– Камень вроде того, что был зажат в кулаке у Ярдли? – Кроу был уверен, что Балби сообщил Харбарду подробности недавних преступлений.
Харбард пожал плечами:
– Сначала я так и подумал, но потом решил, что ошибаюсь. На том камне была изображена рука. А у этого, судя по описанию, имелась гравировка в виде un loup arraché – «стертого волка», – что, думаю, является каким-то геральдическим термином. Но в данном случае, мне кажется, «стертый» означает просто «небрежно нарисованный».
Кроу заставил свое сознание вернуться к временам егермейстера. Это было непросто. Пребывание в волчьем обличье разрушило его память. Кое-что он помнил четко – поэму, движение солнца за гору, – но другое полностью стерлось. Кроу знал лишь, что с егермейстером связана какая-то катастрофа. До этого была спокойная жизнь в горах. А после – столько крови, что ее хватило бы на то, чтобы смыть эти горы с лица земли. Именно это заставило тогда Кроу убегать без оглядки.
Харбард продолжил читать:
«Поведение волков всегда было мне понятно, но после того, как у меня появился этот ужасный кусок гальки, эти звери вообще ничего не могли скрыть от моего внутреннего взора. Кто способен выследить волка, как я, каким бы хитрым и осторожным он ни был? Никто. Мое редкое, особое понимание зверя прославило меня на всю Францию. Камень, который я считал волшебным, принес мне известность и деньги, но не дал счастья. Потому что, хорошо зная волков, я их полюбил и мне было очень жаль их убивать. Выслеживая свою добычу, я ночевал среди холмов и в горах, под холодными звездами, без удобств и в одиночестве, наедине лишь с Богом, и кто бы мог сказать, что мы с волком чем-то отличаемся друг от друга? Мы были с ним братьями по охоте, хоть в наших отношениях я играл роль Каина, а он – Авеля; и по ночам я слышал голос его крови, взывавший ко мне из-под земли. Взывавший о жалости, о жалости…»
Харбард покачал головой:
– Вы можете сказать, что я сошел с ума, но…
Он быстро пролистал записную книжку дальше.
«При обычных обстоятельствах, – подумал Кроу, – Харбард с удовольствием вел бы свой рассказ медленно, смакуя каждую деталь и выдавая откровения в определенной последовательности, чтобы заинтриговать слушателя и привести его в восторг». Но сейчас его, казалось, охватило какое-то лихорадочное стремление как можно скорее добраться до конца, чтобы поделиться с собеседником раскрытыми тайнами.
– Послушайте, дальше д’Энневаль повествует о том, как его вызвали в провинцию Жеводан, расположенную в Маржеридских горах в Лангедоке. Там происходили убийства, ужасные убийства, которые совершало какое-то чудовище – наполовину волк, наполовину человек.
Он стал читать дальше:
«Это сверхъестественные края, где одни и те же люди, которые в христианском смирении явились в воскресенье в церковь, через несколько часов могут полуголыми пировать на шабаше ведьм, без стыда выплясывая вокруг костра и вызывая внушающих ужас духов. Правильно эта местность называется Pagus Gabalum, «земля габалов», – это галльское языческое племя, в древние времена наводившее страх на местных правителей. Здесь процветает ересь и живут катары[33], отрицающие мудрость его святейшества. Это невежественная страна глины и сланцев. Неудивительно, что Господь посчитал нужным наложить на нее проклятье, наслав Зверя».
Харбард продолжал читать об убийствах, совершаемых зверем, до тех пор пока туда не был вызван егермейстер. Мадам Мерле, у которой были высосаны глаза и кровь которой чудовище выплюнуло на тех, кто попытался ее спасти; малолетняя Маргарита Лебре, разорванная на куски на глазах у шестерых свидетелей; девушка, успевшая крикнуть сестре «Позади тебя большой волк!» и попытавшаяся убежать (ее обогнала покатившаяся по земле голова сестры); еще одна девушка, у которой зверь забрал брата. Она побежала за ними в лес, чтобы спасти брата, и нашла его лежащим на земле лицом вниз. Перевернув тело, девушка увидела, что живот и грудь ее брата превратились в сплошное кровавое месиво. По ее свидетельству, зверь был размером с корову и имел рыжеватую окраску. По отпечатку его следов был сделан вывод, что он способен прыгнуть на пять туаз – более тридцати английских футов.
«Я начал ловить его обычным способом, с помощью ям и приманки, пробовал выслеживать с собаками. Но мои ухищрения оказались бесполезными – я поймал лишь обычных волков. В конце концов я вышел на след Зверя, после того как обрушился городской дом, в котором добропорядочные горожане собрались, чтобы обсудить поимку этого чудовища. Однако их набилось в помещение так много, что пол не выдержал и обвалился – только благодаря милости Господней среди них не было погибших. Люди кричали, что это колдовство. Я не верил им, говорил, что пол провалился из-за слишком большого количества народу, однако это натолкнуло меня на мысль: возможно, Зверя подослал колдун. Я выяснил имена чародеев, магов и прочих служителей дьявола в этом регионе. Это привело меня к горе, к отшельнику и – в конце концов – к гибели».
– Затем, – сказал Харбард, – была еще Жанна Жув, которая прогнала зверя.
Имя это показалось Кроу смутно знакомым. Жанна Жув. Он попытался представить ее, но снова увидел лишь прекрасную Адислу, сидящую на берегу озера.
«Мадам Жув столкнулась со зверем у деревни Фо-де-Брион, где тот убил ее мужа. Женщина противостояла волку голыми руками, не имея ничего, кроме камней с дороги. Он схватил ее ребенка, но мадам Жув прогнала зверя, и младенец не пострадал. Я был заинтригован и хотел узнать, как этой женщине удалось отпугнуть волка, какими заклинаниями. Я отправился к ней домой, чтобы расспросить об этом. Я ожидал встретить грубую, разжиревшую крестьянку и был поражен, когда увидел леди с тонкими чертами лица и золотистыми волосами – настоящую королеву, хоть эта женщина и была незнатного происхождения и скромного достатка. Она не испугалась меня, несмотря на то что я был одет как придворный, и смело отвечала на все мои вопросы. Думаю, что, не будь между нами таких различий в общественном положении, я незамедлительно попросил бы ее руки. Жанна Жув призналась, что не использовала никаких заклинаний или талисманов, чтобы отразить нападение волка, хоть я, чтобы успокоить женщину,
