— Ты не должна думать ничего такого, что заставило бы тебя сомневаться во мне.
Она смотрит долгим взглядом, словно раздумывая, верить или нет.
— Ладно, — улыбаясь, выбирается из объятий. — Я в душ.
— Климова, — окликаю ее в дверях, — я люблю тебя.
— И я тебя, — ухмыляется она. — Женишься?
— Хоть завтра. У меня есть надежда на счастливую семейную жизнь?
— Конечно, — расстегивает пуговки белоснежной рубашки, — я буду хорошей женой.
— Точно? Какие у меня перспективы? Завтраки по утрам будут? — задерживаюсь взглядом на кружевном бюстгальтере.
— Обязательно, — обещает она. — Иногда в постель.
— Будешь все-все мне рассказывать?
— Это вряд ли, — морщится.
— Отошьешь всех этих мужиков, которые волочатся за тобой, капая слюной?
— Возможно, — хмурится, — но не гарантирую.
— Будешь во всем со мной соглашаться? — выдвигаю новое условие.
— Точно нет. Никита, я не шучу!
— И я не шучу. Мы уже встречались. Зачем нам снова встречаться. Мы же взрослые люди. Если глупить, то по-крупному. И если на этот раз ты захочешь выставить меня вон из своей жизни, это будет не так просто. Это будет очень проблематично. Тебе придется подавать на развод, делить имущество… машины, квартиры, дачу, детей, кошек, собак, рыбок… все, что мы наживем за это время… черепаху. Ты же не живодерка какая-то, ты же не станешь пилить пополам черепаху?
Климова закусывает губу, сдерживая смех.
— Леднёв, у нас с тобой нет черепахи.
— Мы заведем. Прямо завтра. — Я стаскиваю с нее рубашку и белье.
— Почему черепаху? Давай лучше заведем собаку!
— Нет, ты что. Сначала черепаху. Она редко ест и точно не сдохнет с голоду, если ты забудешь ее покормить, она не шумит, не гадит, не лает… не портит мебель…
Глава 24
Она делает вид, что не плачет.
Я делаю вид, что не замечаю, как у нее повлажнели глаза.
Настя
Со свадьбой решаем быстро. Собственно, решать особо нечего, так как от пышных празднеств я сразу отказалась. Простой регистрации и ужина в ресторане, как по мне, вполне достаточно. У меня на то своя причина. Она смешная и состоит в том, что я боюсь свадебного платья. Кажется, нарядившись невестой, рассыплюсь, растаю, расчувствуюсь, одним словом, стану слабой и уязвимой. А такой я быть не люблю. Такой я быть не привыкла. И пусть подруга считает, что я себя чего-то лишаю, но для меня это всего лишь возможность действовать в угоду себе, все ради моего комфорта. Кроме того, сейчас я так счастлива, что все остальное поистине мелочь. Знаю, что Ник согласится на любое развитие событий, ему все равно. Хоть с платьем, хоть без платья. Хоть в ресторане, хоть в пельменной, лишь бы печать в паспорте поставить. Мы оба прекрасно понимаем, что для нас ничего не изменится. Мы уже живем как муж и жена.
Тося предпринимает несколько попыток меня переубедить, но, разумеется, все они безуспешные.
— Настя, давай все сделаем по-человечески. Ник, не молчи!
— Это бесполезно. Я даже не пытаюсь.
— Черт с тобой! Но ты и мужа лишаешь праздника.
— Леднёв не расстроится, он знает, на ком женится, поэтому давно уже не питает ложных иллюзий.
Отпивая крепкий кофе, Никита самодовольно кивает, а я с завистью поглядываю на кусок торта, лежащий у него на тарелке. Нежные бисквитные коржи, пропитанные сливочным кремом, вызывают повышенное слюноотделение, но мне остается лишь облизываться, потому как я уже не могу позволить себе безнаказанно уплетать сладкое, годы не те.
— А я? А как же я? — вновь причитает Тося. — Я всю жизнь твоей свадьбы ждала. А теперь даже фоток нормальных не будет…
— Сколько раз в год ты свои свадебные фотки пересматриваешь?
— Неважно! Главное, что они у меня есть! Никита, не молчи!
— Может, жених не тот? Кого-то посолиднее надо, тогда и свадьба будет? — находится он.
— А в лоб? — шутливо замахиваюсь на будущего мужа чайной ложкой. — Что вы за люди? Расплакались, посмотрите. Будет вам праздник. Только без пафоса.
— Если праздник без пафоса, тогда хоть девичник со стриптизерами, — ворчит Тося, придвигая к себе торт. — Нафиг нам тогда вообще ресторан? Давайте у нас на даче погуляем. Хоть оторвемся по полной. Ладно-ладно, пошутила, — смеется и притихает, с удивлением замечая наше с Леднёвым оживление. Мне нравится эта идея. Тем более с Тоськиной дачей связаны особенные для нашей пары события.
— Да? На даче?
— На даче! — объявляю я и, отринув свой запрет на сладкое, отрезаю себе внушительный кусок торта. — Если растолстею, то с нарядом не надо заморачиваться. Джинсы натяну — и вперед.
Зря думала, что скромная церемония станет гарантией отсутствия слез. Ни фига подобного. Слезы текут по моему лицу, когда Никита надевает мне на палец кольцо и дает клятвы. Слезы текут, когда немногочисленные гости складывают мне в руки цветы и осыпают поздравлениями. Слезы текут, когда мы приезжаем на дачу.
Наш самопровозглашенный организатор постарался на славу. Гирлянды из цветов, буйство зелени, праздничная сервировка, вкусная еда, выпивка, музыка. Рядом те, кого можно смело назвать самыми близкими. Тосины родители, муж, дочка. Ольга Ильинична с мужем и друзья Ника. Наши с Тосей подружки, те, с кем мы иногда встречаемся, когда скучаем по сплетням. Даже Коля Бурков здесь. Своих родственничков я, кстати говоря, пригласила. Из вредности. Хотела посмотреть на их недовольные рожи, но меня лишили такого удовольствия. Никто из них не решился прийти и поздравить нас с днем свадьбы. Своего отца Ник не пригласил, хотя мать настаивала. Я не вмешиваюсь, это его отец, его решение, его выбор. Отношения у них всегда были сложные, сомневаюсь, что сейчас что-то изменится. В этом моего мужа трудно переломить. Никита считает, что отец его предал. Продал. Что греха таить, я тоже так считаю. После нападения думала, Валерий Николаевич Дёмку в порошок сотрет, а он с ним договорился. Все, за что Леднёв боролся, было оценено в несколько тысяч долларов.
Погода не подвела. С утра прошел легкий дождик, который прибил пыль и освежил листву, а сейчас вовсю светит солнце. Пока Таисия занимается последними приготовлениями перед грандиозным застольем, мы набираем воду в ведра, чтобы поставить цветы. Ник уносит последнее, а я остаюсь в ванной, чтобы поправить макияж. На мне нарядное платье, но не такое, чтобы чувствовать себя неповоротливой куклой. В нем я могу легко и по лестнице взбежать, и в пляс пуститься.
— Леднёва, — зовет меня муж.
Я столько раз примеряла его фамилию, но пока еще не привыкла к ней. Никита обнимает меня со спины, я пытаюсь накрасить губы, но понимаю, что это невозможно. Он трогает мои волосы, целует в висок.
