Но я сам себе не верил.
Скорее я был как раз таким человеком, который заслуживает ехать ночью в желтом «Пинто» в компании ворчливой потрепанной девчонки и шипящего, одержимого игрой на укулеле пандоса.
Я даже не совсем понимал, зачем нам возвращаться в Палм-Спрингс. Какая нам от этого польза? Да, Гроувер и другие ждут нас – но мы привезем лишь трагические известия да пару старых сандалий. Наша цель в центре Лос-Анджелеса – и это вход в Горящий Лабиринт. Чтобы смерть Джейсона не была напрасной, мы должны отправиться прямо туда, найти Сивиллу и освободить ее.
Но кого я обманываю? Я был не в состоянии сделать хоть что-то. С Мэг дела обстояли не лучше. Самое большее, на что я мог надеяться, – доехать до Палм-Спрингс и не заснуть за рулем. Там я смогу свернуться клубком на дне Цистерны и рыдать, пока сон не сомкнет мне веки.
Мэг закинула ноги на приборную панель. Ее очки сломались пополам, но по-прежнему сидели у нее на носу словно перекошенные защитные очки пилота.
– Ей нужно время, – сказала она. – Она злится.
На мгновение я подумал, что Мэг говорит о себе в третьем лице. Только этого мне не хватало. Но потом понял, что она имела в виду Пайпер Маклин. Мэг по-своему пыталась меня поддержать. Пугающие чудеса на сегодня, оказывается, не закончились.
– Знаю, – ответил я.
– Ты пытался убить себя, – заметила она.
– Я… Я хотел… отвлечь Медею. Это была ошибка. Я во всем виноват.
– Не. Не думаю.
Неужто Мэг Маккаффри только что меня простила?! Я подавил всхлип.
– Джейсон сделал выбор, – продолжала она. – Как и ты. Герои должны быть готовы к тому, что придется пожертвовать собой.
Мне стало не по себе… и не только потому, что Мэг произнесла столь длинную фразу. Мне не нравилось ее определение героизма. Герой всегда представлялся мне человеком на фестивальной платформе, который машет толпе, бросает зрителям конфеты и купается в народной любви. Но самопожертвование? Нет. Такой пункт я не стал бы включать в буклет с геройскими вакансиями.
К тому же Мэг назвала меня героем, поставив в один ряд с Джейсоном Грейсом. Это было неправильно. Богом у меня получалось быть куда лучше, чем героем. То, что я сказал Пайпер о невозможности преодолеть смерть, было правдой. Джейсона не вернуть. Если я погибну здесь, на Земле, мне тоже не светит вторая попытка. И я не могу принять эту мысль с тем же спокойствием, что и Джейсон. Я ударил себя в грудь в полной уверенности, что Медея меня исцелит – ведь только так она смогла бы потом содрать с меня кожу. Так что я поступил как трус.
Мэг поковыряла мозоль на руке:
– Ты был прав. Насчет Калигулы. И Нерона. И того, почему я так злилась.
Я посмотрел на нее. Лицо у нее было очень серьезным. Она произнесла имена императоров с необычной отстраненностью, будто говорила об образцах смертельных вирусов, которые хранятся за стеклом в лаборатории.
– А как ты себя чувствуешь теперь? – спросил я.
Мэг пожала плечами:
– Так же. Или по-другому. Не знаю. Ты в курсе, что иногда растениям приходится отрезать корни? Вот так я себя и чувствую. Мне тяжело.
Путаное объяснение Мэг было мне вполне понятно, что давало повод задуматься о моем разуме. Я вспомнил о Делосе – острове, где я родился, который плавал по морю, нигде не укорененный, пока моя мать Лето не ступила на него, чтобы дать жизнь мне и моей сестре.
Мне было сложно представить мир до своего рождения, представить Делос плавучим островом. Мои корни появились – в прямом смысле – из-за того, что я должен был родиться. Меня никогда не мучили вопросы о том, кто я такой, кто мои родители, откуда я родом.
Делос Мэг так и не остановился. И как тут винить ее за то, что она злится?
– Твой род очень древний, – заметил я. – Ты из потомков Племнея и можешь этим гордиться. Твой отец работал в Аэйталесе над чем-то важным. Кроворожденные, серебряные жены… чем бы ни были те семена, что ты посадила, они наводят ужас на Калигулу.
На лице Мэг было столько ран, что я не понимал, хмурится она или нет.
– А если я не смогу прорастить эти семена?
Я не решился ответить. Сегодня я больше не мог думать о неудачах.
Крест просунул голову между нашими сиденьями:
– Ну а теперь ты покажешь мне до-минорный секстаккорд с интервалом в три тона?
Встреча в Палм-Спрингс не была радостной.
Увидев, в каком мы состоянии, дежурные дриады поняли, что мы принесли дурные вести. Было два часа ночи, но они собрали в Цистерне всех жителей теплиц, включая Гроувера, тренера Хеджа, Мелли и малыша Чака.
Увидев Креста, Дерево Джошуа нахмурился:
– Зачем вы привели к нам это существо?
– Важнее другое, – сказал Гроувер, – где Пайпер и Джейсон? – Он встретился со мной взглядом, и его хладнокровие рассыпалось как карточный домик. – О нет. Нет.
Мы рассказали им, что случилось. Вернее, я рассказал. Мэг сидела на краю пруда, бесстрастно уставившись на воду. Крест забрался в одну из ниш и закутался в уши, как в одеяло, прижимая к себе мое укулеле так же, как Мелли прижимала к себе малыша Чака.
Когда я описывал последний бой Джейсона, мой голос несколько раз сорвался. Я наконец осознал его смерть. Не осталось ни капли надежды на то, что я проснусь от этого кошмара.
Я думал, что Глисон Хедж взорвется и начнет крушить всех и вся своей битой. Но, как и Тристан Маклин, он удивил меня. Сатир оставался совершенно спокойным, его голос звучал тихо и ровно.
– Я был его защитником, – сказал он. – Я должен был быть рядом.
Гроувер хотел утешить его, но Хедж вскинул руку:
– Нет. Не надо. – Он посмотрел на Мелли: – Мы нужны Пайпер.
Облачная нимфа смахнула слезу:
– Да. Конечно.
Алоэ Вера, заламывая руки, проговорила:
– Может, и я поеду? Вдруг я смогу помочь. – Она с сомнением взглянула на меня: – Ты пробовал лечить этого парнишку, Грейса, листьями алоэ вера?
– Боюсь, он и правда умер, – ответил я, – и даже целительные силы алоэ тут не помогут.
Мне показалось, что я не убедил дриаду, но Мелли взяла ее за плечо:
– Ты нужна здесь, Алоэ. Исцели Аполлона и Мэг. Глисон, возьми сумку с подгузниками. Встретимся в машине.
И она вылетела из Цистерны с малышом Чаком на руках. Хедж посмотрел на меня и щелкнул пальцами:
– Ключи от «Пинто».
Я бросил их ему:
– Пожалуйста, только не делай глупостей. Калигула… Ты не…
Я умолк, встретив холодный взгляд Хеджа.
– Мне нужно позаботиться о Пайпер. Это главное. Глупости пусть делают другие.
В его голосе звучали горечь и обвинение. Слышать такое от тренера
