– Где он живет? Хоть в нашем штате?
– А вот это самая интересная часть, сэр! Вот тут.
Наклоняюсь к монитору. У нас, уже хорошо. Юго-восток города, около крохотного парка, что тут такого? Присматриваюсь. Действительно, интересно.
– До здания фирмы пять минут, – замечаю вслух.
– Именно! – сияет Захари. – Может, это он наши похищения устроил?
– Глупости, – ворчу. – Зачем ему люди с именами на «Э»? Не бывает респектабельных маньяков, закономерность такая.
А все же поговорить с ним надо. Очень надо. Историй о том, как под серию маскировали одиночные преступления, немало.
– Народ, мы как-то упустили один факт, – встречает нас Эл. Голос веселый, но, кажется, поводов для веселья нет. – У Графа впереди еще два теста, прежде чем мы попадем к следующему холодильнику.
Переглядываются все.
– Вот что значит спать когда попало, – вздыхает Бет.
– Вода есть. – Винни сжимает руку напарницы. – Первый приступ голода перетерпеть, дальше будет нормально.
– Кому как, – отрезает Рика. – Тут есть еще какие-нибудь запасы?
Обыскиваем кухню в поисках затерявшихся продуктов. Нам везет. Под слоем льда в морозилке обнаруживается упаковка котлет для бургеров, а на верхней полке шкафа – задвинутая за тарелки упаковка хлопьев.
– Это даже хуже мюсли, – жалуется Рика. – Никогда не питалась такой полезной и здоровой пищей!
Котлет в коробке всего шесть. Лекс жарит половину, пока я делю хлопья на девять частей.
За спиной включили телевизор, Рика качается на стуле.
– Добрые люди, – интонации попрошайки у нее очень гротескные, – поделитесь сигаретами, у кого есть! Хорошо бы еще выпить…
– Ты же не пьешь, – замечает Мори, устраиваясь на диване и вытягивая пострадавшую ногу. – Тогда зачем?…
– Во-первых, – Рика назидательно поднимает палец, – иногда хочется, во-вторых, никотин помогает мне писать. А когда я пишу, я думаю.
– То есть думать без сигареты и записной книжки ты не способна органически? – усмехается Мори. – Это многое в твоей жизни объясняет.
– Вот ты уже и язвишь. – Рика улыбается удивительно мягко. – Прелесть какая. Я скучала.
Подходит к кузену, наклоняется, на миг завешивая их лица отросшими волосами. Она никого не стесняется, а вот Мори краснеет мгновенно.
Отвожу взгляд, чувствуя, как горят щеки, убираю в шкаф тщательно отмеренную половину хлопьев. Остальные заливаем кипятком, превращая в овсяную кашу.
– Скажите, что у нас остался сахар, – мрачно просит Бемби.
Винни в ответ выставляет на стол пачку. Увы, почти пустую.
– Мне не нужно, – улыбается Нэб, принимая миску каши.
Даже не солит, и по лицу не угадать, правда ему нравится безвкусная горячая масса или просто решил на себе сэкономить. Бемби предпочитает не гадать, а спрашивать. Нэб в ответ пожимает плечами, улыбается, как всегда:
– Это еда. Она бывает вкусной, а бывает съедобной, но это не значит, что от нее нужно отказываться.
– Идиот, – констатирует Бемби. Придвигает ему солонку и сахар. – У нас уже есть один любитель жертвовать собой, второго не надо.
– Это ты меня не посчитала или Графа? – уточняет Эл.
Бемби смотрит на него изучающе, согласно кивает:
– Два.
Смеется Рика, протягивает кузену вилку с кусочком котлеты:
– Прими этот дар, который я от сердца отрываю, иначе меня в клуб героических жертв не примут!
– По-моему, мы все в этом клубе, – улыбается Лекс, последней садясь за стол. – И можем все из него выйти. Хотя бы на сегодня.
Сладкая каша странно сочетается с котлетой. Чтобы почувствовать хоть подобие насыщения, заливаю все это несколькими чашками чая. Соображаю, что может попросить сестра в обмен на продукты.
– Следующий бокс опять на физические упражнения. – Бет касается моего плеча, садится рядом. – Если тест окажется для тебя таким же сложным, как остальные, возможно, вам придется чем-то жертвовать. Нужно знать, что ты сможешь выдержать, а что нет.
– Все, что потребуется, – пожимаю плечами.
– Нет, – резко качает головой Бет, берет мои руки в свои. Улыбается напряженно: – Ты очень упрямый и стойкий, я вижу. Но в конце концов ты потеряешь сознание, упорство тут не имеет значения. У всех есть порог, и ты это знаешь. Ты учитывал его, создавая боксы.
Она права. Я не раз думал, что быть сильным хотят не только титаны.
– Ладно, – встаю.
Бет ведет меня в спальню, просит раздеться. Поясняет:
– Мне нужно видеть, что происходит с твоими ранами. По-моему, ты не замечаешь, когда повторно травмируешь их.
Слушаюсь. Сестра, судя по всему, включила отопление – в одном белье больше не холодно. Жду, пока Бет осматривает царапины и синяки, которые оставили на мне тесты. Просит сделать что-то, смотрит, насколько быстро и ловко я могу выполнить команду. Чувствую себя породистой собакой на тренировочной площадке. Несколько раз Бет останавливает меня:
– Нет, ниже не наклоняйся! Рана на спине разойдется. На предплечье не опирайся. Эдриан, ты же должен чувствовать, что тебе больно!
Да, наверное. Но это сложно, когда больно всегда.
– Так нельзя. – Бет качает головой. – Я даже не представляла, насколько ты измотан. Сейчас я все обработаю, дам тебе обезболивающее и снотворное, и ты ляжешь спать. Надеюсь, до утра.
Пытаюсь отказаться, но она настаивает. Улыбается:
– Мы, конечно, можем собрать консилиум. Но я бы очень просила тебя согласиться со мной. Ты ведь плохо спишь, верно? Скорее, дремлешь и встаешь каждый день разбитым.
Киваю. Мне это не кажется удивительным, но Бет только вздыхает.
– Брат сейчас спит с обезболивающим и снотворным каждую ночь. Потому что гипса нет, а в такой повязке стоит неловко повернуться, и края сломанной кости шевелятся. Боль постоянно будит. Мори я вчера тоже дала таблетки. Пожалуйста, не будь еще одним упрямцем, которого придется два часа убеждать, что от героизма никакого толка.
Не знаю, как ей объяснить. Я не хочу засыпать, не испытывая боль. Потому что сестра постарается сделать так, чтобы мне стало хуже. Потому что она может навредить остальным.
Бет присаживается передо мной, смотрит в глаза.
– Эдриан. Пожалуйста, послушай меня. Эти комнаты ты сделал, чтобы гости могли отдохнуть, верно? Собраться с силами перед следующим шагом. Не надо превращать каждую секунду в тест.
– Электра хочет, чтобы мне было плохо, – объясняю. – Чем хуже, тем лучше. Я просто соответствую.
Темные глаза Бет на миг становятся жесткими, стягиваются в злую линию губы.
– Никто из нас не поддавался Миротворцу, – сжимает мои ладони. – Но ты ее пара, да? Ты играешь на ее стороне.
Тянется ко мне осторожно, едва ощутимо обнимает. Такая теплая и сочувствующая, что невозможно не обнять в ответ. Сглатываю, зарывшись в темные волосы, пахнущие тем же ментоловым шампунем, что и мои собственные. Щиплет глаза, хочется заплакать, свернуться в ее руках бездомным котенком и уснуть, но я только судорожно вздыхаю, отстраняясь. Замечаю, как блестят глаза Бет.
– Я тебя вылечила. Я считаю себя ответственной за твою жизнь.
Мы не смотрим друг на друга, но недоговоренность висит в воздухе.
– Ты хороший человек. – Бет улыбается. – Ужасно запутавшийся, очень несчастный, но все равно хороший. И
