Я смахнула увядший лист прочь и обернулась к Риду. Посмотрела на него – внимательно, по-настоящему.
Рид искренне верил, что его цель – убивать ведьм. Он верил, что Архиепископ преподнес ему дар, что Архиепископ воплощает собой добро. Я потянулась и взяла Рида за руку.
– Архиепископ не дарил тебе меня, Рид. – Едва заметно улыбнувшись, я посмотрела в небо. – Это сделал он. Или она.
Воцарилось тяжелое молчание. Мы смотрели друг на друга.
– У меня для тебя подарок. – Он наклонился ближе, заглядывая мне прямо в душу. Я затаила дыхание, мечтая, чтобы наши губы соприкоснулись снова.
– Еще один? Еще ведь даже Йоль не настал.
– Я знаю. – Рид посмотрел на наши руки и провел по моему безымянному пальцу своим большим. – Это… это обручальное кольцо.
Я ахнула, когда он достал его из кармана пальто. В центре тонкого золотого колечка сверкал овальный перламутровый камень. Кольцо было явно очень старое, самое красивое из всех, которые я видела в жизни. Рид протянул его мне, и мое сердце забилось как безумное.
– Позволишь?
Я кивнула, и он снял с моего пальца перстень Анжелики и вместо него надел кольцо. Мгновение мы оба разглядывали его, затем Рид тяжело сглотнул.
– Оно принадлежало моей матери… по крайней мере, я так думаю. Когда меня нашли, я сжимал его в руке. – Он замялся, встретившись со мной взглядом. – Оно напоминает мне о море… И о тебе. Я уже много дней хотел тебе его подарить.
Я хотела сказать, что кольцо очень красивое, что мне очень приятно будет носить столь значимую для Рида вещь, словно частичку его самого, но слова застряли на языке.
Рид пристально смотрел на меня.
– Спасибо. – Я задыхалась от странного, нового чувства. – Мне… очень нравится.
И я не солгала. Я полюбила это кольцо с первого взгляда.
Но Рида я полюбила еще больше.
Он обнял меня за талию, и я прижалась к его груди, дрожа от осознания, которое на меня снизошло.
Я его полюбила.
Черт подери, я полюбила его.
Чем дольше я сидела вот так, тем больнее становилось дышать – от каждого вдоха меня бросало в дрожь и в жар. Я задыхалась от волнения – вот что со мной происходило. Нужно было взять себя в руки. Собраться с мыслями…
Рид мягко отвел мои волосы в сторону, и от этого легкого касания я чуть не лишилась чувств. Его губы коснулись изгиба моей шеи. Кровь зашумела у меня в ушах.
– «Не принуждай меня оставить тебя и возвратиться от тебя. – Рид медленно и мучительно гладил мою руку. Я уронила голову ему на плечо, закрыла глаза, а его губы продолжали блуждать по моей шее. – Куда ты пойдешь, туда и я пойду, и где ты жить будешь, там и я буду жить».
Из моего горла вырвался стон – как же неуместно это было в ответ на благоговейные слова Рида. Его пальцы мгновенно замерли, а взгляд задержался на моей вздымающейся груди.
– Продолжай, – выдохнула я. Взмолилась.
Все его тело напряглось, а руки крепко стиснули мои плечи.
– Попроси меня, Лу, – сказал он низко, настойчиво. Резко. Я ощутила, как внизу живота у меня становится жарко.
Мои губы распахнулись. Время игр миновало. Он был моим мужем, а я – его женой. Было глупо притворяться, что я больше не хочу этого. Делать вид, что я не жажду его внимания, его смеха, его… прикосновений.
Я хотела, чтобы он коснулся меня. Хотела, чтобы он стал моим мужем во всех смыслах этого слова. Я хотела…
Я хотела его.
Всего. У нас все получится. Мы сами напишем конец своей истории, и к черту ведьму и охотника на ведьм. Мы будем счастливы.
– Прикоснись ко мне, Рид. – К моему удивлению, слова прозвучали ровно, хоть мне и не хватало дыхания. – Прошу тебя. Прикоснись ко мне.
Он улыбнулся мне в шею – медленно и торжествующе.
– Я жду вопроса, Лу.
Я распахнула глаза, обернулась к Риду и смерила его сердитым взглядом. Он вопросительно вскинул бровь и приник губами к моей коже, глядя только мне в глаза. Приоткрыв губы, он покрыл теплыми, влажными поцелуями мою шею и плечо.
Рид медленно и благоговейно касался языком моей кожи, и я готова была вспыхнуть огнем прямо в его объятиях.
– Ладно. – Моя шея предательски изогнулась под его губами, но гордость не желала уступать так легко. Если Рид хочет сыграть еще в одну игру, я пойду ему навстречу – и выиграю. – Не могли бы вы, о праведный и отважный шассер, сунуть свой язык мне в рот и руки мне под юбку? Мою задницу не помешало бы облапать как следует.
Рид отпрянул, неверяще глядя на меня. Я выгнулась, прижимаясь к нему, и невольно улыбнулась.
– Перебор?
Когда он не ответил, разочарование слегка остудило огонь в моей крови. Я наконец обернулась к Риду. Он широко раскрыл глаза и – к моему огорчению – был бледен. Не похоже, что он хочет взять меня здесь и сейчас. Возможно, я переборщила.
– Прости. – Я робко потянулась к его лицу. – Я не хотела тебя расстроить.
Что-то во взгляде Рида – нерешительность, почти смущение – заставило меня остановиться. Его руки, сжимавшие меня, слегка дрожали, а грудь быстро вздымалась и опускалась. Рид волновался.
Нет – он был в ужасе.
Мгновение спустя до меня дошло: Рид и впрямь был праведным шассером. Святым шассером.
Рид никогда не занимался любовью.
Он был девственником.
Вся его прежняя надменность была лишь рисовкой. Он даже никогда не касался женщины – во всяком случае по-настоящему. Я попыталась не показать виду, что все поняла, но Рид явно с легкостью прочел мои мысли – так быстро он сник.
Я оглядела лицо Рида. Как Селия могла оставить его вот так? Чем еще хороша первая любовь, как не неловкими прикосновениями и сокровенными открытиями?
Хорошо хоть она научила его целоваться как следует. Видимо, стоило бы поблагодарить ее за это. По моей шее и плечу все еще бежали мурашки от прикосновений его языка. Но ведь на свете есть еще столько всего, помимо поцелуев.
Я медленно села к нему на колени и взяла его лицо в ладони.
– Позволь, я тебе покажу.
Когда я обхватила ногами его спину, глаза Рида потемнели. Юбка приподнялась, и ветер защекотал мои обнаженные ноги, но холода я не почувствовала. Только тепло Рида.
Я видела, как он тяжело сглатывает слюну, слышала, как у него перехватывает дыхание. Я положила руки Рида на шнуровку своего платья, и в его глазах мелькнул вопрос. Когда я кивнула, он осторожно потянул один шнурок.
Его замерзшие пальцы двигались тем не менее ловко, пока лиф платья наконец не опал, и под ним осталась лишь тонкая сорочка. Мы оба не смели сделать вдох, когда он провел ладонью по моим ключицам.
Я наклонилась
