.
– Шнайдер! Фляйшер! Краузе! Дрешер! Гербер!
Каждая голова выкрикивала имя одного из охранников. Это была не та перекличка, в которой Шнайдеру хотелось бы участвовать, и поэтому он бросился бежать. Но чудище ринулось вперед с умопомрачительной скоростью под неумолкающий хор вразнобой вопящих голов.
Унтершарфюреру Нуссбауму, только что вернувшемуся из похода в уборную, это существо показалось сформированным как бы наполовину. У него была голова массивного волка, с огромными клыками и высунутым языком. Задние лапы тоже были волчьими, хотя по цвету напоминали тело человека, а вот спереди виднелись предплечья громадного мужчины, причем одно было короче другого. Двигалось это создание на четвереньках, слегка заваливаясь на бок. Вид у него был такой, будто какой-то демонический скульптор взял дюжину глиняных человеческих фигурок и начал лепить из них волка, но потом оставил работу неоконченной. Из груди зверя торчала иссохшая рука, хватавшая пальцами воздух.
Создание это оказалось слишком стремительным для Шнайдера; одна из корявых рук поймала штурмманна за загривок и подтащила его к себе. Затем волк с хрустом откусил его руку по самое плечо и съел ее.
– Нет! – крикнул Шнайдер. – Нет, Отче, прости…
Договорить он так и не успел, потому что мощные челюсти откусили ему голову.
Нуссбаум бросился в караульное помещение за подмогой и оружием. Реальность угрозы заставила его выйти из ступора и оправиться от шока, который он испытывал вначале. Забежав в караулку, унтершарфюрер даже не попытался что-то объяснить.
– Тревога, все в ружье, немедленно! – заорал он.
На сторожевых вышках, конечно, волка уже заметили. Солдаты в подобных ситуациях приходят в себя быстрее, чем гражданские; нужно что-то делать, и запрограммированная в них реакция на атаку – стрельба. Грянувшие выстрелы попали в волка, но, хотя головы у него на шее, груди и животе закричали, пули не остановили его, и он продолжал рвать тело Шнайдера. Только выпустив в чудовище третью обойму, охранник на башне смекнул, что тут нужно какое-то более мощное оружие, чем винтовка. Беда только в том, что ничего помощнее у них не было. Это все-таки был концентрационный лагерь, а не военная база.
Встревоженные шумом, свидетели Иеговы и другие заключенные вышли из цехов, где они трудились, чтобы посмотреть, что происходит. Увидев столь ужасную картину, некоторые рухнули на колени и принялись лихорадочно молиться, другие просто застыли на месте от изумления. Группа заключенных, отбывавших наказание на плацу, оказалась фактически под тем самым местом, где волк пожирал тело Шнайдера, однако они были слишком напуганы и ошеломлены и не могли пошевелиться. Узники стояли в каких-то десяти футах от зверя, но не пытались бежать, даже когда у них над головой засвистели пули, которые с хлюпающим звуком бились о бок страшилища.
Ниссбауму удалось организовать отряд из пяти охранников с винтовками, тогда как сам он был вооружен автоматом. Еще трое солдат, находившихся в тот момент в караульном помещении, просто сбежали от страха. Волк все еще стоял, склонившись над останками Шнайдера, когда в него ударил первый залп. Было видно, как пули вырывали из его тела клочки мяса, но не было заметно ни крови на его теле, ни признаков того, что попадания вызывают у него хоть какой-то дискомфорт. Единственная реакция на эту стрельбу свелась к тому, что головы начали выкрикивать фамилии охранников, которые в них палили.
– Кюстер, Циглер, Вебер, Герсте, а Толстяк Нуссбаум хуже всех!
Нуссбаум снял автомат с предохранителя и, шагая мимо бросившихся врассыпную свидетелей Иеговы, подошел к волку на пять футов. С этого расстояния он выпустил в чудовище весь магазин, потом перезарядил автомат и выпустил еще одну очередь.
Похоже, только теперь волк заметил, что его атакуют. Он медленно перевел взгляд на Нуссбаума, чьи последние слова в этой жизни, по свидетельству одного из очевидцев, были «Хайль Гитлер». Хотя на самом деле он успел сказать только одно слово.
– Черт! – воскликнул Нуссбаум, после чего волк схватил его, оторвал от земли и отгрыз ему шею.
Затем зверь впился зубами в тело унтершарфюрера и, добравшись до внутренних органов и позвоночника, перекусил его пополам.
Пока волк доедал эсэсовца, головы восторженно кричали. Охранники из вновь сформированного отряда бросились врассыпную. Остался только штурмманн Вебер, который продолжал стрелять прямо в пасть приближающегося к нему волка. Один из охранников спустился с вышки и вскочил на мотоцикл. На полной скорости он вылетел за ворота лагеря и помчался в сторону замка. А Вебер между тем лопнул в лапах чудовища, словно перезревший прыщ.
В конце концов об этом было доложено начальнику лагеря Хаасу, и тот понял, что нужно делать. Если убить зверя им не под силу, они могут по крайней мере его насытить. Хаас явился на место сбора заключенных с автоматом в руках и с помощью нескольких своих людей и парочки добровольцев из числа капо погнал свидетелей Иеговы туда, где находился волк.
Доев останки Вебера, чудовище встало на задние лапы. Если бы кто-то из присутствующих находился в более спокойном состоянии, он, вероятно, заметил бы, что с каждым поглощенным человеческим телом зверь становится немного больше.
Другие охранники, догадавшись о намерениях своего командира, тоже начали окружать место сбора, подталкивая заключенных вперед ударами прикладов в спину и выстрелами из пистолетов.
– Всем оставаться на месте или вас пристрелят! – заорал Хаас на заключенных.
– Хаас! – пронзительно крикнули сразу две головы.
Волк легко перепрыгнул через свидетелей Иеговы и, схватив начальника лагеря своими мощными руками, поднял его до уровня своей гривы из голов.
Прямо перед эсэсовцем появилось нечеткое лицо девочки, которая сказала ему:
– Я была маленьким ребенком, весело и беззаботно играла в свои игры. Расскажите же всем, господин Хаас, что вы со мной сделали.
Природная тяга к жестокости не оставила Хааса даже в такой момент, и он попытался ударить кулаком в это лицо. Но волк легко переломил его тело в своих лапах, как будто оно было не из мяса и костей, а чем-то вроде колбасы. Раздавшийся страшный хруст вызвал панику среди эсэсовцев; они разбежались и попрятались. Заключенные последовали за ними, поспешив укрыться за бараками, где, притаившись, сидели теперь рядом со своими тюремщиками: страх перед волком уравнял всех.
Волк впился зубами в тело Хааса и в считаные секунды съел его под восторженные вопли голов, выкрикивавших имя начальника лагеря. Потом они начали называть другие имена и волк поднял голову. Однако тут раздался
