— Так вот чем ты сейчас питаешься? — спросила я. — Советской колбасой?!
— Когда могу достать, — ответил Андрюс.
Он вытащил сигарету и закурил. Андрюс казался крепче, руки у него стали ещё более мускулистыми. Он затянулся и выпустил дым вверх.
— Ещё и сигареты, — отметила я. — Ты спишь в хорошей кровати в том советском здании?
— Ты не представляешь… — начал он.
— Не представляю? Ну, выглядишь ты сытым и не измученным. Тебя посреди ночи не гнали в колхозное управление и не осуждали на двадцать пять лет. Ты им все наши разговоры пересказываешь?
— Ты считаешь, что я стукач?
— Комаров предлагал маме всё ему пересказывать. Она отказалась.
— Ты не знаешь, о чём говоришь, — краснея, сказал Андрюс.
— Не знаю?
— Нет, не знаешь и не представляешь.
— Что-то я не видела, чтобы твоя мать возилась в земле…
— Нет, — сказал Андрюс, его лицо было почти вплотную к моему. — Знаешь почему?
На его виске запульсировал сосуд. Я почувствовала его дыхание на моём лбу.
— Да, потому что…
— Потому что они угрожали убить меня, если она не будет с ними спать! И если она им надоест, они тоже меня убьют! Как бы ты себя чувствовала, Лина, если бы твоя мама стала гулящей, чтобы спасти тебе жизнь?!
Я так и разинула рот.
Слова сами выскакивали из Андрюса:
— А что бы мой отец почувствовал, узнав об этом? А мать что чувствует в постели с теми, кто убил её мужа? Нет, возможно, твоя мать может для них и не переводить, а ты представляешь, что было бы, если бы они приставили нож к горлу твоего брата?
— Андрюс, я…
— Нет, ты ничего не понимаешь! Ты и представить себе не можешь, как я себя ненавижу за то, что из-за меня мать вынуждена делать такое, и как я каждый день хочу умереть, чтобы освободить её. Но вместо этого мы с мамой используем свою беду, чтобы поддерживать жизнь других. Однако ты этого не понимаешь, не так ли? Ты слишком эгоистична и сосредоточена на себе. Ой, бедная, копаешь целый день. Да ты просто избалованный ребёнок.
Он развернулся и пошёл прочь.
40
Солома колола мне в лицо. Йонас давно спал. Выдыхал он с тихим свистом. Я же ворочалась и не находила себе места.
— Он старается, Лина, — сказала мама.
— Он спит, — ответила я.
— Я об Андрюсе. Он старается, а ты всякий раз не позволяешь ему делать добро. Далеко не все мужчины ловкие, понимаешь?
— Мама, ты не понимаешь, — сказала я.
Она не обратила внимания на мои слова и продолжила:
— Ну, я понимаю, что ты расстроена. Йонас говорил, что ты плохо повелась с Андрюсом. Это несправедливо. Иногда доброта бывает немного неуклюжа. Однако неуклюжая доброта более настоящая, чем поступки тех известных людей, о которых ты читала в книгах. Твой папа был очень неуклюжим.
По моей щеке скатилась слеза.
Мама слегка рассмеялась в темноте.
— Он говорит, что я зачаровала его с первого взгляда. А знаешь, что произошло на самом деле? Он хотел заговорить со мной и упал с дерева. С дуба. И сломал руку.
— Мама, это не так, — сказала я.
— Костас, — вздохнула она. — Он был таким неуклюжим, но таким искренним… Иногда у неуклюжести есть такая красота! Любовь, чувства ищут для себя выхода, однако порой получается не очень грациозно. Тебе это понятно?
— Хм, — пробормотала я, пытаясь сдержать слёзы.
— Хорошие мужчины часто бывают более практичными, чем красивыми, — подвела итог мама. — А Андрюс — и практичный, и красивый. Два в одном.
Мне не спалось. Всякий раз, закрыв глаза, я видела, как он мне подмигивает, как его красивое лицо приближается к моему. Запах его волос оставался вокруг меня.
— Ты не спишь? — прошептала я.
Йоанна перевернулась на другой бок.
— Жарко, не могу уснуть, — ответила она.
— У меня голова идёт кругом. Он такой… красивый, — призналась я.
Она хихикнула, засунув руки под подушку.
— А танцует даже лучше, чем его старший брат!
— Как мы смотрелись вместе? — спросила я.
— Как люди, которым хорошо, — ответила Йоанна. — Это всем было видно.
— Не могу дождаться завтрашней встречи, — вздохнула я. — Он просто само совершенство.
На следующий день после обеда мы побежали в дом причёсываться. Выбегая, я чуть не сбила с ног Йонаса.
— Вы куда? — спросил он.
— Гулять, — ответила я и пошла догонять Йоанну.
Я шла как можно быстрее, но не бежала. Пыталась не помять рисунок в руке. Когда у меня не получалось заснуть, я решила рисовать. Портрет настолько удался, что Йоанна предложила подарить рисунок ему. Она уверяла меня, что мой талант произведёт на него впечатление. Его брат поспешил к Йоанне, встречая её на улице.
— Привет, незнакомка, — улыбнулся он Йоанне.
— Привет, — ответила сестрёнка.
— Привет, Лина. Что это у тебя? — спросил он про лист в моей руке.
Йоанна бросила взгляд на палатку с мороженым неподалеку. Я обошла её, пытаясь найти парня.
— Лина, — сказала она, протянув руку, чтобы удержать меня.
Но было поздно. Я уже увидела. Мой принц обнимал одной рукой какую-то рыжую девушку. Они непринуждённо смеялись, по очереди откусывая мороженое. В животе у меня резко закрутило.
— Я кое-что забыла, — отступая, сказала я. Пальцы скомкали портрет в вспотевшей руке. — Сейчас вернусь.
— Я с тобой, — сказала Йоанна.
— Нет, всё нормально, — заверила её я в надежде, что со стороны не видно, как у меня горит шея. Попробовала улыбнуться. Уголки рта у меня задрожали. Я повернулась и пошла, пытаясь не заплакать. Однако остановилась, прислонившись к мусорному баку.
— Лина! — Ко мне подбежала Йоанна. — Ты как, нормально?
Я кивнула. Развернула портрет. Красивое лицо. Порвала его и выбросила. Отдельные кусочки выпали из моей руки и полетели на ту сторону улицы. Парни те ещё идиоты. Все как один — идиоты.
41
Приближалась осень. Энкавэдэшники подгоняли нас всё больше и больше. Если кто-то хотя бы оступался и падал, ему сокращали норму хлеба. Руки у меня стали такие, что мама могла обхватить их пальцами
