– И Пауля Смекера, – добавила Кайзерин. – Где, кстати, он?
– Он сейчас в больнице.
– ЧТО?!
– Он слишком увлёкся своим желанием поговорить с вороном. Вот, внушив себе, что ворон его куда-то ведёт, вошёл в подворотню, где его и ограбили. Попутно нанеся тяжёлые побои. Хорошо, что жив остался и не изувечили. А могли. Эта публика сейчас совсем с ума сошла – нападает на офицеров средь бела дня. С него стащили форму, сапоги, забрали оружие, часы, деньги и кое-какие личные вещи. Так в подштанниках он из подворотни и выполз. Весь в крови.
– Странно, – покачала она головой. – Но ведь ворон божественная птица. Если она вела себя осмысленно и вела его туда, то… какой в этом смысл? Зачем Одину вести его на избиение?
– Ваше императорское величество, – тяжело вздохнув, ответил Гальдер. – Всё это, конечно, выглядит очень странно. Но я склонен считать, что Пауль переутомился и сам себе внушил глупости.
#Я и сам почти во всё это поверил. Но Бог миловал – немного поразмыслив, перестал объяснять мистикой обыденные вещи.
– Ворон, – произнёс незнакомый для Кайзерин голос, – ваше императорское величество, это не только птица Одина. Кельтская богиня Морриган могла общаться с этой птицей. Вороны были спутниками Ареса, Афины, Гелиоса, Аполлона и многих других. Ворон – это особая птица. Это посланник богов.
– Кто вы?
– Герман Вирт к вашим услугам.
– Вы считаете, что Пауль мог столкнуться с вороном, который представлял интересы другого бога?
– Я считаю, что мы достоверно этого не знаем. Более того, я даже склонен согласиться с начальником Генерального штаба. Пауль к моменту нападения уже трое суток не спал, пил много кофе и был явно не в себе. Я не исключаю божественного вмешательства, но, скорее всего, он просто переутомился и потерял связь с реальностью. Не уверен, был ли этот ворон вообще настоящим или пригрезившимся ему.
– Вы уже ознакомились с результатами допроса взятого в плен русского офицера?
– Да, ваше императорское величество. И мне они кажутся очень интересными, – на этой фразе Гальдер досадливо фыркнул, готовясь открыть рот, но был вынужден промолчать под раздражённым и осуждающим взглядом Кайзерин.
– Продолжайте, – кивнула она Герману.
– В текстах прошлого постоянно фигурируют волшебные существа, которых ныне нет. Почему? Объяснение, данное Меншиковым, заслуживает внимания. Это перекликается и с христианскими взглядами. Человек – как сосуд, вместилище, в которое может вселиться не только человеческая душа, но и иная сущность. Тот же бес, характерный для одержимости.
– Герман, это долгий разговор, – перебил его Гальдер, которого тот уже успел достать своими выкладками. – Давайте уже начнём говорить по существу. Что полезного вы можете вычленить из пьяного бреда этого офицера?
– Цели Меншикова, – спокойно, чуть смешливо глядя на Гальдера, произнёс Вирт.
– Цели? – удивился начальник Генерального штаба. – Это интересно. И к чему же он стремится?
– Он же сам сказал. Эльфам в этом мире не место. Но он пришёл. Почему? Потому что на нём проклятье – идти туда, где властвует мрак.
– Очень смешно… очень…
– Перестаньте юродствовать! – взвилась Кайзерин, крикнув на Гальдера. – Можно подумать, что вы можете придумать разумное и рациональное объяснение появлению человека сразу взрослым на поле боя? Я прочла материалы Смекера. Внимательно. И я уверена – вы тоже прочли. Почему вы игнорируете этот факт?
– Потому что считаю, что Максим целенаправленно занимается мистификацией, – осторожно произнёс Гальдер. – Ему это по какой-то причине выгодно. Он, без всякого сомнения, че-
ловек талантливый и эксцентричный. Он может себя представить кем угодно – хоть эльфом, хоть ангелом небесным – и убедить в этом окружающих. И на поле также пробраться, тайком.
– Смешно и наивно. Вы игнорируете факты.
– Я пытаюсь вычленить сказку. Она делу не поможет. Мы ведь уже на полном серьёзе обсуждаем все эти бредни. Ради чего? Вот что это даст? Герман говорит, что знает цели Меншикова. И какие они? Идти туда, где царствует мрак? Это же бред! Что такое мрак? Это аллегория. Не более. Ну как нам это поможет? КАК?!
– Успокойтесь, – холодно процедила Кайзерин. – Вам, видимо, пора хорошенько выспаться. Ступайте.
– Да, – после достаточно долгой паузы произнёс Гальдер, встал и, перед тем как выйти из помещения, кивнул присутствующим: – Честь имею.
– А вы что скажете? – обратилась Кайзерин к Беку.
– Я скажу, что ничего не смыслю в этой мистике. Очевидно, мы столкнулись с тем, что не понимаем. Нам остро не хватает информации. Видимо, это мой коллега и хотел сказать. Но вы правы, он действительно слишком устал. Тем более что он занимался не столько изучением древних трактатов, сколько организацией и планированием оборонительной операции в Северной Италии.
– Ему удалось изыскать ресурсы для закрытия дыры во фронте? – немного оживилась Кайзерин.
– Не так однозначно. Но он нашёл способ наконец остановить Меншикова. Рим ведь не конеч-
ная точка его вояжа. Он, очевидно, ударил туда, чтобы дестабилизировать общее положение на фронтах. Мы ведь не смогли со сколь-либо значимой вероятностью предположить, куда он пойдёт дальше.
– На Вену, – коротко произнёс Вирт.
– Почему вы так считаете?
– Господин Гальдер меня не дослушал. А зря. Меншиков сам ответил на все вопросы. Он как мотылёк, летящий на огонь, вынужден идти туда, где царствует мрак. И он сам неоднократно упоминал это место. Франц-Иосиф, очевидно, не вполне здоров психически. Поэтому окружил себя людьми, позволяющими себе всякие мерзости. Меншиков ещё в 1915 году развесил на столбах германских офицеров, позволивших себе резать мирных жителей. Жертвенник же из отрезанных голов только закрепил его намерения. Боюсь, что Францу-Иосифу не следует сдаваться ему в плен. Участь его будет ужасна. Как и у многих его приближённых.
– Ему никто не позволит так поступать с императором! – возразила Кайзерин.
– Если правда то, что он возродившийся эльф, сын их верховного правителя, то он посмеет. Мы все для него – не ровня. Мы все для него – дикари. Кроме того, возможность по своему усмотрению покидать мир мёртвых, в том числе возрождаясь в полностью зрелом теле, делает его абсолютно бесстрашным в плане смерти. Его храбрость объясняется просто – ему плевать. Убьют – и чёрт с ним. Смерть в его случае всё равно состояние не окончательное. Тем более что где и как возрождаться, судя по всему, решает он сам. Если всё это правда, то Франца-Иосифа ждёт очень мрачное будущее. А жизнь его становится с каждым днём все короче в ожидании удивительно яркого финала.
– Вы так уверенно об этом говорите… – покачал головой Бек.
– Ответьте, положа руку на сердце, – произнёс Вирт, – вам самому по душе то, что творят австрийцы со славянами?
– Это… мерзко, – нехотя ответил Бек.
– Не стесняйтесь, – мрачно произнесла Кайзерин, – Франц-Иосиф просто чудовище. Я бы ещё поняла, если бы он мучал и истязал народ на занятых землях. Загонял их на работы. Вынуждал бы голодать, отнимая продовольствие в пользу своего населения. Но своих… да… это чудовищно.
– Почему же тогда Меншиков не
