Я отпрянула от него.
– О, не волнуйся, про тебя все худшее я и так уже знаю.
– Взаимно.
– Ты просил меня тебе не лгать. – Я стиснула зубы, вскочила на ноги и скрестила руки на груди. – Не спрашивай о моем прошлом, и тогда мне лгать не придется.
Рид последовал моему примеру и медленно встал, мрачно возвысившись надо мной. Поиграв желваками, он посмотрел на мое горло.
– Что ты скрываешь, Лу?
Я посмотрела на него и вдруг очень ясно услышала, как колотится мое сердце. Я не могла ему сказать. Он не должен был спрашивать меня об этом. Если я скажу правду, все будет разрушено.
И все же… рано или поздно рассказать придется. Вечно эта игра продолжаться не может. Я вскинула подбородок. Возможно, после всего, что мы пережили, ему удастся с этим смириться. Возможно, он сумеет измениться ради меня. Ради нас. Возможно, сумею и я.
– Я ничего не скрываю, Рид. Спрашивай меня о чем хочешь.
Он тяжело вздохнул, услышав дрожь в моем голосе, притянул меня ближе и погладил мои волосы.
– Я не стану тебя заставлять. Если ты не готова рассказать мне это, виноват в этом я, а не ты.
Ну разумеется, он подумал именно так. Разумеется, подумал дурно о себе – вместо того чтобы увидеть истину, понять, что все дело во мне. Я зарылась лицом ему в грудь. Даже сердитый, Рид был все равно ко мне добрее всех, кого я знала. Я этого не заслуживала.
– Дело не в тебе. – Я прижала Рида к себе поближе, вдыхая его аромат. Он идеально сочетался с утешительными запахами чердака. Моего дома. – Дело во мне. Но… Я могу попытаться. Попытаться тебе рассказать.
– Нет. Мы не обязаны обсуждать это сейчас.
Я решительно помотала головой.
– Пожалуйста… спроси меня.
Рука Рида застыла у моих волос, и вместе с ней застыл весь мир – это походило на зловещее затишье, что бывает перед колдовством. Даже сквозняк из окна, казалось, замер в моих волосах, между пальцев Рида. Выжидая. Я забыла, как дышать.
Но вопрос, которого я ждала, так и не прозвучал.
– Ты родом из Цезарина? – Рид провел рукой по моим волосам до самой поясницы, и ветер, досадуя, ожил снова. Я сосредоточилась на нежных движениях Рида, чувствуя, как в моем сердце разочарование борется с гнусным облегчением.
– Нет. Я выросла в маленькой общине к северу от Амандина. – Я печально улыбнулась, произнеся эту полуправду. – У моря, среди гор.
– А что твои родители?
Теперь, когда опасность миновала, слова давались мне легче и теснота в груди ослабла.
– Отца я никогда не знала. А с матерью мы… не общаемся.
Рука Рида снова застыла.
– То есть она жива?
– О да, живее всех живых.
– Что между вами произошло? – Он отстранился, с новым любопытством изучая мое лицо. – Она здесь, в Цезарине?
– Очень надеюсь, что нет. Но о случившемся я бы предпочла не говорить. Пока нет.
Все еще трусиха.
– Понимаю.
Все еще джентльмен.
Он посмотрел на мой шрам, медленно наклонился и поцеловал его. По моей коже побежали мурашки.
– Откуда у тебя этот шрам?
– От матери.
Рид отпрянул как ужаленный и в ужасе посмотрел на меня.
– Что?!
– Следующий вопрос.
– Я… Лу, это же…
– Следующий вопрос. Пожалуйста.
Он все еще озабоченно хмурился, но все равно снова притянул меня к себе.
– Почему ты стала воровкой? – Теперь его голос был жестче, серьезнее, чем прежде. Я обвила Рида руками за пояс и крепко обняла.
– Чтобы сбежать от нее.
Он напрягся.
– Подробнее рассказывать ты не будешь, верно?
Я прижалась щекой к его груди и вздохнула.
– Нет.
– У тебя было тяжелое детство.
Я почти рассмеялась.
– Ничуть. На самом деле мать меня баловала. Давала все, чего только может желать маленькая девочка.
– Но она ведь пыталась убить тебя, – недоверчиво возразил он.
Когда я не ответила, Рид покачал головой, вздохнул и отступил. Мои руки безвольно повисли.
– Да уж, похоже, по меньшей мере в последние годы не жизнь у тебя была, а чертов ад. Хотелось бы мне когда-нибудь услышать эту историю.
– Рид! – Я шлепнула его по руке, тут же забыв о кровавых ритуалах и алтарях, и недоверчиво улыбнулась. Рид вдруг смутился. – Мне показалось, или ты только что выругался?
– Если ты про «ад», то это вовсе не ругательство. – Он в упор не желал смотреть мне в глаза и вместо этого разглядывал стойки с костюмами за моей спиной. – Это просто место.
– Ну конечно. – Я направилась обратно к окну, чувствуя, как к губам подступает улыбка. – К слову о веселых местечках… Я хочу показать тебе еще один секрет.
Куда ты пойдешь
ЛуНесколько минут спустя Рид рухнул на крышу, бледный и запыхавшийся, и зажмурился, только бы не видеть открытое небо. Я ткнула его локтем в ребра.
– Тут такой вид, а ты не смотришь!
Он сжал зубы, будто борясь с тошнотой.
– Дай мне минутку.
– Ты же понимаешь, как это иронично, да? Самый высокий мужчина в Цезарине боится высоты?
– Рад, что тебе весело.
Я приподняла ему веко и усмехнулась.
– Просто открой глаза. Ты не пожалеешь, обещаю.
Он стиснул зубы еще крепче, но неохотно распахнул глаза. И тут же распахнул еще шире, увидев бескрайний звездный простор, который раскинулся над нами.
Я обняла колени, прижав их к груди, и с тоской посмотрела на звезды.
– Красиво, правда?
Солей-и-Лун был самым высоким зданием в Цезарине, и только с него во всем городе можно было по-настоящему увидеть звезды. Выше дыма. Выше смрада. Целые небеса простирались над миром обсидианово-алмазной панорамой. Бесконечные. Вековечные.
Лишь в одном другом месте на свете был такой вид… но в Шато ноги моей больше не будет.
– Правда, – тихо согласился Рид.
Я вздохнула и обхватила себя покрепче, спасаясь от холода.
– Мне нравится верить, что в такие ночи Бог расписывает небо только для меня.
Он с недоверием посмотрел на меня, отведя взгляд от звезд.
– Ты веришь в Бога?
До чего же сложный вопрос.
Я положила подбородок на колени, все так же глядя наверх.
– Наверное.
Рид сел.
– Но ведь ты так редко ходишь на мессы. И… И празднуешь Йоль, а не Рождество.
Я пожала плечами и подняла кусочек жухлого листа, лежавшего в снегу. Он рассыпался у меня в пальцах.
– Я не говорила, что верю в вашего бога. Ваш бог ненавидит женщин. В его мире мы созданы в довесок, как нечто второсортное.
– Это неправда.
Я наконец повернулась к нему.
– Да неужели? Я читала вашу Библию. Разве я, как жена, не считаюсь твоей собственностью? Разве у тебя нет законного права поступать со мной как вздумается? – Я поморщилась, с горечью вспомнив слова Архиепископа. – Посадить меня под замок в каморку и больше никогда обо мне не вспоминать?
– Я никогда не считал тебя своей собственностью.
– Архиепископ – считает.
– Архиепископ… ошибается.
Я вскинула брови.
– Уж не обманывает ли меня слух? Неужели ты только что сказал дурное слово о своем дражайшем патриархе?
Рид досадливо взлохматил себе волосы.
– Просто… не надо, Лу. Пожалуйста. Несмотря на твое мнение о нем, он подарил мне все. Жизнь и цель
