Рожденный в огне

стук в дверь комнаты общежития. Это был очень громкий звук, будто человек с другой стороны стучал в дверь кулаком, может быть, даже ладонью. Крисса, находящаяся ближе всех к двери, открыла ее. Это был Ли.

Он весь промок, дождевая вода стекала по его лицу и капала на пол между ботинками, на нем был огнеупорный костюм, будто он только что слез с Пэллора и пришел сюда, не переодеваясь. Но я понимала, что что-то не так, не поэтому. Все дело было в его лице: диком, потерянном и отчаянном.

Крисса прикусила губу, и я поняла, что она думает, что все из-за сегодняшнего заседания, о котором я только закончила рассказывать. Она думала, что он расстроен из-за хладнокровно рассчитанных цифр. Но я была уверена, что Ли сильнее этого и должно быть что-то еще.

– Ли, что случилось? – спросила Крисса, все еще держа руку на дверной ручке.

Он некоторое время смотрел на нее, словно не мог вспомнить, кто она такая, а потом хрипло сказал:

– Энни. Энни, мне нужно поговорить с тобой.

Я поднялась на ноги.

Крисса смотрела то на него, то на меня, а потом просто и с достоинством сказала:

– Ну конечно.

Когда она ушла, Ли показался мне слегка напуганным, будто он не хотел, чтобы его просьба звучала как требование того, чтобы Крисса покинула комнату, скорее он думал, что это сделаю я. Но он был слишком сбит с толку, чтобы попытаться это исправить, поэтому он просто позволил Криссе проскользнуть мимо него и зашел в комнату. Крисса закрыла за собой дверь.

– Что случилось, Ли?

Даже когда я говорила это, внутри я уже понимала, в чем дело.

Он сделал вдох.

Его лицо исказилось, словно от боли. А после этого он нарушил самое важное правило.

Ли

Я провел уже несколько часов верхом на Пэллоре. Я летал над городом, над отдаленными полями, пролетал мимо деревень, в которых мы собирали пропитание. А потом я направил дракона на юг, мимо Харбортауна, к берегу моря. Пухлые облака над Медеей опустились совсем низко, но когда солнце садилось, оно прорывалось сквозь них по линии горизонта, отражаясь в морских волнах. А потом начался дождь. Я смотрел вперед, но ничего не видел. Плотина снова сломалась, воспоминания хлынули лихорадочным, неослабевающим штормом: мои сестры в Дворцовый день, неуклюжий голос моего отца, что-то говорящего на каллийском, сложные задания Тиндейла.

«Я не продамся. Я верю Атрею».

Крики людей, когда я пускал огонь на их одежду. Числа на доске, проценты, предсказанные смерти.

«Ты все еще можешь вернуться домой».

По прошествии нескольких часов я понял, что пойти к Энни – не столько решение, сколько признание собственного поражения.

Она ждала в центре пустой комнаты общежития, тихая, скромная и доверчивая.

Ее подстриженные волосы подчеркивали ее тонкую шею; руками она обнимала себя, оборачивая халат плотнее вокруг своего хрупкого тела. Одетая в домашнюю одежду, она была больше похожа на сироту, которую я помнил, чем на наездницу, с которой я тренировался. Мы стояли в полутора метрах друг от друга.

– Твоя семья, – сказал я.

Она втянул в себя воздух. Мы не разговаривали о ее семье с момента нашей ссоры в Элбансе. Сейчас уже слишком поздно было возвращаться к этому, поэтому я сказал это максимально отчетливо. Каждое слово ощущалось как шаг по доске, ведущей с корабля.

– Мне нужно знать, как они погибли.

– Ты знаешь, как они погибли, – прошептала она.

– Я хочу, чтобы ты сказала это вслух. Чтобы ты рассказала мне обо всем.

В пустой комнате с рядами кроватей и столов было так тихо, что я слышал ее дыхание. Когда она отвечала, я не слышал удивления в ее голосе. Только смирение. Как будто на каком-то подсознательном уровне она ждала этого, и теперь она была готова.

– Хорошо.

Следующий вопрос прозвучал так, словно я сам попросил вынести себе смертный приговор.

– Ты покажешь мне?

Она, судя по всему, не ожидала такого. Сначала она разомкнула руки, затем снова положила на халат, сглотнула.

– Да. Когда ты?…

– Чем раньше, тем лучше.

– Ну ты же составляешь расписания.

– Завтра утром?

– Хорошо, – сказала Энни слабым голосом. – Завтра утром.

16

Холбинский холм

Ли

Когда мы оделись, на улице было еще темно. Лицо Энни было бледным, а под ее глазами, которые она постоянно терла, виднелись синяки, будто сама спала так же плохо, как и я. Мы не говорили. Когда мы оказались в воздухе, Энни летела впереди нас, прижимаясь к спине Аэлы. После вчерашнего шторма стало тихо и чисто, но температура воздуха понизилась, и пришел первый сильный мороз. Мы приземлились к северу от деревни Энни, у защищенной каменной ниши, расположенной дальше по склону горы: там Пэллор и Аэла смогут отдохнуть и спрятаться так, чтобы никто их не потревожил, пока мы с Энни будем в городе.

До фермы Энни идти полчаса, путь пролегал через пастбища на склонах. Пока мы шли, небо окрашивалось в серый цвет. На востоке оно розовело, подсвечивая горный горизонт: вид, который я помнил из своего детства, особенно далекую приморскую гору, на которой расположилось поместье, которое до Революции было домом для моей семьи. Фархолл, резиденция Дракара Дальнего Нагорья. Хотя Холбин и находился в нескольких километрах от поместья, где я родился, резкий ветер, запах вереска и крутые склоны полей остались все такими же, как я их помнил.

И Энни тоже их помнила. Она проворно пробиралась через камни и сорняки, почти не замедляясь и не обращая внимания на ветры, которые ерошили ее подстриженные волосы. Я ковылял за ней. Наконец она остановилась возле скрюченного дуба, проводя пальцами по его трещинам так, словно он ее давний знакомый, а потом остановила руку.

– Это было здесь, – сказала она, кивая в сторону поляны перед нами. Там была небольшая тропинка, почти заросшая. Я огляделся и не увидел ничего, кроме кустов, корявых деревьев и сорняков. Чуть дальше я заметил дым, поднимающийся из дымоходов домов Холбина. Энни рассматривала все это и медленно вздохнула.

– Я не была здесь ни разу с тех пор, как все произошло, – сказала она.

Я еще никогда так не сомневался в каждом своем слове.

– Мы можем не спешить. Ты хочешь посидеть здесь минуту или две?

Она кивнула. Я сел там, где стоял, и почувствовал ее руку на своей: она прикоснулась ко мне легко и нерешительно.

– Там хорошее место, – пробормотала она. Энни потянула меня через корни дерева ближе к стволу, где самый старый корень сформировал своего рода выступ. Он был мягче, чем остальные части дерева, как будто многие использовали его как лавочку.

– Хорошее место для отдыха, – сказала она. – Я приходила сюда с сестрой.

– У тебя была сестра?

Энни бросила на меня взгляд, а затем снова посмотрела на склоны полей.

– Две. И три брата.

Я спросил их имена.

Энни сжала свой огнеупорный костюм на наколенниках, когда я