Она была совершенно спокойна. Мои же нервы были накалены до предела. Казалось, что меня разрывает на куски – так бывало, когда несколько десятков греческих городов одновременно молились, чтобы я явился в совершенно разных местах. Как же бесит, когда города не согласуют между собой расписание религиозных праздников!
Когда мы шли по левому борту, я заметил, как что-то промелькнуло над нами в небе – бледная тень, слишком большая для чайки. Я взглянул было еще раз, но она уже пропала.
– Думаю, за нами кое-кто следит, – сказал я. – Наш друг Крест.
Пайпер вгляделась в ночное небо:
– И что будем делать?
– Ничего, – ответил я. – Если бы он хотел напасть или поднять тревогу, он бы уже давно это сделал.
Пайпер явно не нравилось, что нас преследует этот ушастик, но мы двинулись дальше.
Наконец мы добрались до «Julia Drusilla XLIII», легендарного корабля с обувью.
На этот раз, благодаря наводке Амакса и его команды, мы ожидали встречи со стражниками-пандами во главе с грозным Вау-Вау. И были готовы к ней.
Едва ступив на борт, я взял в руки укулеле. Пайпер тихонько сказала:
– Хм, надеюсь, никто не подслушает наши секреты!
Тут же, толкаясь и обгоняя друг друга, к нам бросились четверо пандов: двое с левого борта и двое с правого.
Увидев их белевшие уши[51], я ударил по струнам и выдал на полной громкости до-минорный секстаккорд с интервалом в три тона, что для существ с таким чутким слухом было, наверное, как воткнуть им в ухо электрический провод.
Панды завопили и попадали на колени, Пайпер тут же разоружила их и надежно связала стяжками. И только когда она закончила, я прекратил пытать их укулеле.
– Кто из вас Вау-Вау? – спросил я.
Крайний слева пандос рявкнул:
– А кто спрашивает?
– Привет, Вау-Вау, – сказал я. – Мы ищем магическую обувь императора – ну, знаешь, в которой можно пройти Горящий Лабиринт. Ты сэкономишь нам массу времени, если скажешь, где она хранится.
Он дернулся, выругавшись:
– Никогда!
– Тогда, – ответил я, – я попрошу свою подругу Пайпер поискать обувь, а сам останусь и развлеку вас игрой на расстроенном укулеле. Вам знакома песня Тайни Тима «На цыпочках через тюльпаны»[52]?
Вау-Вау скорчился от ужаса.
– Вторая палуба, левый борт, третья дверь! – залепетал он. – Прошу, только не Тайни Тим! Только не Тайни Тим!
– Хорошего вечера, – откланялся я.
Мы оставили их в покое и отправились на поиски обуви.
29
Конь есть конь
Пардон, пардон и он не
Умеет…[53] БЕГИ! УБЬЕТ ЖЕ!
Плавучий особняк, забитый обувью. Гермес был бы на седьмом небе.
Вообще-то официально он не был богом обуви, но как покровитель путешественников он играл эту роль для богов-олимпийцев. У него была самая большая в мире коллекция кроссовок «Эйр Джордан». Его шкафы ломились от крылатых сандалий, лакированных ботинок, синих замшевых туфель – и это я еще не сказал про роликовые коньки. Мне до сих пор снится в кошмарах, как он разъезжает по Олимпу: копна волос, спортивные шорты, полосатые гольфы и кассета Донны Саммер[54] в плеере «Уокмен».
Добравшись до второй палубы по левому борту, мы с Пайпер прошли несколько витрин с дизайнерскими туфлями, миновали коридор, стены которого сверху донизу были заняты полками с красными кожаными сапогами, и комнату, в которой почему-то были собраны только футбольные бутсы.
Когда заполняли комнату, в которую нас направил Вау-Вау, видимо, думали о качестве, а не о количестве.
Она была размером с приличную квартиру, окна выходили на море, так что драгоценная обувь императора могла наслаждаться отличным видом. В центре комнаты стояли два удобных дивана и кофейный столик, уставленный бутылками с водой редких марок, приготовленными на тот случай, если, надев один ботинок, вы так устанете, что перед примеркой второго захотите утолить жажду.
Что касается самой обуви, то на полках вдоль передней и задней стен были выставлены…
– Вау! – ахнула Пайпер.
Это было самое подходящее слово: были выставлены «вау!».
На одном из пьедесталов стояла пара военных ботинок Гефеста – две здоровенные конструкции с шипами на каблуках и носках, вшитыми кольчужными носками и шнурками, которые на самом деле были бронзовыми змейками-автоматонами, охранявшими обувь от тех, кто решит ее примерить без разрешения хозяина.
На другом пьедестале в прозрачном акриловом ящике порхали, пытаясь вырваться наружу, крылатые сандалии.
– Может, это их мы ищем? – спросила Пайпер. – В них можно просто пролететь сквозь Лабиринт.
Идея была соблазнительной, но я покачал головой:
– Крылатая обувь вещь коварная. Если мы такие наденем, а их кто-то заколдовал, чтобы отправить нас совсем не туда…
– Да, точно, – кивнула Пайпер. – Перси как-то рассказывал, что такие чуть не… ну, не важно.
Мы осмотрели остальные пьедесталы. На некоторых стояли пары, явно сделанные в единственном экземпляре: усыпанные бриллиантами ботинки на платформе, классические туфли, сшитые из кожи вымершей птицы додо (какая дикость!), пара кроссовок «Адидас», подписанная всеми игроками «Лос-Анджелес Лейкерс» 1987 года.
Была тут и магическая – или та, что считается магической, – обувь: пара сплетенных Гипносом тапочек, которая даровала хозяину отличный сон и приятные сновидения; туфли для танцев, изготовленные моей доброй подругой Терпсихорой – музой танца. Я видел такие всего пару разу в жизни: у Астера и Роджерс[55]. И у Барышникова[56]. А еще там были старые лоферы Посейдона, которые гарантировали владельцу чудесную погоду на пляже, отличный клёв, большие волны и ровный загар. Я бы и сам от таких не отказался.
– Смотри. – Пайпер указала на пару старых кожаных сандалий, которые будто по случайности закинули в угол. – Может так быть, что самая ненужная на вид обувь и есть та, что нам нужна?
Мне совсем не понравилась эта мысль. Я люблю, когда самые на вид популярные, или замечательные, или талантливые на поверку действительно оказываются самыми популярными, замечательными и талантливыми, потому что обычно так происходит со мной. Но сейчас Пайпер, возможно, была права.
Я присел рядом с сандалиями:
– Это калиги. Обувь легионеров.
Я подцепил сандалии за ремни пальцем и поднял их. Ничего особенного в них не было: просто кожаные подошвы и ремни, истершиеся и потемневшие от времени. Похоже, они исходили много дорог за долгие века, но обращались с ними бережно и щедро смазывали кожу маслом.
– Калиги, – повторила Пайпер. – Похоже на «Калигула».
– Так и есть, – подтвердил я. – Это взрослая версия сапожек, из-за которых Гай Юлий Цезарь Германик получил свое детское прозвище.
Пайпер сморщила нос:
– Чувствуешь какую-нибудь магию?
– Что ж, энергией они не пропитаны, – сказал я. – Ничьи вонючие ноги при виде их у меня в памяти не всплывают, я не чувствую непреодолимого желания надеть их. Но это именно то, что мы ищем. Они носят его имя. И хранят его силу.
– Хм. Похоже, ты умеешь не только общаться со стрелами, но и угадывать
