Наше противостояние продолжалось. Я мог бы участвовать в нем бесконечно, я желал этого. Всплеск эмоций между Энни и Аэлой помогал им двигаться стремительнее, обостряя их инстинкты и потому делая их еще опаснее.
И мне это нравилось.
Мы с Пэллором старались, как никогда, и я чувствовал невероятный прилив радостного возбуждения, когда мы пытались превзойти Энни и Аэлу в своем мастерстве. Вызов, который они бросали нам, действовал, словно наркотик. Мы пересекали границы, которые раньше казались мне пределом нашего мастерства. И хотя они летали великолепно, мы хорошо изучили их ошибки и слабые места. Ведь в свое время именно мы помогали им оттачивать свое искусство в долгих и упорных тренировках.
Но и они знали нас.
И сейчас мы искали подходы друг к другу, выискивая слабости, пытаясь разглядеть ошибки. В этом было нечто интимное. Это было то, что она знала обо мне, а я – о ней. Особенная близость.
И она первой отыскала мое слабое место.
Прицеливаясь, я на долю секунды забыл о защите, зная, что другие наездники никогда не успевали этого заметить. Но сегодня Энни это заметила.
Ее выстрел опалил мое незащищенное плечо. Штрафной удар.
Это был первый удар, полученный мной за множество публичных турниров.
Мысль об этом мгновенно отрезвила меня, и от радостного восторга не осталось и следа.
Мы разошлись в стороны. Я открыл клапан с охлаждающей жидкостью, чтобы смягчить боль от ожога в плече.
Где-то внизу прозвучал колокол. И мы снова бросились в атаку.
На этот раз мы начали с контактного боя. Драконы царапали друг друга, пытаясь выстрелить струей пепла, и когда мы наконец расцепились, я подловил Энни на ее классической ошибке: она слишком сильно наклонилась вперед. Однако она успела уклониться, и струя пепла лишь слегка коснулась ее – штрафной удар в руку.
«Есть».
Мы снова разошлись, Энни открыла клапан с охлаждающей жидкостью, а затем схватка продолжилась. На этот раз я попытался подобраться к ней сбоку, надеясь воспользоваться центростремительной силой. Большинство наездников не умели предсказать этот прием или правильно на него ответить, но она все сделала правильно. Энни снова увернулась, мы промахнулись и на несколько секунд остались без защиты. И Энни снова успела выстрелить первой.
Я получил второй штрафной удар в ногу.
Это был мощный выстрел, который вполне мог сойти за смертельный. Ногу обожгла острая боль, я не смог сдержать стон, и Энни это услышала.
– Ты в порядке? – крикнула она.
– Да.
Я был вне себя от гнева на самого себя.
Выйдя из зоны доступа, я снова открыл шлюзы, и в это мгновение в моем испуганном сознании вспыхнула мысль: я получил уже второй удар.
Меня охватил ужас.
«Я могу проиграть».
И если мы продолжим летать так, как делали это до сих пор, это и произойдет.
«И Энни станет Первой Наездницей».
Я впервые испытал подобные чувства, хотя и раньше знал, что Энни станет для меня очень серьезным противником и это будет сложнейший поединок. Но сейчас мысль о том, что она может победить, вдруг задела меня за живое.
Пэллор задрожал подо мной, граница между нашими эмоциями медленно таяла. Я ощутил наш общий гнев из-за ошибок, нашу усталость, толкавшую нас к неминуемому всплеску эмоций. Я держался из последних сил.
Драконы пожирали друг друга глазами, готовясь к новой атаке. Пэллор тяжело дышал подо мной, утомленный длительным и непростым поединком. Я чувствовал, что и мои силы на исходе. Энни и Аэла целый месяц тренировали всплески эмоций, мы же с Пэллором не привыкли к подобному раскладу.
Нам необходимо успокоиться, сосредоточиться и закончить поединок. Пока еще оставались силы.
Но для этого нам необходимо было выиграть время.
Снова прозвучал колокол. Энни рванулась вперед, и вместо того чтобы встретить ее, я заставил Пэллора отступить. Он зарычал, противясь, словно ненавидя меня за столь унизительное поведение, но я не винил его, потому что и сам испытывал презрение к самому себе. Мы нырнули в ближайшее облако и понеслись в глубину облачного пространства, скрываясь в молочной белизне. Я снова и снова оглядывался, но не видел Энни. Облака сгущались, обступая нас со всех сторон, и я уже не мог разглядеть просветов в их толще.
Неужели я ее потерял?
Наконец нам удалось вырваться в просвет, где облаков не было ни сверху, ни снизу. Арена виднелась далеко под нами, и даже Крепость выглядела далекой и крошечной. Со всех сторон к нам подбирались растрепанные ветром громады облаков.
Внезапно Пэллор резко остановился. Я стучал его пятками в бока, заставляя вернуться под прикрытие облаков, как вдруг догадался, почему он замер на месте. Его тело сотрясали мучительные спазмы, которых я раньше у него не замечал. Я не на шутку встревожился.
– Пэллор, – сказал я. – Успокойся. Все в порядке, просто дыши…
Я ощутил, как он напрягся подо мной, и в то же время почувствовал, как его разум пытается слиться с моим, и догадался, что он пытается пересечь тонкую грань, разделявшую нас. Пэллор пытался совершить всплеск эмоций. Он словно забыл о наших тренировках, о нашей привычке не пересекать границ дозволенного, о расстоянии, на котором я всегда просил его держаться. Через тонкую грань, пока еще разделявшую нас, я почувствовал его гнев из-за нашей слабости, его унижение из-за бегства, ужас при мысли о возможном поражении, его решимость, как и у меня, победить любой ценой. Но к этому примешивался непонятный страх и восторг от того, что вот-вот произойдет нечто очень важное, и потому он так отчаянно сейчас нуждался во мне.
– Прекрати, прекрати это…
Но он по-прежнему силился совершить всплеск, его разум стремился слиться с моим разумом, и я с трудом противостоял ему. Он задрожал и замер в воздухе, и теперь мы парили под палящими лучами солнца, так и не успев добраться до спасительной пелены облаков.
И тут сверху на нас упала тень.
Это Энни камнем бросилась на нас сверху. Аэла прижала крылья к телу, чтобы удвоить скорость.
Пэллор взревел им навстречу, все его тело сотрясали конвульсии, и он издавал глухие утробные звуки, словно кот, пытавшийся отрыгнуть шерсть.
И в следующее мгновение мы оба осознали, что они уже совсем близко, а мы совершенно беззащитны, и Аэла вот-вот выстрелит.
Мы понимали, что вот-вот все потеряем.
Тонкая грань, разделявшая нас, разлетелась вдребезги.
И когда разум Пэллора слился с моим, я все сразу же
