С другой стороны, из всех обитателей Рошели мне менее прочих грозит опасность.
Она вытерлась и завернулась в одно из одеял. Мягкое, толстое и теплое, за него можно было выручить золотой тенент, с учетом странной любви аристократов ко всему синему. Меркатор купила ткань у калианских ткачей. Те либо не знали, что она мир, либо, подобно Эразму, не обращали на это внимания. У Меркатор был нюх на качество, и она заключала отличные сделки, приобретая материал по пять – восемь медяков. При возможности продавала одеяла купцам вроде Эразма за двойную цену. Синяя краска – вот что имело значение. Меркатор прожила более ста лет и знала, как выращивать и собирать вайду, теплолюбивый цветок, из которого получали слабенькую синюю краску. Чтобы компенсировать этот недостаток, приходилось вымачивать и высушивать каждое полотнище или моток пряжи, а затем повторять процесс не менее десяти раз. Это отнимало время, но Меркатор не могла позволить себе индиго, редкое заморское растение, которое стоило очень дорого. Источник краски не имел значения, людей интересовал только насыщенный синий цвет. Процесс был долгим, однако давал желаемый результат. Не будь Меркатор мир, стала бы богатой.
Она поставила котелок на огонь, подбросила дров и проверила свою работу. Сняв крышку с глиняного котла с отпечатком синей ладони, выудила ткань, подержала и дала стечь, изучая оттенок. Он выглядел совершенным, и это означало, что при высыхании, после удаления избытка краски, цвет станет слишком светлым.
Разочарованно вздохнув, Меркатор опустила ткань обратно в котел. У нее было около десятка старых глиняных посудин, найденных в подвалах разрушенной церкви. По крайней мере, она думала, что это церковь, хотя трудно было даже назвать это зданием. Все заросло высокой травой и кустами. Если бы не арочный вход, это место можно было бы спутать с каменистым холмом.
Котлы представляли собой огромные старые погребальные урны высотой три фута, очень красивые. Меркатор даже огорчало, что приходится их использовать. Но ей требовались емкости, а урны превосходно подходили для данной цели. В конце лета и осенью Меркатор собирала вайду. Ферментировала листья в наполненной водой ванне, добавляя немного извести. Весной сажала семена, которые аккуратно собирала, и лишь небольшая часть их давала всходы.
Зимой Меркатор погружала ткань в синюю краску, совсем как сегодня. Она как можно тщательнее выжала мокрое платье, оделась и вернулась к работе. Подойдя к последнему котлу, над которым трудилась дольше всего, она по локоть погрузила в него руки. Меркатор держала шерсть под водой, словно топила маленького зверька, изо всех сил сжимая и перекручивая материал, чтобы краска лучше впиталась в ткань.
Красься! Красься, несчастный шерстистый ягненок! Она попыталась улыбнуться, дивясь безумию, которому поддавалась, чтобы не сойти с ума.
Это не помогало.
Лучше было вообще не думать. Работа занимала мысли, но у Меркатор заканчивалась ткань, а после разговора с Эразмом Нимом становилось невозможным не…
– Есть шансы, что ты накормишь меня в ближайшем будущем? – донесся из соседней комнаты голос герцогини. Даже приглушенный единственной дверью, он звучал громко. И она много болтала. – Знаю, что поменьше есть мне не повредит, но диета и голод – разные вещи.
Меркатор вынула ткань, дала краске стечь и внимательно осмотрела работу.
Сгодится.
Прежде «сгодится» было неприемлемым. Раньше Меркатор беспокоили подобные вопросы, но тогда она была моложе. Возраст, с сожалением осознала Меркатор, приглушил ее жажду совершенства. Страсть, так они это называли. Все придавали такое значение силе духа, но она была подобна краске: ценна в сосредоточенном и ограниченном виде, при правильном использовании. Меркатор оглядела себя. Что проку в чем бы то ни было, если оно разбрызгано повсюду? Молодые фонтанировали энергией и силой, сломя голову неслись в воображаемые страны. Меркатор с гонками покончила.
А также покончила с этой тканью.
Она опустила ткань в уксусную ванну.
Еще одна причина, по которой здесь так хорошо пахнет.
– На случай, если ты забыла, еда – это растения или животные, которых можно употребить в пищу! – проревела женщина за дверью. – Она необходима для жизни. Тебе это известно? Многим людям даже нравится есть. Они делают это каждый день. И не один раз.
– Соль, – произнесла Меркатор.
– Что? Ты сказала «соль»?
– Да, соль. Это камень, минерал. Не растение и не животное, и ее нужно употреблять в пищу, чтобы выжить. Это единственный камень, который можно – и нужно есть, чтобы остаться в живых.
– Верно, однако солью не наполнишь брюхо, в отличие от хорошей жареной ягнячьей ноги. Люди едят множество несытных вещей. Например, золото.
– Золото – металл, оно не требуется для поддержания жизни. Никто не станет есть золото.
– Я ела.
Меркатор вытирала ладони и предплечья покрытым синими пятнами полотенцем, которое держала рядом с котлами. Теперь она остановилась и уставилась на запертую дверь, отделявшую внешнее помещение от маленькой комнатушки, где держали женщину. Она старалась не вступать в беседы с пленницей. Поначалу было важно, чтобы герцогиня знала о них как можно меньше. Но дни складывались в недели, и попытки избегать женщины утратили смысл.
– Ты шутишь?
– Вовсе нет. Повара покрывают шоколадные торты очень тонким слоем золота.
– Какая мерзость!
– Не скажу, что это мое любимое блюдо, но когда его подают за обедом с потенциальным важным партнером, не следует воротить нос и оскорблять хозяина.
– Люди по всему миру голодают, а богачи едят золото?
– Да! Это странная затея. Уверяю тебя, я бы предпочла так не делать. Мне намного больше нравится сочный стейк или гусь. Да, все бы отдала за жареного гуся, с хрустящей карамельно-коричневой корочкой! К нему можно добавить устриц и моллюсков в сливочно-винном соусе. Знаешь, есть более простые способы убить меня, чем морить голодом.
– Ты не голодаешь. От голода умирают через месяц. Я ожидала большей образованности от человека, который ест золото.
Меркатор достала ткань из уксусного ополаскивателя и повесила на веревку, натянутую под куполом. Любопытный выбор крыши. Именно купол навел Меркатор на мысль, что маленькие руины когда-то были церковью. Купол она видела только над алтарем в огромном рошельском соборе. Этот крошечный куполок над красильней Меркатор был, как и стены, сложен из перекрывающихся грубых камней. Руины идеально подходили для тайной мастерской, а также были окутаны ореолом древней загадки. Таким был весь Альбурн, и Рошель являлась его кладбищем неудобных секретов.
Именно такой секрет представляла собой герцогиня – и с каждой минутой он становился все неудобнее.
– Но зачем это делать? – спросила Меркатор. – Зачем вообще есть золото? В чем смысл? Оно не приносит пользы и не может быть приятным на вкус.
– Затем же, зачем люди живут в домах, где слишком много комнат, имеют больше одежды, чем могут носить, и предпочитают проехать квартал на экипаже, а не идти пешком. Только очень богатые
