– Разве тебе не все равно, что случится с нами?
Бог гейзера принял оскорбленный вид.
– Наш главный приоритет – чтобы гость остался довольным. Кроме того, если ты заодно найдешь Поли…
Я уже не мог злиться на духа – одиночество и тревога на его лице отражали и мои чувства.
– Поли объяснил, как пройти к муравейнику?
Пит покачал головой:
– Как я уже говорил, он не хотел, чтобы я шел за ним. Мирмеки – весьма опасны. И если те, другие парни все еще бродят поблизости…
– Другие парни?
Пит нахмурился.
– Разве я не рассказывал? Ну да. Поли видел трех людей. Вооруженных с головы до ног. Они тоже искали рощу.
Моя левая нога нервно дернулась, как будто соскучилась по своему партнеру по гонке трехногих.
– Как Поли понял, что они ищут рощу?
– Он слышал, как они разговаривали на латыни.
– На латыни? Они из лагеря?
Пит развел руками.
– Я… Нет, не думаю. Поли описывал их как взрослых. Один был старшим. Двое других называли его императором.
Планета как будто наклонилась.
– Императором?
– Да. Ну, знаешь, как в Риме…
– Знаю. – Слишком многое вдруг обрело смысл.
Детали пазла слетелись, образовав одну огромную картину, ошеломительную реальность. Зверь… «Триумвират холдингс»… Затаившиеся взрослые полубоги. Не знаю, как я только не рухнул в гейзер. Мэг нуждалась во мне сильнее, чем когда-либо. Но сделать все нужно правильно. Я должен быть осторожен. Даже еще более осторожен, чем при ежегодной вакцинации огненных коней солнца.
– Пит, ты еще принимаешь клятвы?
– Ну да, но…
– Тогда выслушай мою торжественную клятву!
– Ух, видишь ли, дело в том, что вокруг тебя сейчас такая аура, будто ты уже нарушил священную клятву. Может быть, ту, что давал на реке Стикс? И если ты нарушишь еще одну, которую дашь мне…
– Клянусь, что спасу Мэг Маккаффри. Я использую все имеющиеся в моем распоряжении средства, чтобы вырвать ее из лап муравьев, и эта клятва отменяет все данные мной ранее. Я клянусь в этом у твоих священных жарких вод!
Пит поморщился.
– Ну ладно. Дело сделано. Но имей в виду, что если ты не исполнишь клятву, если Мэг умрет, пусть даже не по твоей вине… ответственность за все последствия падет на тебя.
– Я уже проклят за нарушение предыдущей клятвы! Какая теперь разница?
– Это так, но, видишь ли, кара за нарушение клятвы на реке Стикс может постичь тебя через несколько лет. Это как рак. Моя же клятва… – Пит пожал плечами. – Если ты нарушишь ее, я уже не смогу остановить наказание. Где бы ты ни был, гейзер мгновенно вырвется из земли прямо под твоими ногами и сварит тебя заживо.
– А… – У меня задрожали коленки. – Да, конечно, я это знал. И я исполню клятву.
– Ничего другого тебе теперь не остается.
– Верно. Думаю… Мне надо подлечиться.
И я побрел прочь.
– Лагерь в другой стороне, – сказал Пит.
Я сменил курс.
– Не забудь заполнить анкету в онлайне! – напомнил Пит. – Мне вот любопытно, как ты оценишь общий уровень удовлетворенности от пребывания в Лесу у Лагеря полукровок?
Я не ответил. Бредя в темноте, я думал о том, какую боль, по десятибалльной шкале, мне придется вынести в ближайшем будущем.
Добраться до лагеря не было сил. Чем дальше я уходил от гейзера, тем яснее это понимал. Суставы превратились в кашу. Я чувствовал себя жалкой марионеткой. В прошлом мне доставляло удовольствие контролировать смертных сверху, теперь же, оказавшись на другом конце ниточек, никакой радости я не испытывал.
Я не мог защитить себя. Любая адская гончая или дракон могли без особого труда полакомиться великим Аполлоном. Я был бы обречен даже при встрече с каким-нибудь недовольным барсуком.
– Я любил тебя, – сорвалось с моих губ.
Я понимал, что это бред, что из-за сотрясения мне видится то, чего не может быть, но мог бы поклясться, что из-за каждого дерева выглядывала моя возлюбленная Дафна, что ее черты проступали из-под коры, словно некий мираж – немного крючковатый нос, слегка раскосые зеленые глаза, губы, которые я никогда не целовал, но о которых всегда мечтал.
– Ты любил всех красивых девушек, – донесло до меня эхо.
– Но не так, как тебя, – воскликнул я. – Ты была моей первой настоящей любовью. О Дафна!
Я вспомнил, как гонялся за ней – ее сиреневый запах в ветерке, ее гибкую фигурку, порхающую в пестром свете леса. Я преследовал ее, казалось, годами. Может быть.
А потом веками винил Эроса.
Однажды, в миг безрассудства, я посмеялся над его искусством лучника. В порыве злобы он поразил меня золотой стрелой. Направил всю мою любовь на прекрасную нимфу. Но и это было еще не самое худшее. Другой, свинцовой, стрелой он поразил сердце Дафны, убив все ее возможные чувства ко мне.
Чего не понимают люди: стрелы Эроса не могут вызвать чувство из ничего. Они способны лишь культивировать уже имеющийся потенциал. Мы с Дафной могли бы стать идеальной парой. Она была моей настоящей любовью. И могла бы полюбить меня в ответ. Но стараниями Эроса мой уровень любви достиг ста процентов, тогда как эмоции Дафны обернулись чистой ненавистью (которая, разумеется, есть обратная сторона любви). Нет ничего трагичнее, чем, любя кого-то всей душой, знать, что твои чувства останутся без ответа.
Принято считать, что я преследовал ее просто так, по прихоти страсти, что она была всего лишь очередной красоткой. Это неправда. Когда Дафна, чтобы спрятаться от меня, умолила Гею превратить ее в лавровое дерево, часть моего сердца тоже покрылась корой. В память о несчастье я придумал лавровый венок, наказав себя за печальную судьбу моей величайшей любви.
После Дафны я поклялся, что никогда не женюсь. Порой говорил, что просто не могу сделать выбор из Девяти Муз. Удобная отговорка. Музы были моими постоянными спутницами, и каждая из них прекрасна по-своему. Но никогда они не владели моим сердцем так, как Дафна. Один лишь друг Гиацинт вызвал во мне столь же глубокие чувства, но и его у меня отняли.
Все эти мысли барахтались в моем ушибленном мозгу, пока я брел от дерева к дереву, прислоняясь к ним, хватаясь, как за перила, за низкие ветви.
Да, клятва. Я нужен Мэг. Я должен…
Я рухнул лицом на колючую, заледеневшую землю.
Сколько прошло времени – не знаю.
Какое-то теплое рыло ткнулось в ухо. Шершавый язык лизнул щеку. Я подумал, что умер и что это Цербер нашел меня у ворот Подземного мира.
Потом зверь перевернул меня на спину. Темные ветки переплетали небо. Я все еще был в лесу. Золотой лик льва появился надо мной; его янтарные глаза были прекрасны и убийственны. Он облизал мое лицо, пытаясь, возможно, определить, годен ли я для ужина.
– Тьфу. – Я выплюнул попавшую в рот шерсть львиной гривы.
– Очнись, – произнес справа от меня женский голос.
