Если Хирон и попытался скрыть разочарование, получилось у него плохо.
– Ясно…
Похоже, он рассчитывал на помощь и совет, но того же ждал от него я сам. Будучи богом, я привык к тому, что низшие существа полагаются на меня – просят этого, умоляют о том. Но теперь я был обычным смертным, и привычное немного пугало.
– Так что же случилось? Вид у тебя не лучше, чем у Кассандры в Трое или у Джима Боуи при Аламо. Ты как будто держишь осаду.
Оспаривать сравнение Хирон не стал.
– Как ты знаешь, во время войны с Геей Дельфийский оракул перестал получать пророчества. Фактически все известные методы предсказания будущего внезапно дали сбой.
– Из-за того, что исходная Дельфийская пещера была захвачена, – вздохнул я.
Мэг бросила кусочек шоколада в нос Сеймуру.
– Дельфийский оракул. Перси тоже про него говорил.
Кентавр встрепенулся.
– Так Перси был с вами?
– Недолго. – Я рассказал о нашем сражении в персиковом саду и возвращении Перси Джексона в Нью-Йорк. – Обещал приехать на уик-энд, если будет такая возможность.
Хирон, услышав новость, приуныл, как будто моей компании ему было недостаточно. Представляете?
– Так или иначе, – продолжал он, – мы надеялись, что с окончанием войны Оракул вернется к своей обычной работе. Когда этого не произошло… В общем, Рейчел забеспокоилась.
– Кто такая Рейчел? – тут же поинтересовалась Мэг.
– Рейчел Дэр, – ответил я. – Оракул.
– А я думала, оракул – это такое место.
– Так оно и есть.
– Тогда получается, что Рейчел – место, и она перестала работать?
Будь я богом, превратил бы девчонку в синебрюхую ящерицу и выпустил в какое-нибудь дикое место, чтобы и не видеть больше. Эта мысль меня немного утешила.
– Первоначально Дельфы были местом в Греции, – объяснил я. – Пещера, наполненная вулканическими испарениями, куда люди приходили за указанием от моей жрицы, пифии.
– Пифия, – хихикнула Мэг. – Смешное слово.
– Да. Ха-ха. Так что оракул – это и место, и человек. Когда греческие боги перебрались в Америку в… когда, Хирон, в 1860-м?
Кентавр покачал рукой.
– Более-менее.
– Я доставил оракула сюда, чтобы он продолжал давать пророчества уже от моего имени. В течение многих лет провидческая сила передавалась от жрицы к жрице. Теперешний оракул – Рейчел Дэр.
Мэг схватила с блюда единственную печенюшку «орео», на которую я успел положить глаз.
– А что, тот фильм посмотреть уже поздно?
– Да, поздно, – отрезал я. – Кстати, чтобы завладеть Дельфийским оракулом, мне пришлось для начала убить обитавшего в глубине пещеры монстра, Пифона.
– Питон – это типа змеи, – сообщила Мэг.
– И да, и нет. Эта разновидность змей названа в честь чудовища Пифона, довольно змееподобного, но огромного и страшного и пожирающего маленьких болтливых девочек. Так или иначе в прошлом августе, пока я… пока мне нездоровилось, мой старинный враг Пифон был выпущен из Тартара и вернул себе Дельфийскую пещеру. Вот почему оракул перестал пророчествовать.
– Но если оракул сейчас в Америке, почему так важно, что этот монстр-змей захватил какую-то древнюю пещеру?
Более длинного предложения я от нее еще не слышал. Она и выдала его, наверно, только для того, чтобы позлить меня.
– Долго объяснять. Тебе просто нужно…
– Мэг. – Хирон терпеливо улыбнулся, что, должно быть, стоило ему героических усилий. – Место, где находился первый оракул, – это как главный корень дерева. Ветви и листья пророчества могут протянуться на весь мир, и Рейчел Дэр может быть нашей самой сильной ветвью, но если задыхается стержневой корень, опасность угрожает всему дереву. Пока Пифон хозяйничает в своем старом логове, дух Оракула полностью заблокирован.
– Ааа… – Она скорчила мне физиономию. – Ну так бы и сказал.
Если я и не задушил ее, то лишь потому, что Хирон налил еще чашку чаю.
– Но важнее всего то, что у нас нет другого источника предсказания.
– Эка важность, – сказала Мэг. – Ну не знаете вы будущего, так будущего никто не знает.
– Эка важность? – крикнул я. – Мэг Маккаффри, пророчества – катализатор всех будущих событий. Они и определяют будущее! Без них будущего просто не будет.
– Не понимаю.
Хирон сдержанно откашлялся.
– Представь пророчества как семена цветов. Имея нужные семена, можно вырастить любой сад, какой только пожелаешь. Без семян не вырастет ничего.
– Да, – кивнула она. – Это фигово.
Мне показалось странным, что уличная бродяжка и воительница мусорных баков так отзывчива на садовые метафоры, но Хирон – великолепный наставник. Он уже увидел в девчонке что-то такое… впечатление, задержавшееся и в закоулках моего мозга… Оставалось надеяться, что это впечатление ошибочное, но, учитывая мою удачливость, скорее всего, я, как обычно, был прав.
– Так где Рейчел Дэр? – спросил я. – Может быть, мне стоит поговорить с ней, и тогда…
Кентавр отставил свою чашку.
– Рейчел планировала посетить нас во время зимних каникул, но так и не появилась. Возможно, это и не значит ничего, а возможно…
Я подался вперед. Чтобы Рейчел Дэр опоздала – такого просто не могло быть. Артистическая, непредсказуемая, импульсивная, нарушительница правил – всеми этими качествами я неизменно восхищался. Но не прийти вообще – это совершенно на нее не походило.
– А возможно?
– А возможно, это часть более масштабной проблемы. Пророчества – не единственный сбой. За последние несколько месяцев трудности возникли в таких областях, как путешествия и коммуникации. Уже несколько недель у нас никаких известий от наших друзей в Лагере Юпитера. Иссяк приток полубогов. Сатиры не возвращаются с полей. Не работает даже почта Ириды.
– Какая почта? – спросила Мэг.
– Двусторонние видения, – сказал я. – Форма коммуникации, находящаяся в ведении богини радуги. Ирида всегда отличалась капризностью и непостоянством…
– Да, но только обычная человеческая связь тоже не действует, – заметил Хирон. – Конечно, телефоны всегда представляли опасность для полубогов…
– Верно, монстров они привлекают, – согласилась Мэг. – Я уже сто лет телефоном не пользуюсь.
– Мудрое решение, – одобрил Хирон. – Но некоторое время назад наши телефоны вышли из строя полностью. Мобильные, проводные, Интернет… Даже такая архаическая форма общения, как электронная почта, и та странно ненадежна. Сообщения просто не приходят.
– А в папке «спам» смотрел? – спросил я.
– Боюсь, проблема посложнее. Мы отрезаны от внешнего мира. Мы одни и нас мало. За почти два последних месяца вы – первые, кто пришел в лагерь извне.
Я нахмурился.
– Перси Джексон ничего об этом не говорил.
– Сомневаюсь, что Перси в курсе происходящего, – сказал Хирон. – Он занят школой. Обычно зима самое тихое время. Поначалу мне удавалось убеждать себя, что коммуникационные сбои всего лишь случайные неудобства. Потом начались исчезновения.
В камине с подставки свалилось полено, и я едва не вскочил с места.
– Исчезновения, да. – Сделав вид, что не замечаю насмешливого взгляда Мэг, я смахнул со штанов капли чая. – Расскажи мне об исчезновениях.
– Три за последний месяц. Первым пропал Сесил Марковиц из дома Гермеса. Однажды утром его кровать просто оказалась пустой. Уходить он никуда не собирался, ничего об этом не говорил. Как уходил, никто не видел. С тех пор – а прошло несколько недель – о нем ничего не слышно.
– У детей Гермеса
