Но тянула время. Тянула, потому что, если честно, мысль о выходных с семьей Дака, когда я могла бы не видеть Ли и не думать о нем, показалась мне гораздо заманчивее.
Я приезжала в дом Саттеров на выходные с тех пор, как мне исполнилось девять. Это был первый дом, где мне были рады с тех пор, как семья Маки отправила меня в Элбанс. Поначалу мне пришлось нелегко. Это был тот случай, когда все было чересчур хорошо, и я не могла к этому привыкнуть. Семейные трапезы, хохочущие и вопящие дети, родители, укладывавшие тебя спать, – я уже забыла о том, что когда-то так сильно скучала по такой жизни. Заметив мою неловкость, Дак всеми силами старался помочь. Не давал скучать, чтобы воспоминания не засоряли мою голову. Старался рассмешить, потому что когда я не смеялась, мне хотелось плакать.
Со временем мне стало легче. Но не Ли. Он приехал лишь однажды и больше не появлялся.
Но сегодня в доме нет прежнего веселья. Ана собирала вещи, готовясь к отъезду в пансион при мануфактуре Фуллертона, где должна была приступить к работе на следующей неделе. Когда мы коротко поговорили об этом утром, Ана вела себя совершенно спокойно. Она сказала, что это не худшее назначение и она и не рассчитывала на хорошие результаты теста. Некоторые ее друзья сдали экзамен и того хуже. В то же время я ощущала, что она не хочет встречаться со мной взглядом. Однако мистер Саттер пылал от возмущения, его гнев, словно плотное облако, навис над праздничным столом, и он не переставая спрашивал Кора:
– Зачем тогда наши дочери ходят в школу, если в конечном счете их ждет такая судьба? Мы даже не успели найти ей достойную пару…
Кор большими глотками пил свой сидр, слушая недовольные разглагольствования отца, которые, словно волны, накрывали его со всех сторон. Наступала ночь, и он все сильнее хмурился. Он не пытался отвечать на эти обвинения, как нас учили, и я не винила его. Нам рассказывали об аргументах, оправдывающих трудовые назначения для неквалифицированной рабочей силы, но, представив, как Ана истязает себя тяжелой работой лишь потому, что неправильно ответила на несколько вопросов на экзамене, я подумала, что слова вроде «благополучие государства» начинают терять смысл.
Когда долгий ужин во дворе подошел к концу и мы занесли стол в дом, Ана, ее отец и Кор сели рядом, чтобы продолжить подготовку к ее отъезду в Фуллертон.
– Давай снова повторим права, которыми обладает рабочий из Железного класса. Я должен убедиться, что ты их запомнила.
– Кор, правда…
– Правда.
Дак увел за собой Грега и Мерину, чтобы те не слушали разговоры взрослых, и резвился вместе с ними на ковре между диваном и камином. Едва заметная морщинка залегла между его бровями. Я наблюдала за их забавами с дивана, закутавшись до подбородка в старое лоскутное одеяло.
– Им уже давно пора в постель, Дориан! – крикнула из кухни миссис Саттер.
– Можно я сначала почитаю им, мам?
Дак без предупреждения запрыгнул на диван, заскрипевший под его весом, и, придвинувшись ближе, укрыл нас двоих одеялом. Его волосы растрепались после возни с Грегом.
– А ну-ка подвинься, нахалка! – воскликнул он.
Я вдруг ощутила, как Дак прижался ко мне под одеялом. Мерина тоже плюхнулась на диван рядом со мной и потянула на себя одеяло. Я сидела между ними, ощущая их тепло.
Я уже почти забыла, каково это.
Книга, которую принес Грег, называлась «Сказки Медеи» и была одной из двух книг, принадлежавших их семье. Второй книгой был «Революционный манифест» Атрея. Книга пестрела цветными картинками, на которых были изображены драконы, властители и знатные дамы.
– По этой книге я учился читать, – признался мне Дак.
Он пододвинулся вперед, чтобы лучше видеть текст, и обхватил меня за плечо, чтобы не упасть. В этот момент я подумала, уберет он руку или нет, и хотелось ли мне, чтобы он это сделал.
Но его рука осталась на моем плече. И он начал читать.
Он читал совсем не так, как в классе. Такого чтения я никогда раньше не слышала. Слова каждого персонажа Дак произносил разным голосом, иногда низким, иногда писклявым, некоторые голоса были скрипучими, а другие – громогласными. Именно так родители должны читать книги своим детям. Родители, которые знали грамоту.
Мерина и Грег восторженно захихикали, и вскоре я тоже присоединилась к ним. К концу сказки Грег уснул, а Мерина склонила голову мне на плечо. Дак взглянул на детей, а потом посмотрел на меня.
– Наверное, надо уложить Грега.
– Еще одну сказку, – сонно потребовала Мерина.
Дак продолжил читать, но теперь его голос звучал гораздо тише. Одной рукой обнимая меня за плечо, он другой рукой отыскал под одеялом мою ладонь и сжал мои пальцы. Слушая его чтение, я явственно ощущала, как трепещет мое сердце.
Все эти чувства – счастье, безопасность, тепло рядом с Даком – что они означали?
Возможно, нечто более серьезное?
Возможно, я испытывала нечто более серьезное к нему?
Мерина тоже уснула.
– Я ложусь спать, мои дорогие. Уложите в постель Грега и Мерину?
Миссис Саттер уже собиралась подняться наверх. В уголках ее глаз притаились лучики морщинок, как у Дака, когда он улыбался. Она поцеловала Дака в лоб, и по его страдальческому лицу я поняла, что это обычный вечерний ритуал, из которого он, по его собственному мнению, давно вырос. Однако он терпел, чтобы не обидеть ее. Моего школьного курса дамианского было вполне достаточно, чтобы понять ее родной язык.
– Как чудесно, что ты снова ночуешь дома, дорогой. Мы так за тебя переживали последние несколько недель.
Дак ответил ей на невнятном, скрипучем дамианском.
– Хорошо снова вернуться домой, мам.
И, прежде чем уйти, она как ни в чем не бывало, словно всегда так делала, поцеловала в лоб и меня.
Когда она ушла, в комнате повисла тишина, нарушаемая лишь потрескиванием огня в камине. Я ощущала рядом с собой тепло спящей Мерины, едва слышно посапывающей во сне. Дак обнял меня под одеялом, на моих коленях лежала детская книга, а на лбу застыл материнский
