Три года минуют, а что потом? – Есть в этом нечто далекое от мифологии, но очень близкое к житейской правде: первые три года супружества – это сущее черт-те что, впору приписывать всем на свете демоническим силам зло-коварное вмешательство. И если трехлетний кошмар благополучно преодолен, то дальше уже гораздо легче.
Гуртейн – кельтская форма имени полуисторического персонажа, известного как Вортигерн. Именно он призвал саксов в Британию, дабы уладить внутренние проблемы. Саксы охотно стали прибывать, прибывать, прибывать… и проблемы Британии из внутренних стали внешними. Хенгист – один из вождей «союзных» саксов.
К песни «Пираты Саксонского моря»– Так, – сказал Друст, поставив две кружки пива на стол, – это наши два утеса. – Да, я цитирую знаменитый фильм. Только чугунка картошки в древней Британии не было, поэтому приходится обходиться селедками.
…оборотень, как все морские – Кто узнал цитату – тот молодец.
Уйти в Чертог Мертвых Героев, к Водану – с великой славой. – В культуре германских народов посмертная слава ценится гораздо больше, чем победа в бою.
– Ты оборотень! – рявкнул высокий сакс. Видимо, так он хотел выразить презрение. – У германских народов колдовство считается сугубо женским делом. Обвинение в колдовстве есть обвинение в… гм, ученые деликатно называют это «женовидностью». Назвать сие качество более откровенным словом я не решусь.
К песни «Королевино лето»Гелливик давно заброшен. Там правит Ухтрид Фариф Драус – тот самый рыжий бородач, любитель обматывать столбы бородой… – вполне по «Мабиногиону».
Мы соберем в Гелливике славную компанию… даже Ллаунроддед не удержится… – в «Мабиногионе» Ллаунроддед назван в числе рыцарей Круглого стола. Равно как и вся прочая магическая нелюдь.
К песни «Черный вихрь»Бугибус, черный ус, Нуарон, кости вон… – У Бедье говорится, что карлик Фросин властью бесов Бугибуса и Нуарона стал сведущ в злокозненной магии и, соответственно, помог королю Марку поймать Тристана с королевой. Сделал всё это Фросин, естественно, по приказу Андреда, Деноалена и прочих. Каким образом здесь из эпизодического отрицательного персонажа получился один из главных и какой-то подозрительно, гм, неотрицательный – загадка. Остается лишь развести руками: невиноватая я, он сам пришел!
…взывают к заточенному хозяину три сотни воронов из Кинверхина – в отличие от хозяина и его заточения, три сотни воронов из Кинверхина в валлийской мифологии существовали. Кто здесь назван хозяином этих воронов – вы узнаете совсем скоро, а с сами воронами встретитесь в «Ветви возвращения».
Красноухие псы Аннуина – эта магическая свора встречается в «Мабиногионе» на первой же странице.
Снова завыл, захохотал ветер, будто сотня бродяг и нищих кривлялись и издевались, отвратительно гогоча. Королеве казалось, что она окружена этим сбродом, и некуда бежать, и не вырваться… – Ну да, вот и всё, что осталось здесь от истории с прокаженными.
Пора расплачиваться, кх-красавчик, – прокаркал Фросин… – Отсюда и до самого конца книги поступки Фросина определяются не кельтскими текстами и не моим вымыслом, а только его собственной волей. Любые совпадения со сказаниями любых народов – на совести Фросина (при обнаружении таковой). Кромка легенды – Далее Марх гонит их по легендам и текстам, которые считаются источниками «Романа о Тристане и Изольде»: «Изгнание сыновей Уснеха», «Кано, сын Грантана», «Преследование Диармайда и Грайне», «Повесть о Байле Доброй Славы».
О Ворон, Ворон, кто мне раздобудет… – Карло Гоцци, «Ворон». Когда неплохое фэнтези писали в XVII веке в виде пьесы, это – памятник мировой литературы и обязательно к изучению студентами. Когда ровно то же самое пишут сейчас – это чтиво для некультурных. Извилисты пути истории литературы.
Ну что, Ворон? Рискнем? Встретимся? Поговорим о роке? Ты снова полетишь против ветра, не сомневаюсь. – Даю честное волшебное, клянусь ушами Хен Вен, присягаю на «Мабиногионе», что прочла «Отблески Этерны» спустя два года после окончания основной работы над «Между» и кроме этого монолога Фросина здесь нет ни строчки, возникшей под влиянием Веры Камши. Сходство Сархада с Алвой меня поразило в самое сердце, но еще больше – практически идентичная ситуация с Королем, Королевой, Великим Воителем и Молодым Героем (в «Ветви чар»). Это действительно случайное совпадение. Идеи носились в воздухе.
Поединок Гвина и Гуитира близится к концу. – См. примечание к «Яростному ясеню».
Бедный бледный белый бес убежал, бедняга, в лес… Долго по лесу он бегал, репой с редькой пообедал… – Фрагмент мнемонических стишков, известных сто лет назад каждому гимназисту: во всех этих словах писалась не «е», а «ять».
К ветви чарНачнем с главного.
Умоляю, запомните! – ни у одного кельтского народа, ни в одном кельтском тексте не было героя по имени Сархад! (Нет, я понимаю, вы поверили Коварному на слово… хотя вас две ветви подряд предупреждали: ему верить нельзя.) Другое дело, что герой-Ворон – это вполне кельтский персонаж, да и во всем остальном он вполне соответствует законам уэльских легенд… он мог бы быть, но – вот незадача! – его не было.
Но Сархад – это еще ладно. А вот Седой…
Это, друзья мои, образ не просто авторский – он еще и не кельтский. Не было у кельтов почитания волка. Ворон был, Кабан был, Кони – табунами, а Волк был у германцев. Увы и упс.
Отчего ж тогда Седой так на сердце ложится? А потому, что это таки центральный персонаж мифологии, тока вот не кельтской и даже не германской, а мифологии современного мегаполиса. У нас то и дело всколыхивается прямо-таки культ белых волков… чай, сами знаете.
Стая его – не придумана, такие «волчьи союзы» были много где. У славян, кстати, тоже.
Короче, Седой – образ обобщенный, но точно не кельтский. Потому и кельтского имени у него нет.
Под стать ему Риэнис. Имя… почти вымышленное. То есть корень со значением «королева» там просматривается, но… но… но… Богиня-Мать в чистом виде. Образ универсальный, отголоски его есть везде, но не более того.
Ее союз с Седым – это уже не обобщение мифов, это отсебятина.
Араун – тоже практически весь на моей совести (при обнаружении таковой). Сыном Кернунна он не может быть хотя бы потому, что между этими двумя мифологическими образами пролегает море и более тысячи лет (Кернунн – античных времен и континентальный, Араун – средневековый и валлийский). Рога Арауна вырастают прямохонько из современной около– и псевдокельтской живописи.
Томас Лермонт (Томас Рифмач) – лицо историческое, но жил он в тринадцатом веке, а никак не в пятом-шестом, где протекают события мира людей. С другой стороны, кто мешает поэту, который уже попал в Волшебную страну, оказаться в ней за восемь веков до собственного рождения? Даты – это такие мелочи…
Говоря короче, эта ветвь – мир видений, и проще фиксировать те детали, которые взяты из реальных текстов, чем на каждом шагу повторять: это фантазия, это отсебятина, не верьте, не верьте, не верьте…
К песни «Шаг за»В причудливом танце сошлись Рогатый Король и Владычица Земли. – Когда я писала
