Тако опять умолк, и Айлантри пришлось его подбодрить:
– И что было дальше?
– Дальше мы поднялись на борт и ушли оттуда в Огами, как и собирались. – Зал недовольно загудел, но рыбак, словно не заметив этого, спокойно и неторопливо продолжил: – Добрались благополучно, отдали груз и снова вышли в море рыбачить. И вот так вышло, что на третий день после взрыва мы поймали странную рыбу. – Тако повернулся к помосту защитника и обвиняемого и ткнул пальцем в Фейру: – Его.
Бален и Таллар Крейн переглянулись; обвинитель пожал плечами и с сердитым видом собрался было что-то сказать, но молодой ворон в очках его опередил:
– Вы нашли его, когда рыбачили? То есть в море?
– Совершенно верно, – подтвердил Тако. – Я потом прикинул, учитывая ветра и течения: все сошлось. Взрывом его швырнуло в воду, он вцепился в какую-то плавучую дрянь и вот так мотался три дня по волнам, которые уносили его все дальше от Сармы, в сторону Огами. В какой-то момент – вряд ли кто-то скажет, когда именно, – его нашел малек фрегата, симпатичный такой, с зелеными плавниками. Хотел бы я знать: глаза у нее сразу были разноцветными или стали такими, когда возникла связь? Впрочем, ладно… Как бы там ни было, любой другой на его месте умер бы без воды и еды, под палящим солнцем, да он и впрямь выглядел как мертвец. Я сперва думал, что мы его не довезем до Огами; потом – что он помрет, пока мы ищем целителя. И даже когда нашли, я был почти уверен, что тот не справится. Но… – Он усмехнулся. – Я ошибся. И этому весьма рад, несмотря ни на что.
Кристобаль улыбнулся и кивнул рыбаку, повернувшись на голос.
– Я хоть и обещал себе, что не стану вмешиваться в такие дела, – продолжил Тако, – но вернулся в Сарму и осторожно расспросил народ, чтобы узнать – вдруг кому-то ветер на ухо прошептал, что же случилось в башне алхимика. Я раздобыл кое-что из вещей, которые разлетелись куда попало во время взрыва и… э-э… приземлились в чужих чуланах. Помню, была там даже одна жуть какая запрещенная книжица – «Соль и пепел». Да-да, та самая. Ну и… люди, достойные доверия, сказали мне, что за полчаса до взрыва к алхимику пришли гости. Трое незнакомцев в темной одежде, которые прибыли в Сарму тем же утром на рыболовецкой лодчонке, чей навигатор даже на берег не сошел, и потому никто не знал ни его имени, ни имени фрегата. После все пятеро тихо смылись, как будто их сам Великий Шторм унес. Такая вот… темная история.
– Темнее не придумаешь, – язвительно сказал Бален. – И откуда ты все это знаешь, рыбак? Сорок лет прошло. Тебе сколько тогда было, двенадцать? Пятнадцать? Защитник, ваш свидетель – магус? Что-то не похож.
Тако посмотрел на обвинителя, прищурив глаза:
– Так вы меня спросите – не его.
И в мгновение ока… превратился.
Эсме, как и многие, вскочила от неожиданности, когда там, где только что стоял рыбак, возникло жутковатое существо – нечто среднее между человеком и кракеном, с синевато-зеленой кожей с черными разводами и длинными толстыми щупальцами вместо конечностей. Его голову тоже окружали щупальца, поменьше и покороче, но глаза – целительница вновь почувствовала на себе их взгляд – остались прежними.
Охваченные паникой зрители с воплями ужаса начали выбираться из зала суда. Многочисленные блюстители ничего не могли поделать с горожанами, испугавшимися морской болезни, и оставалось лишь порадоваться, что двери в помещении достаточно широки, чтобы никого не задавило.
– Это немыслимо! – вопил Бален, потрясая кулаками. – Айлантри Корвисс, да как вы посмели привести сюда очарованного морем! Вы поставили под угрозу наши жизни и жизни добропорядочных горожан! Это… это… да это же преступление!
– Возьмите себя в руки, Бален, – бесстрашно ответил молодой ворон и так тряхнул головой, что едва не разбил и третью пару очков. – Я не совершал никакого преступления. Согласно Росмерскому кодексу, свидетельствовать в суде может кто угодно, любое живое и разумное существо. Я мог сюда привести даже мерра, если бы возникла такая необходимость.
Бален продолжал кричать, что показания Тако – недопустимое доказательство и принимать их нельзя. Айлантри посмотрел на Судию, и Эсме невольно последовала его примеру. Дух Закона сидел с непроницаемым лицом и слушал перепалку обвинителя и защитника. Как всегда, никто не мог постичь его чувств, если он вообще их испытывал.
Тако вернул себе человеческий облик и на этот раз сделался моложе лет на десять. Окинув взглядом участников суда, он ухмыльнулся и, спокойно повернувшись к ним спиной, разыскал место в покинутой части зала, где и сел, чтобы увидеть, чем все закончится. Эсме, вдруг сообразив, что до сих пор стоит, тоже опустилась на скамейку. Служанка, которую приставил к ней Айлантри, исчезла.
– Обвинитель, достаточно, – проговорило наконец божество. – У вас есть еще аргументы?
– Нет, ваша честь, – буркнул Бален. – Я считаю, все очевидно.
– Тогда перейдем к заключительной части нашего заседания. Бален, вам слово.
Обвинитель с досадой посмотрел на зал, в котором почти не осталось людей. Он явно чувствовал себя не в своей тарелке без внимания публики. Но все же ему удалось взять себя в руки, и, заговорив, он вскоре сделался не менее уверенным, чем в самом начале заседания.
– Достопочтенный Судия! – провозгласил он, глядя в зал, но обращаясь к Духу Закона. – Обвиняемый по этому делу во всех смыслах необычен. Он последний в роду Феникса, его долгие годы считали умершим, в то время как он занимался пиратством под чужим именем. Но Росмерский кодекс гласит, что перед законом все равны. Стоит лишь подумать, что смерть Лейста Крейна, случившаяся сорок лет назад, связана с особым даром – даром управления огнем, – применить который мог только один магус из ныне живущих. Он выжил и находится сейчас перед нами – значит, он виновен и должен понести наказание. У меня все.
– Защитник? – Судия посмотрел на Айлантри.
Молодой ворон встал и снял очки.
– Достопочтенный Судия! Изучив обстоятельства дела, мы узнали следующее. Мой подзащитный жил в доме убитого и был его воспитанником на протяжении нескольких месяцев. Вероятно, между ними случались ссоры, потому что Лейст Крейн,
