Лицо-маска Судии повернулось к Кристобалю Фейре:
– Последнее слово обвиняемого? Еще одна попытка.
– Повторяю: я невиновен, – сказал феникс громко и четко. – Прошу вынести справедливое решение.
– Да будет так, – провозгласил Судия. – Всем встать!
Оставшиеся в зале люди, магусы и очарованный морем повиновались. Эсме перестала дышать.
– Именем закона и согласно Росмерскому кодексу я оглашаю свое решение, – произнес скрежещущий голос божества. – Выслушав обвинителя и защитника, а также свидетелей и обвиняемого, я пришел к выводу, что Кристобаль Фейра невиновен.
И гулкий звук, похожий на звон огромного колокола, возвестил об окончании суда.
* * *«Легкокрылая» прибывает в Росмер с безумным опозданием, и все-таки они не теряют надежды: ведь Тако, мудрый старый кракен, еще утром плюхнулся за борт и, помахав на прощание щупальцем, ринулся к вороньей столице. Их не объединяют с ним ~узы~, но они верят: его ничто не сможет остановить и он успеет, он обязательно успеет.
Ролан почти все время молчит, изредка поглядывая на Сандера, и на лице молодого моряка отражаются самые разные чувства, главное из которых – благоговение. Он как будто только сейчас осознал, что все происходящее – не сон и не хмельная греза; все всерьез. Он, рыбак из захолустного поселка, сам того не понимая, сделался частью истории. Самой настоящей истории, как в огромных книгах из пыльных библиотек, где он отродясь не бывал. За ним очень забавно наблюдать со стороны еще и потому, что Сандер отчетливо помнит, как был когда-то таким же.
Наверное, это хорошо?..
Он смотрит на свои руки: они снова сделались человеческими. Это его длинные и худые пальцы с чуть крупноватыми суставами и даже шрамами от старых порезов. Как странно… Выходит, тело помнит, каким оно должно быть? Где-то внутри него, в крови или костях, витают светящиеся символы неизвестного алфавита, жуткие и прекрасные, и их последовательность определяет его рост и вес, цвет его глаз, густоту волос, тембр голоса. И если вдруг какой-то из этих символов исчезает – он начинает меняться. Нет… нет, они не могут исчезнуть в никуда и появиться из ниоткуда, совершенно точно не могут: если в этом мире осталась хоть крупица справедливости, то однажды записанные слова – неважно, на каком языке и какими буквами, – не пропадают. И где-то существует Библиотека сов, по которой бродят их тени – нет, не тени! Они сами, в точности такие же, какими были при жизни! И им некогда скучать: если все книги в библиотеке прочитаны – всегда можно начать сначала.
Сандер понятия не имеет, откуда в его разуме появляются такие воспоминания, – мысли-то его собственные… или нет?
Так или иначе, ему лучше.
Ему лучше, хотя в происходящем ощущается легкая неправильность. Как будто мир чуточку сместился, как будто время течет по-другому: не то медленнее обычного, не то быстрее, не то кругами. Если он пытается измерять течение минут и часов привычным способом, по солнцу, то кажется, что все в порядке, однако эта неуловимая перемена – из тех, которые видны лишь краем глаза.
Он не знает, чего от нее ждать, но понимает, что не боится.
Его страх исчез в ту секунду, когда он осознал…
~
«Легкокрылая» прибывает в Росмер с безумным опозданием, и Сандер тотчас же бежит – нет, не к залу суда и не в особняк Рейнена Корвисса. Он бежит к «Невесте ветра», разумеется, и взлетает на борт, словно обезумевшая белка, и бросается на палубу распластавшись, и палуба чуть прогибается под весом его тела, как податливый песок, и ~песня~ звучит так громко, что заглушает все прочие мысли. Она ему рада, она соскучилась, она его так сильно любит, а он, дурак, об этом даже не догадывался. Он лежит, уткнувшись лбом в ее палубу-плоть, и блаженно улыбается. Ему все равно, что думают окружающие, ему все равно, сколько времени проходит. Он вернулся и теперь не покинет ее так надолго. Он дает ей слово, и она принимает.
Она верит.
~~~~~
~~~
~
– Сандер! Эй, Сандер!
Он с трудом пришел в себя и приподнялся на локтях. Обернулся, моргая, и увидел, что над ним нависли трое: Кай, Гвин и Бэр. Чуть поодаль у фальшборта сидел Ролан с таким видом, словно впервые после очень долгого напряжения позволил себе расслабиться, – собственно, так оно и было. Сандер снова моргнул. С ним случилось что-то странное – он отчетливо помнил, как Тако прыгнул за борт «Легкокрылой», пообещав, что доберется до Росмера своим ходом гораздо быстрей, чем на лодке, а вот все, что случилось потом, выглядело смазанным, словно он смотрел через запотевшее стекло.
– Я… – начал он, собираясь сказать, что чувствует себя нехорошо, но тут появился куда более важный вопрос: – Он успел? Тако успел?
Вместо ответа товарищи со смехом подняли его на ноги и подвели к борту. К длинному причалу, у которого стояла «Невеста ветра», шла небольшая толпа – человек двадцать-двадцать пять – с Кристобалем Фейрой во главе. Даже издалека было видно, что они ликуют, а капитан смеется, обнимая одной рукой Эсме, а другой – хлопая по плечу щуплого и робкого юношу в очках.
Там, где начинался причал, они остановились, и Фейра попрощался со своими новыми друзьями, которые, судя по веселым возгласам и взрывам смеха, не очень-то хотели расставаться с живой легендой. Дальше они двинулись втроем: капитан, целительница
