– Тот, кто жаждет бессмертия, ничего не знает о бессмертии, – он подошел к тележке с напитками, стоявшей рядом с дверью, и налил в чистый стакан виски. – Да, первые двести лет это опьяняет. – Свет от магического левитирующего шара попал на грани стакана и красивыми бликами лег на деревянный пол. – Но потом, чем дальше, тем все это становится все более и более бессмысленным. Жизнь, нация, государство, целая вселенная – все их триумфы, победы, ссоры, поражения, их жалкое стремление к власти – все одно и то же, куда бы я ни пошел, что бы я ни делал.
Он отхлебнул виски, его пряный вкус обжигал горло.
– Я очень устал.
Аелия взглянула на него. Сейчас она боялась его не так сильно, как тогда, когда он впервые сказал ей, кто он такой, и предложил ей убить его. Он знал, что она – тот самый человек, которому можно сказать эту правду. Ведь именно она пыталась убить его много раз – отнимала у него дыхание, останавливала сердце и даже пыталась отрубить ему голову. Он позволил ей это делать с собой, хотя сам старался не меньше. Он привязывал груз к лодыжкам и прыгал в океан; он самостоятельно ввел яд самой ядовитой змеи на Земле, внутриматерикового тайпана; в одной из вселенных он бросился в действующий вулкан. Все попытки – и его и Аелии – потерпели неудачу, так сильно магия Нерона защищала и хранила его.
И все же иногда ее страх выдавал себя с головой. Вот и сейчас она стояла перед ним – брови насупились, выражение лица похоже было на загнанного кролика.
– А этот мальчик… ты уверен, что он сможет это сделать? – спросила она.
– Я побывал в десятках вселенных, видел десятки Избранных, воинов, знаменитых магов, – сказал он. – И никто из них не обладал такой сырой, настоящей силой, как этот мальчик. Может быть, у него отсутствует мастерство, способность сконцентрироваться, но я и не требую этого от него. Он всего лишь тупой инструмент.
Аелия утвердительно кивнула.
– Но в нем должно возникнуть желание сделать это, – произнесла она отстраненно. – Нельзя при помощи силы вызвать желание у человека.
Нерон осушил свой бокал.
– Именно в этом мне и понадобится твоя помощь.
И в памяти осталось это необыкновенное свечение парящего шара.
Дверь, которую он распахнул при помощи сифона, содрогнулась и вздрогнула еще раз, когда он со всей силы захлопнул ее за собой. Он весь дрожал. Он выругался и отряхнул руки. Казалось бы, за сотни лет своей жизни он мог бы уже избавиться от своей слабости, и тем не менее она все еще была на своем месте.
Он наполнил пространство свистами и трелями. По одному звуку он запер дверь, по другому установил звуковой барьер по периметру мастерской, по третьему к нему по воздуху приблизился самый маленький шар, а при помощи четвертого свиста он запрограммировал шар на аудиозапись. Он опустился в кресло рядом со стопкой книг и носовым платком вытер со лба пот. Он почувствовал соленый привкус на верхней губе.
Рядом в воздухе завис шар, ожидая, пока хозяин заговорит.
– Дело сделано, – раздался его голос. – Армия Мерцающих мертва.
Он провел руками по коленям, чтобы вытереть с ладоней пот.
– Теперь он захочет убить меня, – добавил он с некоторым облегчением.
Слоан почувствовала голод Темного, но прежде всего – усталость. Оба этих чувства она ощущала одновременно.
Он думал о Мике и его кривой улыбке. Он всегда думал, как же это странно, что такой необыкновенный ребенок родился у таких ничем не примечательных родителей. Нэнси – ведущая еженедельного кружка по вязанию, прошлогодняя победительница конкурса на лучший перчик чили на городской ярмарке. Фил – худой сверху, расширяющийся книзу, управляющий местным банком. Оба – обладатели ужасного акцента. Когда он пожимал им руки, они с тревогой смотрели на его сифон. И не сопротивлялись, когда он забрал у них сына.
Чтобы творить магию, Мике не нужен был сифон. И намерения ему тоже были не нужны. Его желания исполнялись моментально, стоило только его на них спровоцировать. Свою первую комнату в ЦПКиО он сжег. Сразу же разбил все до единой тарелки в столовой. Из каменного пола в Зале Призывов он заставил вырасти цветы.
А теперь он сидел на большом сифоне в полу и выглядел маленьким, несмотря на свою раннюю долговязость. Может быть, виной тому были забавно торчащие уши.
Перед ними стоял кассетный магнитофон, и уже в третий раз за утро скрипучий и сухой голос Сибиллы произносил: «Случится конец Дженетрикса. Настанет разрушение миров».
– Ну и что ты об этом думаешь? – спросил Нерон.
– Омраченная магией? – спросил Мика. Он постучал пальцем по своему левому глазу. – Так вот откуда это пятно? От магии?
– Думаю, что да, – ответил Нерон и, хотя он терпеть не мог сидеть на полу, сел напротив Мики, у сифона Фортис. Холод от камня проникал сквозь одежду, пронизывал каждую его клетку. – Моя теория состоит в том, что в результате инцидента с «Тенебрисом» по миру разлетелось несколько маленьких кусочков магии, один из которых и попал тебе в глаз.
Мика прищурил тот самый глаз:
– Но ведь это когда было? Мне только 11 лет.
– Ты знаешь, что такое «кротовая нора»[15]? – спросил Нерон.
Мика покачал головой.
– Тогда я попробую объяснить тебе, – ответил Нерон. – «Кротовая нора» похожа на туннель. На одном конце туннеля все может двигаться очень медленно, а на другом конце – все двигается очень быстро. Так что, если ты проходишь через туннель и хочешь попасть куда-то в далекое будущее, тебе надо двигаться очень-очень быстро. Понимаешь?
Именно поэтому он жил так долго, несмотря на то что родился в своей собственной вселенной в том же веке, что и на Дженетриксе. Время в пространствах не взаимодействовало друг с другом.
– Итак, произошел взрыв магии, кусочки пролетели сквозь туннель, – сказал Мика. – И один попал мне в глаз.
Нерон пожал плечами:
– Я не знаю. Это теория.
– И именно поэтому во мне так много магии, – произнес Мика. – И именно поэтому мои родители так сильно боялись меня.
– Возможно, – согласился Нерон. – И, возможно, есть способ удержать эту магию под контролем, пока не наступит то время, когда ты будешь подготовлен к ней. Как тебе такая идея?
Мика утвердительно кивнул.
«Бедное дитя», – позволил себе подумать Нерон.
Магии в нем было через край, и ни один человек в мире не мог понять, каково это, даже сам Нерон.
– Позволь рассказать тебе, – произнес
