– А ты… – пролепетала Эссилт, – ты мне поможешь? Ты скажешь, что послал ему мой волос?
– А я здесь при чем? – удивился Король-Свинопас. – Я замуж за Марха не хочу.
– Но тогда отец откажет…
Они поднялись на холм. Внизу тек ручей, по обе его стороны паслись овцы. На правом берегу – черные, на левом – белые.
Не успела Эссилт удивиться, кто и зачем так хитро разделил отару, как одна из белых овец вошла в ручей и – выбралась на противоположный берег черной. Потом еще несколько овец с черного берега побежали по воде, поднимая тучи брызг, – а когда вышли на другой берег, то были белее снега.
– Так черные или белые? – прищурился Ку Рои.
– Я не знаю…
– А волки или овцы?
– Конечно, овцы.
– Вот и думай, – хмыкнул Свинопас и исчез. Ни его, ни черно-белого стада.
Черно-белая кромка: Эссилт
Первую твою загадку, Король, разгадать нетрудно: молва чернит нас и молва же нас обеляет. Друст – убийца Мархальта – будет назван врагом. Надо, чтобы молва была на его стороне.
Но почему – волки и овцы?
Волки… они нападают равно на белых и черных овец. Тот, кого славят героем, и тот, кого зовут негодяем, они равны… равны… равны перед тем, что на черное и белое не делится, что всегда серо. Всегда – опасно? Равно опасно для всех, так?
Ой. Что это с ручьем?! Он задвигался словно змея, он поднимает голову, разевает пасть…
Мне страшно!
Адданк? Адданк, морской змей! Он здесь…
…нет. Это был только морок.
Только подсказка Ку Рои. Спасибо тебе, Король.
Она вернулась к себе. Друст, заметно окрепший, негромко играл на арфе. Увидев Эссилт, он отложил арфу, встал, поклонился.
– Что случилось? Ты испугана? Чем?
– Я говорила с Верховным Королем о нас.
– Он знает?!
– Это он послал мой волос Марху, – Эссилт провела пальцем по золоту в тунике на груди Друста и не заметила, как он напрягся от ее прикосновения.
– И что?
– Он прав: есть только один способ…
– Убить какого-то вашего монстра поужаснее? – перебил ее Друст.
Она кивнула.
– Он сказал, кого?
Девушка сглотнула:
– Адданка.
– Рассказывай.
Кромка легенд: Эссилт
Я только слышала об этом, и то мало… У нас об этом боятся говорить.
Когда-то очень давно сюда из Прайдена прилетели двое. Одни говорят, что это были фоморы, другие – что боги. Их имен не называют… или уже не помнят. Говорят, они были в обличье Воронов.
Они творили здесь свое злое чародейство – на островке недалеко. Потом умчались сеять зло в Прайден, а чары их… на этом острове всё пропиталось злом так, что скалы рухнули. И всё, что жило на том острове, оказалось в море. Звери, мелкая живность – всё погибло, но одна змейка выжила. Она питалась заклятьями, как плотью, она росла в море и ела всех, кого настигала, и всё вбирала и вбирала в себя ту злую магию.
Она выросла огромной. Может человека съесть.
И ест. Перевернет лодку рыбаков… и всё.
Правда, потом долго спит где-то на дне сытой.
– Какая милая змеюшка, – зло скривился Друст. – Да, если я избавлю вас от такого подарочка наших прайденских Воронов, мне простят смерть Мархальта.
Сын Ирба помолчал и горько добавил:
– Если.
Кромка битвы: Друст
Интересно, их верховный король решил меня убить?
Хотя нет. В смысле, уже неинтересно.
Он поставил условие. Отступать мне теперь некуда, разве что на меч броситься.
Ну, погибнуть я всегда успею.
…так, этого змея надо выманить. Не ждать же, когда он отоспится после очередного съеденного рыбака и захочет позавтракать бриттским воином. Выманить – несложно, арфа при мне.
Арфа!
Всё гораздо легче, чем я думал! Мне незачем плыть по морю – любому ясно, что там эта милая змейка просто перевернет мою лодку – и всё.
Я могу заклясть змея с берега. Скалы будут мне защитой.
Так есть надежда победить этот древний кошмар?!
Друст провел руками по лицу, унимая волнение.
– Что? – спросила Эссилт.
– Мне нужен лук. Самый лучший. И стрелы. Достанешь?
Она кивнула.
– Хорошо бы такой лук, который не-люди делали. Сможешь? Я потом верну, честно, – он с усилием улыбнулся.
– Постараюсь. Еще что?
Он пожал плечами:
– Меч на всякий случай.
– Тоже из сида?
– Как получится. Главное – достань мне хороший лук… Жаль, как жаль, что мой остался дома!
* * *Едва утром Друст открыл глаза, как услышал голос Бранвен:
– Взгляни, господин. Этот хорош для тебя?
Служанка Эссилт протягивала ему лук. При виде этого оружия у Друста сердце замерло.
Созданный века назад руками сидов, он был надежнее любого нового и прекраснее любого творения, какое только доводилось Друсту видеть в жизни. Сила магии оплетала его узорами, свивалась в орнаменты, и силой была красота, а красотою – сила.
– Откуда? Кто дал вам?!
Бранвен смущенно улыбнулась:
– Никто. Мы сами… Несколько сонных заклятий, отвод глаз… Но ведь с этим луком не станется ничего дурного, правда? Король узнает, что мы его взяли, потом – когда ты убьешь Адданка.
Юноша кивнул:
– Когда я убью Адданка.
На рассвете следующего дня Друст выскользнул из королевского дома. Всё еще спало, и сыну Ирба это было только в радость: никому не придется объяснять, куда и зачем он идет. И с Эссилт проща… разговаривать перед боем тоже не нужно будет.
Когда маленькая златокудрая госпожа проснется – всё уже будет кончено.
Друст был весел. Страшная опасность, навстречу которой он шел, бодрила его и радовала. Это не было самоуверенностью гордеца, это была собранность воина, то напряжение сил, в котором – залог победы.
Юноша взбежал на склон, вогнутый, как лохань. Только внутри этой огромной плошки была земля, а за краем расстилалось море. На много лиг… покуда хватало глаза. Мерно вздыхающая гладь, таящая в своих волнах страшное чудовище.
Друст резко выдохнул, собирая все силы, снял с плеча арфу и тронул струны.
…Эхо гулко подхватило его песнь, словно он играл не на морском просторе, а в каменной пещере.
Кромка берега: Друст
Блещет багрянцем заря, блестит броней брань. Свёл берег брови, высматривает монстра.
Ты, трусливая туша, топящая простаков тварь! осмелишься ли взглянуть в лицо сильному?!
Хватает тебе хвастовства хавать хилых, рискнешь ли обрушиться на решительного?
Нет, в тине ты тихохонько затаишься, от страха протухнет толстое тело!
Боязно бичу рыбаков выйти на битву!
Смят смехом моим, мельчает монстр. Малявкой морской мне ты мнишься, моллюск мелководный!
Друст не столько понимал, сколько ощущал, что делает всё правильно. Он не просто вызывал тварь из глуби моря, он своими насмешками не просто дразнил ее: он лишал Адданка силы. Оскорбления обретали бытие, реальность…
…но когда шелковое рассветное море взбухло волнами, то сердце Друста на миг дрогнуло. Но юный бард продолжал играть и поносить Адданка… сын Ирба уже повторялся, и великие певцы его бы забранили за не слишком искусное сложение песни – но не было здесь ни славных певцов, ни бесславных, а были лишь скала, море
