Напряженный шепот пробегает по трибунам. Начинается. Отступать, бежать некуда. Ножи наголо. Кровь на камнях.
– Думаю, сперва разберемся с делом Сунь – Корта? – предлагает судья Арсе. – Кто представляет Лукаса Корту?
Мариану Габриэль Демария встает со скамьи. Шепот делается громче. Вся видимая сторона знает легендарную школу Семи Колоколов. Нелепые туфли с противоскользящей подошвой под аккуратно подвернутыми брючинами говорят о том, что он оделся для боя.
– Тамсин Сунь?
– Аманда Сунь указала… – начинает Тамсин Сунь. Когтистая лапа Вдовы из Шеклтона опускается на ее плечо, словно длань самого Глада.
– Цзян Ин Юэ будет представлять Аманду Сунь, – говорит Вдова.
Тамсин Сунь резко поворачивается. Ее лицо вытягивается от непонимания. «Мы же согласились ретироваться», – говорит она по частному каналу. Публика, почуяв отклонение от сценария, шумит и бубнит.
– Было решено, что мы… – начинает Цзян Ин Юэ.
Леди Сунь делает жест, и «помощники юристов» передают вниз по рядам нож в ножнах, из рук в руки, пока он не оказывается в руке Цзян Ин Юэ.
– Леди Сунь…
– У тебя есть вопрос?
– Леди Сунь, со всем уважением к вам, я не ровня Демарию.
– Ты подвела мою семью в Хэдли, – шипит Вдова из Шеклтона. – Унизила нас перед Маккензи. И должна исправить тот промах. Ты покажешь миру, что во Дворце Вечного света еще остались честь и отвага.
– Госпожа Сунь, каковы ваши намерения? – спрашивает судья Арсе.
– Мы готовы, – отвечает Тамсин.
Лицо Цзян Ин Юэ ожесточается: страх уступает место решимости. Она отдает нож леди Сунь, ибо защитники согласно старой традиции не спускаются в подземелья с собственным оружием, и выходит на арену. Пол судебного зала открывается, и Цзян Ин Юэ уходит во тьму. На трибунах воцаряется полная тишина.
– Секунданты, – говорит судья Кума.
Леди Сунь вручает клинок Аманде.
– Исполни свой долг.
– Чтоб ты сдохла в корчах, карга старая, – шипит Аманда и, схватив оружие, смело пересекает арену, направляясь к судейскому возвышению. Судьям полагается исследовать ножи на предмет любых несогласованных токсинов.
* * *По другую сторону арены Лукас Корта кивает своей Железной Руке. Алексия берет дипломат. Собираясь выйти на ступеньки, она ловит взгляд Вагнера. Он отворачивается.
Сердце Алексии колотится, когда она пересекает будущее поле боя. Боги, это опасно. Весь этот Колизей опасен. В Суде Клавия можно оспорить что угодно. Какое-нибудь мелкое нарушение, промах или оскорбление в адрес пострадавшей стороны – и ножи, с пением покинув ножны, покарают ее.
Она ставит дипломат на судейский стол. Замки громко щелкают. Странный звук – наполовину вздох, наполовину стон – раздается со стороны трибун, когда она поднимает нож и вручает судьям. Свет мерцает вдоль края лезвия, когда они передают его из рук в руки, притворяясь, будто изучают. Умные машины, встроенные в стол, все делают сами – и нюхают, и пробуют, и анализируют.
– Метеоритное железо, – говорит судья Кума.
– Где его двойник? – спрашивает судья Арсе.
– Это нечистая вещь, – ворчит судья Риеко. Она почти бросает нож в руки Алексии, спеша избавиться от его прикосновения к своей коже. – Смердит кровью.
Манинью ведет Алексию к второй позиции. Она бросает взгляд на Аманду Сунь. Тошнит. От страха хочется плакать. Для нее нет более ненавистной вещи, чем стоять здесь в костюме от Коко Шанель с ножом в руках. И все же она стоит. Открывается пол, появляются бойцы. Трибуны вскакивают с грохотом.
Вагнер роняет голову, прячет лицо в ладонях.
Цзян Ин Юэ берет нож у Аманды Сунь, проверяет вес и баланс. Она в хорошей форме: гибкая и мускулистая, короткие леггинсы и топик подчеркивают атлетическое телосложение; на ногах скрипят свеженапечатанные кеды с противоскользящей подошвой. Алексия сразу видит: эта женщина ничего не смыслит в пути клинка.
Мариану Габриэль Демария разделся до черных шорт и кед. Его тело – воплощенный путь клинка: сплошные сухожилия и узлы мышц, жилы и шрамы. Он держится с непринужденной грацией человека, фанатично преданного своему делу.
Он устремляет темные глаза на Алексию, она протягивает дипломат. Он берет клинок Корта. Раздается чей-то голос. Детский голос.
Луна Корта выскакивает на арену.
– Не трогай мой нож!
– Что, прости?
Луна – маленькая, беззащитная и безгранично дерзкая. В голосе Мариану Демарии нет ни капли высокомерия.
– Этим ножом может пользоваться только Корта.
Мариану смотрит на Лукаса. Кивок. Защитник возвращает клинок Алексии. Трибуны медленно выдыхают. Другой нож в ножнах скользит по арене; Мариану поднимает его, обнажает. Подносит к лицу и изучает в горячем жестком свете, заливающем ринг. Слегка кивает в знак признательности. С дальней, скрытой стороны арены Дакота Каур Маккензи отвечает той же любезностью:
– С вашего позволения?
– Не возражаю, – говорит Тамсин Сунь.
Оценка судей поверхностна.
– Достаточно заминок и спектаклей, – говорит судья Риеко. – Если такое правосудие необходимо, лучше свершить его побыстрей. Приступайте.
Сердце Алексии замирает. Теперь дело за клинками: только они все решат. На камни прольется кровь. И Железная Рука понимает, что трусит. Когда Гулартес бросили Кайо умирать в сточной канаве в Барре, когда они испортили ему будущее, она поклялась отомстить. Она отправилась к Сеу Освальдо, и от его рук братьев настигла ужасная смерть. Она была довольна, поступила правильно – а ведь ее поступок ничем не отличается от этой кровавой справедливости, которую она порицает.
– Секунданты, покиньте арену, – говорит судья Арсе.
Алексия возвращается на свое место. Нет, разница все же есть. И еще какая: ей не хватило смелости покарать обидчиков собственными руками.
– Сближайтесь, – говорит судья Кума.
Мариану Габриэль Демария и Цзян Ин Юэ перемещаются в центр арены. Поднимают клинки, приветствуя друг друга.
– Сражайтесь, – говорит судья Риеко.
Лезвия превращаются в расплывчатые пятна, тела пляшут в интимной близости друг от друга. Брызжет кровь – клинок Ин Юэ скользит по мерцающему камню. Она стоит, дрожа от шока, дышит сбивчиво. Кровь стекает с ее бицепса к запястью и
