Вдруг Волчий Лорд замер, и Рен поняла, что до него не сразу дошли слова Кожмара.
«Вообще-то девять».
Рен заслонила собой королеву и Лукаша. Рен хотела убедиться в том, что ее мать в безопасности, хотя она инстинктивно подозревала, что Кожмар пришел за головой совсем другой королевы.
– Кож, – умоляюще сказала Рен. – Ты должен понять…
Кожмар улыбнулся. Из его рта торчала обломанная трубка, он вынул ее и отшвырнул прочь. Еще больше блестящего рыжего меха покрывало его руки, а тонкие пальцы исказились, превратившись в когти. Он улыбнулся бледно-золотыми губами, показав белые зубы.
Кожмару не нужно было кричать. Его голос с легкостью заглушал дождь.
– Я прекрасно все понимаю, – сказал он. – Маленькое чудовище.
На Рен пристально смотрели серебряные глаза, блестящие от голода. Это был не тот Кожмар, которого она когда-то знала. Это был не тот человек, который рассказал ей о своем доме, сидя у костра. Это был не тот человек, который предпочел умереть, чтобы не стать чудовищем. Это был не тот человек, который застрелился, чтобы спасти ее и Лукаша.
Это был стржигун.
– Кожмар, – прошептала она. – Прошу. Я знаю, ты где-то там, внутри. Ты хороший человек, Кожмар. Ты мой друг.
Рен чувствовала, как разбивается ее сердце.
– Друг? – повторило существо, надевшее кожу Кожмара. – Друг? Ты бросила меня. Твой драгоценный дракон для тебя важнее меня. А ты. – Он повернулся к Лукашу. – Ты мог бы спасти меня, но когда я умирал, ты выбрал ее.
В тот момент потрепанный и небритый, с прилипшими к шее черными волосами, Лукаш, как никогда прежде, походил на волка.
– Я всегда выбираю ее, – произнес он низким голосом.
Существо, которое когда-то было Кожмаром, презрительно усмехнулось.
– Твой брат мертв, – сказал он.
Лицо Лукаша ожесточилось, и он достал из ножен свой обломанный меч.
– Хочешь присоединиться к нему?
– Очаровательно. – Зло, поселившееся внутри Кожмара, улыбнулось. – Но один раз я уже умер, Лукаш. Мне не очень хочется делать это снова.
Он вытянул руки, подняв ладони к небу. Прежде чем кто-либо из них успел отреагировать, его когти сжались в кулаки.
И тогда появились они.
За золотыми деревьями было видно, как сместился край Стеклянной горы. Воздух наполнился тихим, злобным хныканьем. Рен достала стеклянный меч. Вокруг собрались десятки пернатых чудовищ: лысые головы и обрывки красного меха. Они выстроились на краю, перекрыв все пути к отступлению. Они бежали по саду, огибая деревья, как чешуйчатая серая река. Они вопили, рычали и нетерпеливо переступали с лапы на лапу.
Стржиги.
Они были голодны.
Они всегда были голодны.
Лукаш обратился к королеве, не поворачивая головы:
– Где твой проклятый дракон?
– Я не знаю, – пролепетала королева, лишившись своего хладнокровия. – Я не знаю…
Кожмар щелкнул пальцами во второй раз, и стржиги покачнулись, реагируя на его команду. Затем, когда сердце Рен забилось где-то в ее горле, они неуверенно поднялись на ноги.
Некоторые были обожжены до неузнаваемости, а у других были отрублены целые конечности. У некоторых не хватало частей черепа, и серые мозги вместе с вязкой кровью разбрызгались по их плечам. Их застывшие лица все еще были искажены в мучительных гримасах смерти.
С каждым щелчком Кожмара стржиги дергались и выгибались, неестественно искривив спины. Они лягались острыми локтями, крутили разбитыми головами и шевелили вывихнутыми, частично отсутствующими челюстями.
Все эти стржиги когда-то были убиты.
Одно из чудовищ бросилось на Лукаша, и он взмахнул мечом. Стржигун повалился на землю, но стоило Кожмару щелкнуть запястьем, как существо снова вскочило на ноги, несмотря на то, что теперь у него отсутствовала верхняя часть тела. На гладкое стекло вывалились серо-коричневые внутренности.
Лукаш выругался.
– У нас нет ни единого шанса, – прорычал он. – Проклятье. Значит, мы все-таки умрем здесь.
Кожмар вытянул обе руки, манипулируя стржигами, как дирижер. Ну и что с того, что теперь он чудовище?
– Нет, – сказала Рен. – Он мой.
Она тоже была чудовищем.
– Рен, – начал Лукаш.
Она улыбнулась и облизала губы.
«Я человек. Я животное. Я чудовище».
Вот и все. Шел проливной дождь, стржиги все приближались, и ярость жгла ее вены, подогревая бурлящую кровь. По ногам Рен разлилась сила, и челюсти сомкнулись, щелкнули острые клыки. Этот звук музыкой отдался в ее ушах.
Она прыгнула.
Стеклянное платье лопнуло, когда она обратилась прямо в воздухе. Осколки стекла рассыпались по гладкой поверхности. Рен врезалась в Кожмара, и он неестественно выгнулся. Они упали на землю. Громко щелкнула кость, и Кожмар взвыл.
Их взгляды встретились.
Зубы Рен вонзились в его плечо, и она почувствовала, как рвется ткань. Вдруг его когтистые руки обхватили ее за горло. Рен и то, что осталось от Кожмара, заметались по земле и перевернулись. Теперь Кожмар сидел сверху, прижимая ее коленями. У него все еще оставался один из старых револьверов, и он попытался его зарядить, пока Рен извивалась под его весом. Наконец он сдался и ударил ее незаряженным пистолетом. Острая боль пронзила череп Рен, и она зашипела. Мир начал расплываться у нее перед глазами. Она сделала выпад, слепо выбросив вперед когтистую лапу. Кожмар взвизгнул, и Рен услышала, как пистолет ударился о стекло. Он дернулся назад, и в этот момент его колено скользнуло по гладкой поверхности горы. Рен сразу воспользовалась этим шансом.
Она сильно ударила когтями. Кожмар взвыл.
На его лице горело пять алых порезов.
Он упал на землю, корчась от боли, пока кровь текла сквозь его пальцы. Кровь была повсюду: она лилась на стекло, застилала лицо. Он неуверенно поднялся на колени, встал на ноги. Когда он повернулся к Рен, у него уже не было одного глаза, а другой свисал из глазницы. Зрачок животного продолжал вращаться, сужаясь и расширяясь.
Рен зарычала, обходя его по кругу.
Кожмар зашипел. У него не было половины языка. Он был самим безумием. Он был ужасом. Он был кошмаром. Кем бы он ни был – это был не Кожмар. Больше нет.
Рысь отступила, вонзая когти в стекло. Затем с силой, которую она никогда прежде не чувствовала, Рен бросилась на противника.
И тогда она вспомнила: у Кожмара было два револьвера.
Кожмар снял с пояса второй револьвер, и на мгновение в плотной стене дождя блеснуло железное дуло. Сверкнула яркая вспышка. Вместе с раскатом грома ее грудь раскололась на части. Рен ничего не чувствовала, но она слышала, как ее тело ударилось о стекло. Боль. Невообразимая, мучительная боль. Кто-то закричал. А потом…
Тишина.
55
Лукаш застыл на месте.
Рен не вернулась в человеческое обличье. Она осталась, какой была: мокрой побитой рысью. Под ней расползалась лужа крови, бегущая ручейками по гладкой, стеклянной поверхности.
С тихим щелчком Кожмар убрал револьвер обратно в кобуру. Он смотрел на нее сверху вниз, отвернувшись, часть его лица не было видно. Его кровь мерно капала на тело Рен.
Не сводя глаз с Кожмара, Лукаш наклонился и поднял стеклянный меч. Когда Рен обратилась в
