И Первого Наездника.
Необходимо заново провести турнир, сказал я себе. Я отчаянно ухватился за эту мысль, понимая, что моя победа казалась мне не совсем честной. Они должны дать нам возможность переиграть.
Я по-прежнему сидел верхом на Аэле, и хотя даже не попытался взять поводья, Пэллор принял решение за меня и полетел перед нами, а она безропотно последовала за ним. Энни вновь потеряла сознание и обмякла в моих руках.
Шквал аплодисментов не стихал, когда мы опустились в Орлиное Гнезло. И только теперь все поняли, что произошло что-то страшное. Я выпрыгнул из седла чужого дракона, срезал ремни с ног Энни и снял ее со спины Аэлы. К нам спешили врачи, я взял Энни на руки и, подойдя к ним, осторожно положил ее на носилки. Мы сняли с нее шлем, и я увидел, что ее глаза закрыты, а остатки волос покрывала охлаждающая жидкость.
– Ли, все в порядке, с ней все будет в порядке…
По поведению окружающих я понял, что потерял остатки самообладания.
– Ли, – тихо сказал мне Горан, – ты должен идти в дворцовую ложу, они ждут…
– Прошу, позвольте мне остаться с ней…
– Ты сможешь вернуться к ней, когда все закончится. А сейчас Каллиполис ждет своего Первого Наездника.
– Нет, мы должны провести повторный турнир…
– Так не пойдет, Ли.
– Пожалуйста, прошу, только не так…
Толпа скандировала: «Ли сюр Пэллор, Первый Наездник». Титул, о котором я мечтал с детства.
При мысли о своей победе меня переполнила такая горечь, что я ощутил ее привкус. Да, моя мечта осуществилась спустя годы, но в совершенно другом мире и вопреки всем трудностям на моем пути. Но сейчас меня это совсем не радовало.
Горан стиснул мое плечо, и его тон сделался жестким.
– Во имя Каллиполиса, возьми себя в руки.
Я вытер слезы и направился в дворцовую ложу.
* * *После церемонии, прежде чем отправиться в лазарет, я зашел в Лицей и подсунул записку под дверь кабинета Тиндейла. Я давно обдумал, что скажу Джулии, но теперь от моих слов исходила яростная уверенность в собственной силе, которую я испытал в небе вместе с Пэллором.
Мне сказали, ты ждешь моего ответа. Вот он. Когда ты получишь это письмо, ты уже будешь знать, что наш флот обрел боевое пламя, и вот ответ Защитника: Каллиполис не покорится.
Как-то ты сказала мне, что надеешься, что однажды я узнаю, каково это, когда целый мир у твоих ног. Сегодня я это узнал.
Ты сделала свой выбор. Я тебе не судья.
Вы можете обрушить на нас свою ярость, и я отвечу вам тем же.
ЭнниДни и ночи пролетали для меня в полузабытьи в больничной палате, но я постоянно ощущала присутствие рядом кого-то до боли знакомого. Время текло в пелене боли, сквозь которую я ощущала, как меняют повязки на моем обожженном теле, но однажды я очнулась от тихой фразы на драконьем языке, внезапно вспыхнувшей в моем сонном сознании:
Ли сказал Тиндейлу: «Мне больше нечего им сказать».
И я тут же провалилась в глубокий сон, испытав неимоверное облегчение.
А когда наконец проснулась, все тело горело от боли.
Мир медленно возвращался на круги своя, теперь я четко осознавала происходящее вокруг. Я была в больничной палате, где уже лежала раньше, но тогда мои ранения и ожоги не были настолько серьезными. В распахнутое окно светило летнее солнце и веял легкий ветерок. На моей прикроватной тумбочке стояли вазы с цветами. А рядом со мной на неудобном стуле сгорбился Ли. Сон слегка разгладил тревожные складки на его лице, однако под его глазами залегли глубокие тени.
Сколько я уже здесь пробыла? И сколько времени он провел здесь со мной?
Воспоминания о нашем поединке постепенно возвращались. Холод, пронзивший меня при виде письма из министерства, мощный всплеск эмоций, объединивший нас с Аэлой, болезненное облегчение при мысли о том, что мы наконец встретились в заключительной схватке с Ли сюр Пэллор. Жажда победы. А затем – яркое драконье пламя, словно воспоминание о давнем ночном кошмаре, и боль. И в конце мольбы Аэлы о помощи и тепло объятий Ли…
Но это воспоминание никак не увязывалось с тем, что происходило раньше. Как?…
И все же, хотя это казалось невозможным, я вспоминала, что Ли каким-то непостижимым образом оказался рядом со мной, открывая клапаны с охлаждающей жидкостью в моем костюме, поглаживая бок Аэлы, готовившейся изрыгнуть боевое пламя. Потому что его образ всплывал не только в моей памяти, но и в воспоминаниях Аэлы. Я помнила ее страх и гнев от его вмешательства, а затем – внезапное спокойствие и всепоглощающее доверие к нему.
При мысли об этом у меня пересохло в горле.
А затем я вдруг поняла, как он это сделал, и с нежностью и болью взглянула на него.
Глупый, бесстрашный мальчишка-летун.
Ли зашевелился, а затем, вздрогнув, выпрямился и открыл глаза. В них вновь вспыхнула тревога. Он взглянул на меня и увидел, что я очнулась. На его лице отразилось облегчение.
– Привет, – сказал он.
Но его голос звучал робко, и я поняла, что он волнуется. И я не сразу поняла почему.
– Все в порядке, Ли, – ответила я.
– Мне так жаль, – хрипло произнес он. – Энни, я никогда…
Я рассмеялась, но тут же умолкла от боли. Он заметил это, и его глаза расширились от тревоги.
– Ты не виноват, что у Пэллора появилось пламя.
Ли покачал головой, не соглашаясь со мной.
– Я попросил провести повторный турнир, – пробормотал он, опустив голову. – Но они не согласились…
Я улыбнулась, хотя ощутила, как сердце сжалось от боли.
– А почему они должны были согласиться? – спросила я.
Боль исказила лицо Ли.
– Потому что ты была достойна победы.
У меня перехватило дыхание. От того, что эти слова произнес именно Ли.
Я пыталась выразить словами чувства, переполнявшие меня, найти в них нечто большее, чем разочарование. Пыталась объяснить, что победа, как бы глупо это ни звучало, была для меня самой главной целью в жизни. И это не имело никакого отношения ни к Ли, ни к Каллиполису. Мне важно было доказать себе, что я этого достойна.
– Это было так замечательно… просто желать этого. Я и не догадывалась, что могу так сильно о чем-то мечтать. И верить, что добьюсь.
Добьюсь победы.
А теперь я поняла, каково это – желать чего-то всей душой и в конечном итоге остаться ни с чем. Я проглотила ком в горле, сдерживая слезы. Ли опустил голову.
– Но как бы там ни было, – добавила я, – возможно, это к лучшему. Ведь именно тебя все хотели видеть победителем.
Ли поморщился и провел ладонью по волосам. А затем вытащил из кармана письмо. Оно было смято, печать сорвана, но я
