– Я дочь фермера с Холбинских холмов, я сирота. И не понаслышке знаю, что такое голод. Я видела, как моя семья погибла в драконьем пламени. Я одна из вас. Как и все мои соратники, летающие на драконах. Мы здесь, чтобы защитить вас, в отличие от прежних драконьих наездников. И если вы пока не можете поверить мне, пожалуйста, не забывайте об одном: моя семья погибла от рук старого режима. И я лучше погибну сама, чем допущу повторение былых преступлений.
Я закончила. Вокруг повисла тишина.
Я взглянула на Хейн, и она коротко кивнула в ответ. Судя по всему, она считала, что я все сделала правильно. Она выступила вперед и принялась рассказывать о следующей части нашего собрания. Я позволила себе закрыть глаза и, коснувшись шеи Аэлы, сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться.
– Если вы хотите задать вопросы, выходите, и Антигона – Энни – и Дориан все вам объяснят. Уверена, вы рады видеть ее спустя столько лет и хотите пожелать ей удачи в финале турнира.
Я открыла глаза.
Никто не сдвинулся с места.
Маки и Хейн переглянулись. Маки сказал:
– Ладно, ребята, не робейте. Борис, может быть, вы с Хельгой начнете? – А затем тихо обратился ко мне: – Энни, будь добра, отойди на несколько шагов от своего дракона…
Небольшая группа деревенских жителей с явной неохотой двинулась к нам через каменную площадку. Когда Борис, Хельга и трое их детей подошли достаточно близко, я заметила, что ноги Бориса едва не подогнулись и он хотел опуститься на землю. Это заметила и Хейн.
– Пожалуйста, стойте спокойно, – резко приказала Хейн.
Я почувствовала, как кровь прилила к моему лицу.
– Спасибо, что пришли, – сказала я.
Мне впервые пришло в голову, какой странной, должно быть, им казалась моя речь: ни следа от прежнего горного акцента, короткие гласные и плавные тона дворцовой речи. Строгая и холодная, я наверняка напоминала им чиновницу из министерства.
Борис и Хельга переглянулись. Их дети сбились в кучку рядом, самый младший таращился на драконов, путаясь у матери в ногах. Они склонили головы и, не говоря ни слова, отвернулись.
Тишина и напряжение висели в воздухе до тех пор, пока ко мне не обратилась женщина, которая потеряла мужа во время второго нападения на Холбин. Теперь, спустя десять лет, ее лицо покрывали морщины, седые волосы были перехвачены выцветшей черной лентой. Она приблизилась ко мне и, смерив меня гневным взглядом, процедила:
– Твоему отцу было бы стыдно за тебя, девочка.
А затем плюнула в мою сторону. Она была выше меня, и ветер швырнул ее плевок прямо мне в лицо.
На мгновение я замерла в изумлении. Но внезапно Аэла тихо заскулила у меня за спиной. Я стиснула кулаки, чтобы сдержать всплеск эмоций, изо всех сил стараясь мыслить ясно и приказывая Аэле успокоиться. Но затем до меня донеслись другие звуки: рычание, шипение, хлопанье крыльев другого дракона. Дак не смог сдержать всплеска, и Керта почувствовала его ярость. Хейн шагнула вперед, встав рядом со мной, Маки занял место с другой стороны, их глаза наполнились тревогой. А вдова по-прежнему стояла передо мной, дерзко и яростно глядя мне в глаза, словно ждала, что я попробую возразить ей.
Я бросила взгляд через плечо. Зрачки Дака расширились, одной рукой он изо всех сил стиснул поводья, другая рука была сжата в кулак. Я сказала ему:
– Если не можешь успокоить Керту, уведи ее.
А затем обернулась к вдове, вытерла лицо и заставила себя ответить ей:
– Хорошего урожая вашему дому.
Еще один деревенский житель плюнул в мою сторону.
ЛиВ день второй встречи с Джулией я не мог ни на чем сосредоточиться, думая лишь о том, что скажу ей, когда увижу. Строки ее письма пробегали у меня перед глазами, и я пытался понять, что было не так в ее послании. Однако, когда меня вызвали с занятий в кабинет Атрея, мысли о Джулии тут же испарились. Охваченный нехорошим предчувствием, я вспомнил, что первое собрание, которое должна была провести Энни, тоже было назначено на сегодня.
Распахнув дверь в кабинет Атрея, я увидел Энни, примостившуюся на краешке стула. Она тихим голосом докладывала о том, что произошло. Дак сидел рядом, подперев голову ладонями. Миранда Хейн, скрестив руки на груди, стояла в стороне с каменным лицом, однако слегка смягчилась, заметив меня.
– Ли, прошу, входи, – сказала она, махнув рукой.
Мне показалось, что она намеренно пригласила меня, чтобы успокоить Энни. И удивилась, заметив, что Энни съежилась. И даже не взглянула на меня. Подойдя ближе, я разглядел, что по ее лицу текли слезы. В руке она сжимала платок.
А затем я услышал, о чем она говорит.
– И ты лишь вежливо ответила им и постаралась успокоить Аэлу? – спокойно спросил Атрей, когда она замолчала.
Энни кивнула. Солнце проливало длинные снопы света в высокие окна покоев, из которых открывался вид на Огненную Пасть, сияя в медных волосах Энни и скользя по ее дрожащим плечам. Атрей и Хейн переглянулись, но Энни этого не заметила. Мне редко доводилось видеть искреннее одобрение Атрея, но сейчас я прочитал его на лице Первого Защитника, хотя он всего лишь слегка вскинул бровь.
Но Энни, похоже, сейчас не было дела до чьего-то одобрения.
– Неужели речь была неудачной? – шепотом произнесла она, сжимая колени побелевшими пальцами.
У Хейн округлились глаза.
– О Энни, нет, – ответила она. – Это была отличная речь. Просто я ошиблась, посчитав, что этого окажется достаточно. Некоторые раны настолько глубоки, что слова здесь не помогут.
Атрей мрачно добавил:
– И людской гнев часто жесток и несправедлив. Сегодня ты заплатила за ошибки, которых не совершала.
«Ошибки, которых ты не совершала».
Атрей не мог знать, как эти слова связаны со мной, хотя было ясно, что Энни все прекрасно понимала. Ее дрожащие плечи опустились, и она еще сильнее изогнулась, словно стараясь вообще не видеть меня. Хотя никто этого не заметил, но мне показалось, что она едва сдержалась, чтобы не закричать: «Убирайся!»
Я начал пятиться к двери.
– Ты вела себя достойно, как и должны вести себя те, кто вступил в ряды стражников, Антигона, – сказал Атрей. – Благодарю тебя.
Энни вскинула дрожащие плечи.
– Будут еще какие-нибудь указания, Защитник?
– Нет. Вы с Дорианом можете идти. И, Антигона, можешь пока не возвращаться на занятия, чтобы прийти в себя. Мы уведомим твоих преподавателей.
Энни и Дак встали. Энни прошла мимо меня, словно не заметив.
Когда дверь за ними закрылась, Атрей взглянул на меня.
– Итак. Ты все слышал. Если бы ты был главным, как бы поступил?
Наконец я понял, зачем меня вызвали сюда: придумать план. Атрей уже делал так раньше, испытывая меня. Только на этот раз речь шла о деревне, о
