Гроувер стянул с головы шапку и горестно уставился на нее. Может, он преисполнился благоговения, а может, просто проголодался.
– И что вы собираетесь делать?
– У нашей семьи осталась недвижимость, – объяснила Пайпер, – рядом с городом Талква, в Оклахоме. Участок коренных чероки. В конце недели мы в последний раз сядем в наш самолет и улетим домой. Похоже, в этой битве твой злой император победил.
Мне не нравилось, когда императоров называли моими. А еще мне не понравилось то, каким тоном Пайпер произнесла слово «домой» – будто уже смирилась с тем, что проведет остаток жизни в Оклахоме. Не подумайте, что я плохо отношусь к этому штату. Мой приятель Вуди Гатри[36] был родом из Окимы. Только вот смертные из Малибу нечасто считали переезд в Оклахому признаком успеха.
К тому же мысль о том, что Тристану и Пайпер придется перебраться на восток, напомнила мне о видениях, которыми вчера ночью со мной поделилась Мэг: одуванчиковые бумажки с юридическим ля-ля-ля, лишившие их крова, то, как они вынуждены бежать из горящего дома в Нью-Йорк. Из огня Калигулы – да в полымя Нерона.
– Нельзя, чтобы Калигула победил, – сказал я Пайпер. – Ты не единственная его жертва среди полубогов.
Она секунду помолчала, пытаясь вникнуть в смысл моих слов. А затем удивленно взглянула на Мэг, будто увидела ее впервые:
– Ты тоже?
Мэг отвернулась от газовой конфорки:
– Да. Мой папа.
– Что случилось?
Мэг пожала плечами:
– Это было давно.
Мы подождали, но Мэг вела себя как Мэг.
– Моя юная подруга не любит долгих рассказов, – пояснил я. – Но с ее разрешения…
Мэг не приказала мне заткнуться или спрыгнуть с террасы, и я пересказал Пайпер все, что увидел в памяти Маккаффри.
Когда я закончил, Пайпер спрыгнула с перил. Она подошла к Мэг и, прежде чем я успел предупредить: «Осторожно, она кусается больней, чем дикая белка!» – обняла ее.
– Мне так жаль, – Пайпер поцеловала Мэг в макушку.
Я с ужасом ждал, что в руках Мэг вот-вот сверкнут золотые сабли. Но вышло иначе: оторопев на мгновение, Мэг обмякла в объятиях Пайпер. Они еще долго стояли так: Мэг вздрагивала, а Пайпер крепко ее обнимала, будто вызвалась стать главной утешительницей среди полубогов и решила, что ее проблемы куда менее важны, чем проблемы этой девочки.
Наконец, всхлипнув/икнув, Мэг отстранилась и вытерла нос:
– Спасибо.
Пайпер посмотрела на меня:
– И давно Калигула мешает полубогам жить?
– Несколько тысяч лет, – ответил я. – Он и два других императора не возвращались в наш мир через Врата Смерти. Они вообще не покидали мир живых. По сути, они стали малыми богами. И тысячелетиями строили свою тайную империю – «Триумвират холдингс».
– Но почему мы? – спросила Пайпер. – Почему именно сейчас?
– Что касается тебя, – сказал я, – то я могу только догадываться. Вероятно, Калигула не хочет, чтобы ты стояла у него на пути. Если отвлечь тебя отцовскими трудностями, ты не будешь представлять угрозу, особенно в Оклахоме, вдали от владений Калигулы. Что же до Мэг и ее папы… Не знаю. Он работал над чем-то, что показалось Калигуле угрозой.
– Он хотел помочь дриадам, – добавил Гроувер. – Судя по тому, где он работал и строил теплицы, иначе быть не может. Калигула погубил человека природы.
Таким злым я Гроувера еще не видел. Думаю, «человек природы» – высшая похвала, которой смертный когда-либо удостаивался от сатиров.
Пайпер устремила взгляд к волнам на горизонте:
– Значит, вы думаете, что всё связано. Калигула готовится к чему-то: избавляется от всех, кто может представлять угрозу, создает Горящий Лабиринт, уничтожает духов природы…
– Берет в плен Эритрейского оракула, – добавил я. – Как приманку. Для меня.
– Но что ему нужно? – спросил Гроувер. – Какова его цель?
Отличные вопросы. Но имея дело с Калигулой, нужно понимать, что ответы тебе вряд ли понравятся. Скорее всего, услышав их, ты разрыдаешься.
– Я бы спросил у Сивиллы, – сказал я, – если кто-то из вас знает, где ее найти.
Пайпер поджала губы:
– А. Так вот зачем вы приехали.
Она посмотрела на Мэг, затем на газовый гриль, вероятно, прикидывая, что будет более опасным: отправиться с нами в квест или остаться здесь со скучающей дочерью Деметры.
– Мне нужно вооружиться, – сказала Пайпер. – Съездим кое-куда.
14
Бедросян
Бедросян быстроногий
В штанах для йоги
– Давайте без критики, – предупредила Пайпер, возвращаясь из своей комнаты.
Но я и не думал ее критиковать.
Боевое облачение Пайпер оказалось невероятно стильным: белые «конверсы», рваные джинсы в обтяжку, кожаный ремень и оранжевая футболка из лагеря. С одной стороны в ее волосы было вплетено перо – перо гарпии, если я не ошибся.
На ремне у нее висел кинжал с треугольным лезвием, похожий на паразониум – короткий меч, которым пользовались греческие женщины. Гекуба, будущая царица Трои, щеголяла таким, когда мы встречались. И хотя оружие это было скорее ритуальным, на остроте клинка это не сказывалось. (Да, Гекуба была слегка вспыльчива.)
На другом боку… Ага. Я заподозрил, что именно по этой причине Пайпер так смутилась. К ее бедру был пристегнут миниатюрный колчан, набитый небольшими, в фут длиной, дротиками с оперением из чертополохового пуха. Кроме рюкзака за плечом у нее висела четырехфутовая трубка из бамбука.
– Духовая трубка! – воскликнул я. – Обожаю их!
Я, конечно, не эксперт по стрельбе из духового оружия, но духовая трубка – все же приспособление для стрельбы: изящное, сложное в обращении и очень коварное. Как мне его не любить!
Мэг почесала шею:
– Это грецкая штука?
Пайпер рассмеялась:
– Нет, не грецкая. Черокская. Эту для меня когда-то давно сделал дедушка Том. Ему очень хотелось научить меня с ней обращаться.
Борода Гроувера задергалась, будто решила сбежать у него с подбородка, как какой-нибудь Гудини[37].
– С таким оружием обращаться непросто. У моего дяди Фердинанда тоже была духовая трубка. Ты хорошо стреляешь?
– Есть куда расти, – призналась Пайпер. – Мне еще очень далеко до кузины из Талква: она чемпион племени. Но я тренируюсь. Когда мы с Джейсоном в прошлый раз были в Горящем Лабиринте, – она хлопнула рукой по колчану, – они пригодились. Вы и сами увидите.
Эти слова не вызвали у Гроувера бурного восторга. Я разделял его беспокойство. В руках неопытного стрелка духовая трубка может быть куда опаснее для его союзников, чем для врагов.
– А твой кинжал? – спросил Гроувер. – Это и в самом деле…
– Катоптрис, – с гордостью ответила Пайпер. – Когда-то он принадлежал Елене Троянской.
– У тебя кинжал Елены Троянской?! – вскрикнул я. – Где ты его нашла?
– Лежал в сарае в лагере, – пожала плечами Пайпер.
Мне хотелось рвать на себе волосы. Я помнил тот день, когда Елене подарили этот кинжал на свадьбу. Великолепный клинок в руках самой прекрасной женщины, когда-либо ступавшей по земле. (Пусть миллиарды других женщин не обижаются. Вы очаровательные, я вас всех люблю.) А Пайпер нашла это
