– Она может подождать меня в нашей спальне, – отвечает он и выйдя, захлопывает за собою дверь.
Поднявшись по лестнице, застланной богатым ковром, я провожу пальцами по дорогим темно-красным обоям.
– Кандалы, обитые ватой, не перестают быть кандалами, – шепчу я.
– Что вы сказали, мэм? – спрашивает служанка.
Мэм. Как же это случилось? Как я дошла до такого?
На верхнем этаже четыре закрытых двери. На стенах здесь горят светильники с абажурами из матового стекла. Здесь же висит картина, на которой изображена девочка, лежащая на траве. Может быть, она напоминает ему о том, как мы вместе лежали на лугу? Что видит эта девочка? А не мертвая ли она? – думаю я. Не оставили ли ее там умирать?
– Мистер Уэлк желает, чтобы вы подождали его здесь, мэм.
Мистер Уэлк. Теперь его зовут так. Он больше не Майкл.
Служанка открывает вторую дверь справа, и я вхожу. Я успела заметить, что она не поворачивается ко мне спиной. Не результат ли это того, что она пережила во время года благодати… не видит ли она во мне врага?
Обычно девушки, вернувшиеся в округ, полны лютой ярости и злобы. Но что, если я внушаю людям еще больший страх?
Она, пятясь, выходит из комнаты и запирает за собой дверь.
Я начинаю ходить по комнате, считая шаги. Здесь стоят сделанная из красного дерева кровать с балдахином и небольшой письменный стол со сдвижной крышкой, на которой находятся бумага, чернильница и гусиное перо. Когда я читаю надпись на первой странице, мне хочется все здесь сжечь. Моему сыну. Моему самому драгоценному достоянию. И я вспоминаю, как Майклу не нравилось, что его отец оказывает на него давление, заставляет следовать по своим стопам. Он чувствовал себя загнанным в угол.
Но то был Майкл. Мистера же Уэлка все это, похоже, вполне устраивает.
Я опускаюсь на корточки, чтобы заглянуть под кровать, когда слышу знакомые звуки – мое сердце узнает их еще до того, как мой разум осознает их смысл. С такими звуками в дерево врезается топор. Посмотрев в окно сквозь кружевные занавески, я вижу мужчину, колющего дрова. В неистовстве взмахивающего топором опять, опять и опять. Его тело напряжено, как натянутая струна, и видно, что он колет поленья, либо вымещая на них свою ярость… либо, наоборот, разжигая ее.
Он поднимает голову, смотрит на окна, и я вижу, что это Майкл. Мистер Уэлк.
Я отшатываюсь назад, надеясь, что он не заметил меня, но, когда выглядываю опять, он уже ушел… и взял с собой топор.
Услышав, как с грохотом распахивается входная дверь, как топают тяжелые сапоги, я начинаю метаться по комнате в поисках чего-нибудь такого, чем можно бы было защититься, но какой в этом смысл? Ведь теперь я его собственность, и он может делать со мной все, что захочет. Никто не задаст ему никаких вопросов, к тому же все знают, что я сама напросилась.
Отперев дверь спальни, он распахивает ее. И стоит в дверях, покрытый потом, с топором в опущенной руке.
– Сядь, – говорит он, показав на кровать.
Я послушно сажусь. Я понятия не имею, чего он ожидает от меня, сколько еще я смогу вытерпеть, но пытаюсь вспомнить старый урок. Ноги раздвинуты, руки по швам, очи обращены к Богу.
Положив топор на прикроватную тумбочку, он встает передо мной, и я чую исходящий от него запах ярости. Я стискиваю зубы, готовясь к худшему, но он вдруг делает нечто настолько неожиданное, что я теряю дар речи. И у меня спирает дыхание.
Встав на колени передо мной, он расшнуровывает мои грязные ботинки.
Затем, сняв их с моих сбитых ног, говорит:
– Я не лгал. Мне каждую ночь снилось, что я с тобой.
Чувствуя, как по лицу моему струятся слезы, я вижу, как он кладет ключ на тумбочку, берет с нее топор и выходит из спальни.
Глава 87
Несколько минут спустя я слышу негромкий стук в дверь. Я вскакиваю, ожидая вновь увидеть его, думая, что он вернулся, чтобы мы могли поговорить, разобраться в случившемся, но это оказывается всего лишь служанка.
Я сама удивляюсь тому, насколько это разочаровывает меня.
Наполнив ванну горячей водой, она помогает мне раздеться и, увидев мой выступающий живот, отводит глаза. И я спрашиваю себя: что же она думает обо мне? И что думают они все?
Я вспоминаю ее – она отбывала свой год благодати перед тем, как на остров отправилась Айви. Ее зовут Бриджет. Она нервничает, суетится, но не задает вопросов. Вместо этого она без умолку болтает о том, что сейчас творится в округе. Я почти не запоминаю то, что она говорит, но мне приятно слушать ее голос, пересказывающий сплетни – это так обыденно, так нормально.
Используя щетку, сделанную из щетины дикого кабана, и купленное на рынке медовое мыло, она смывает с моего тела накопившуюся грязь, затем моет мои волосы и споласкивает их отваром лаванды и окопника. Горячая вода так приятна, что мне не хочется вылезать, но служанка говорит, что в смежной комнате меня ожидают мясной бульон и чай, и я все-таки вылезаю. Надеваю ночную рубашку из белого накрахмаленного хлопка, усаживаюсь за туалетный столик, на котором стоят бульон и чай, и она говорит, что мне нужно поесть, после чего начинает расчесывать мои волосы. Рука у нее отнюдь не самая легкая, и большая часть бульона выливается из ложки, так и не дойдя до моего рта, так что в конце концов я просто беру миску и начинаю его пить. Он горячий и вкусный. Бриджет говорит, что, если все будет хорошо, я смогу перейти к твердой пище и что мне повезло, поскольку завтра в меню будет духовое мясо. Вплетая в мои волосы черную шелковую ленту, она подробно описывает завтрашнее меню, затем переходит к графику стирки, после чего начинает болтать о музыке, которую исполняют в церкви. Когда я ложусь в постель и она поправляет одеяло, мне приходится притвориться, что я крепко сплю, лишь бы заставить ее уйти.
Наконец-то оставшись одна, я лежу в тишине, хотя на самом деле в доме не так уж и тихо.
Слышно мерное тиканье старинных напольных часов, стоящих на первом этаже. Глядя в потолок, я удивляюсь тому, что нежданно-негаданно оказалась здесь. Три дня назад я потеряла Райкера и была уверена, что, возвращаясь в округ, отправляюсь навстречу собственной смерти, но вместо этого я здесь, в этой незнакомой чистой комнате, замужем за парнем, который мне одновременно и знаком и не знаком. Услышав на лестнице его шаги, я вскакиваю с кровати и, взяв ключ, спешу
