Бемби со своей стороны прижимается к трубам в узком лазе, ей тоже неудобно, но говорит она так, словно в кресле устроилась:
– О чем угодно. – Просовывает руку между труб, чтобы перевязать растрепавшиеся волосы. Нервничает? – Например, я могу рассказать, как мы обсуждали, что Дождь не может быть маньяком. Он не вписывается ни в какие теории и никого не убивает, а серийных похитителей не бывает.
– Я этого не знал, – нейтрально отвечает Эбенизер, тоже перебирая волосы, сплетая дреды в косички. Поднимает лицо к камере, улыбается сочувственно: – Наверное, неприятно, когда тебя обсуждают? Решают, какой ты и кто ты. Называют тебя не так, как ты представлялся.
– Тебе лучше не знакомиться, – резко перебивает Бемби, – с тем его вариантом, который зовет себя Миротворцем. Редкая сволочь и садист. Нынешний мне нравится куда больше. С ним можно договориться.
Ее напарник качает головой, не убежденный. Спрашивает меня:
– Почему Дождь?
Бемби пытается объяснить, Эбенизер с едва заметным разочарованием отводит взгляд от объектива. Замечает:
– У меня дождя не было.
– Да, у Рики тоже, – кивает Бемби. – Поэтому он и не может быть маньяком: психопат не пошел бы против своего ритуала.
– Я в этом не разбираюсь. – Он замолкает ненадолго, щурится. Интересуется: – Вы все там такие? Рациональные.
В вопросе слышится неприязнь, и Бемби поджимает губы:
– А что тебя не устраивает?
Эбенизер только качает головой, меняя тему:
– Вы придумали, как называть друг друга без буквы «Э». Меня можно звать Нэб.
Полицейская кивает, снова повисает тишина.
– Я думала над тем, чему он нас учит, – сообщает Бемби. В голосе одновременно раздражение, удивление и что-то мягкое, почти дружелюбное. – Это действительно доверие, у него получается, но не так, как он думал. Миротворец стал для нас постоянной угрозой, и мы объединились, перед лицом общей опасности. Это как дружба с коллегами, только коллеги всегда с тобой. И вы все одинаково беззащитны перед врагом.
– Не рассыплется ли такое доверие, когда вы переступите порог дома? – задумчиво спрашивает Нэб.
Вопрос риторический, но Бемби отвечает:
– Вряд ли. Во всяком случае, не сразу. Дождь уже не ощущается реальным врагом, но связки работают. И я сейчас позволила тебе вести, хотя ты новенький в доме. Раньше я бы скорее руку себе отгрызла.
Нэб улыбается, медленно спускает ноги со своей жердочки. Бемби вместе с ним скользит вперед. Не идентичны, но дополняют друг друга. Все пары построены именно на этом.
Ворочаюсь в кровати, таблетки не помогают, хотя я выпил сразу две. Дай бог пару часов продремал, но голова ясная – то ли режим аврала включился, то ли спасибо старости. Жаль только, к недолгому сну прилагались кошмары.
Поднимаюсь выпить воды, последняя картинка стоит перед глазами. Вроде совсем нестрашная, просто лицо светловолосого мальчишки, нашего первого пропавшего, опять почему-то подростка, а не двадцатилетнего юноши, но пробирает до мурашек. Из-за выражения? Да оно вроде спокойное, ничего особенного – обычное равнодушное лицо, а жуть берет, когда вспоминаешь.
Где же я его видел? Точно видел, сомневаться не приходится, слишком отчетливо вспоминаю. Если бы у нас фотография была, еще решил бы, что фантазия разыгралась, но чтобы по фотороботу вот так снилось, да еще через полторы недели после начала дела… Это вряд ли.
Надо выкроить время и прошерстить дела десятилетней давности. Может, мальчик уже пропадал однажды, вот и запомнился: своих потеряшек я не забываю. Особенно тех, что так и не нашлись. Тебя ведь тоже зовут на «Э», верно, мальчик? Или ты у нас случайно попал в общий список? Судя по датам, мог и случайно – слишком давно исчез, даже до офицера Дилейни три месяца прошло. Впрочем, маньяк не обещал красть жертв через одинаковые промежутки. Может, мальчик был чем-то вроде пробы пера, а дальше преступник развернулся по полной.
Время движется к утру, когда они заканчивают тест. Бемби останавливается в дверях, достает сигареты из кармана. Молча протягивает напарнику, тот качает головой:
– Я не курю.
Всего несколько глубоких затяжек, после чего крохотный окурок давится в пепельнице. Из одного только способа курить можно узнать о Бемби все, что кому-нибудь когда-нибудь потребуется. Если, конечно, он такой же высокомерный дурак, каким я был и остаюсь.
– Следующий, – не спрашивает, а скорее информирует Бемби. – Там нужно преодолеть полосу препятствий.
Она хочет разом пройти все тесты до четвертого этажа? Смело и понятно, но сомнительно. Как бы хорошо они ни сработались в физическом плане, на шестом этаже будут сложности.
Если бы я поднял наверх любого другого гостя, ему было бы проще – зная вопросы, можно сообщить ответы. Но Бемби была с моей сестрой, которая не смогла вспомнить свое имя и заставила пропустить их просто так. Так что Бемби в том же положении, что и Нэб: перед этим тестом им придется или рассказать друг другу абсолютно все, или обмениваться подсказками в процессе, получая за них отмеренное Миротворцем наказание. Мне почему-то неприятно думать об этом.
Однако до шестого этажа еще нужно добраться.
– Ночь, – замечает Нэб, не глядя на напарницу. – Мы можем продолжить утром.
– Нет, – отрезает та. – Я бросила своих внизу, с Элли. Мне нужно вернуться как можно скорей.
– Кто такая Элли?
Бемби бросает взгляд в камеру. Нэб реагирует тут же:
– Это связано с Миротворцем?
Как упорно он называет меня старым прозвищем.
– С ним здесь все связано. – Бемби дергает уголком рта, она явно не в восторге от того, куда ушел разговор. – И называй его Дождем.
– Разве он так представлялся вам?
– Нет, – признает полицейская, – но он откликается.
– В самом деле? – Нэб опять – да сколько можно уже! – смотрит мне в глаза. Спрашивает: – Тебе нравится, когда тебя называют Дождем?
Действительно ждет ответа. Тру лоб. Не знаю. Я был Миротворцем, проще было бы оставаться им, но я уже не могу. Меня называют Дождем, и я сам начал так себя называть. Я привык к этому прозвищу. И все же оно тоже не соответствует истине. Может, позволить им звать меня по имени?
Вздрагиваю при мысли об этом. Нет. Никогда. Эдриан, тот мальчик, которого звали Эдрианом, не будет иметь к этому никакого отношения.
– Дождь подходит, – отвечаю.
Бемби усмехается невесело, расслышав что-то иное в моих словах.
– Хорошо, Дождь. – Нэб кивает. – Тогда я буду звать тебя так.
Вдруг понимаю – он пытается создать со мной связь. То же самое пыталась сделать Бет, только своими методами. Потом у доктора появилось слишком много проблем, чтобы продолжать беседы со мной. Или я перешел грань человечности в ее глазах? Вспоминаю холодные дула, что смотрели с экрана. Не стоит надеяться на клятву Гиппократа после всего, что я сделал с ее братом.
С Нэбом будет то же самое. Просто он не знает, что впереди. Они стоят в начале бокса, Бемби предупреждает:
– Не
