Кроме того, было известно, что с крутого склона отлично кататься на санках, и Нике не терпелось, как только выпадет первый снег, удостовериться в этом лично. А вот откуда взялись исполинские желтые навесы, никто не знал. В ветреную погоду они мягко вздымались к небесам, так что все под ними окрашивалось в желтый. Считалось, что купола остались после выпускного бала, но кое-кто поговаривал, будто это остатки потерпевших массовое крушение воздушных шаров.
Тропинки не освещались, так что Ника с трудом различала дорогу. Тристан вдруг споткнулся, она полетела следом. Они бы угодили прямо в темную канаву, но в последний момент он схватил Нику за рукав и дернул. Стремительно прокатившись на спине вниз по склону, теперь они оба лежали рядом под звездным небом и хохотали.
Тристан был так близко, что Ника чувствовала тепло его тела. Он придвинулся еще немного, теперь они лежали бок о бок. Мама, конечно, сказала бы, что это не совсем прилично. «Зато приятно», – мысленно возразила ей Ника.
Разговоры с мамой по душам остались далеко в прошлом, как и ее утешительные объятия. Объятия Стеллы не считались – они были краткими, вялыми и вообще предназначались для того, чтобы утешить саму Стеллу, когда в ее безмятежной жизни вдруг случалось какое-нибудь пустяковое огорчение.
Тристан приподнялся, усаживаясь. Ника тоже села. Парень словно угадал ее желание и мягко обхватил девушку за плечи, привлекая к себе. Ника ничего не сказала – просто сидела и вдыхала пряный аромат его одеколона, будто растворяясь в нем. Тристан первым нарушил молчание:
– С ума сойти. Ты вызволила меня из плена. Ника Мейсон, ты какое-то чудо чудесное. Ты это знаешь? – с нежностью спросил он и засмеялся. Ника тоже засмеялась, тут же подумав, что совсем ничего о нем не знает.
– Расскажи о себе! – произнесла она вслух.
Тристан тихонько вздохнул, и на миг лицо его затуманилось, но он сразу же весело воскликнул:
– Ну так спрашивай! Что тебе интересно?
Ника задумалась.
– Что тебе нравится, что не нравится, что ты любишь? – спросила она.
– Это легко! Нравится – покер. Не нравится – перец. Люблю маму и сестренок. То есть маму любил, – добавил он. – Ее больше нет.
– Как грустно, – сочувственно сказала Ника. Девушка потянула парня за руку, чтобы он крепче обнял ее. У Тристана вдруг стало такое лицо, как будто до него только что дошло что-то важное, и он прикусил губу.
– Ты только никому в школе не говори, ладно?
– Конечно! – кивнула Ника.
– Теперь твоя очередь. Только скажи что-нибудь такое, о чем я сам не догадываюсь, – предложил Тристан с прежней лукавой усмешкой.
– Нравится – запоминать географические карты. Не нравится – фильмы про войну. И я люблю… – Ника помолчала, нащупав под блузкой цепочку. – Люблю папин солдатский жетон, – призналась девушка, потому что ей хотелось сказать Тристану что-то личное и важное. Как то, в чем он только что признался ей. – Папы тоже больше нет, – добавила она.
Тристан не попросил показать жетон, не спросил, как погиб ее отец, вообще не стал говорить ничего прочувствованного и глубокомысленного. Он просто погладил ее по голове, зарылся пальцами в ее волосы и вдруг уставился на нее синими глазами. Ника застыла. А Тристан отвел с ее лица прядку волос. Взгляды их встретились – парень сжимал в пальцах золотистый завиток. Девушка поежилась.
– Ты замерзла, – сказал вдруг Тристан. Выпрямился, скинул твидовый пиджак и набросил ей на плечи. А потом одним стремительным движением поднялся на ноги. Отряхнулся, помог Нике встать и, не выпуская ее руку, повел обратно, к общежитиям. Они молча шли по заросшим травой тропинкам, освещенным луной.
– А ты хорошо знаешь окрестности, – заметила Ника.
– Предпочитаю заранее разведывать все пути к отступлению, – лукаво прищурился Тристан. – А, кстати! Как ты добралась до общежития после вечеринки – неужели сама дорогу нашла?
– Сама, – соврала Ника.
– И не страшно было?
– Нет. – Ника была не готова сказать ему правду.
Тристан сжал ее пальцы. Вскоре они подошли к «Роузленду». У входа в корпус собралась толпа, и Ника вздрогнула, обнаружив, что там стоит и Зак.
Зак сразу увидел ее и их с Тристаном переплетенные пальцы. Его зеленые глаза сузились, а изогнутые губы скривились от отвращения. Оттолкнувшись от стены, парень медленно, чуть ли не грозно выпрямился. Поднял воротник своей кожаной куртки и картинно сплюнул.
Девушка отвернулась, ей вдруг стало неловко за то, чего даже не было. Щеки у нее пылали, и она прикусила губу, стараясь успокоиться. Почему-то одного взгляда Зака хватило, чтобы пристыдить ее. Но за что? Когда она наконец нашла в себе силы поднять голову, то увидела только напряженную спину Зака, шагающего в сторону «Блэкстона».
Тут Ника спохватилась, что рядом с ней Тристан. И теперь ее ужасно смущало, что на них с Тристаном пялятся посторонние. Она физически чувствовала устремленные на себя взгляды приятелей Зака – те следили за каждым их движением, ожидая повода для сплетен.
Тристан также ощущал это всеобщее внимание: в его глазах мелькнула тень сомнения. На миг он задумался, словно взвешивая решение, а потом решительно подался к ней. Но девушка вдруг сбросила с плеч пиджак и протянула его Тристану, останавливая парня. Тристан послушно взял его, хотя было видно, что он растерялся. Из переднего кармана рубашки парень вытащил деревянное с резным узором колечко и вручил его Нике.
– Я его для тебя вырезал, – тихонько шепнул он. – Ореховое. – И коротко усмехнулся со странной смесью теплоты и горечи, а потом, насвистывая, зашагал прочь.
Ника улыбнулась подарку. И, зажав его в кулаке, направилась в «Роузленд», не обращая внимания на смешки.
Глава 8
Нетопырь
На следующее утро на занятиях по развитию памяти Ника никак не могла сосредоточиться – то и дело поглаживала края деревянного колечка, двигала его на пальце то вверх, то вниз и глядела в окно.
– Ты для него слишком хороша, – послышался ледяной голос с соседнего стола. Ника резко повернула голову и наткнулась на пронзительный взгляд зеленых глаз Зака.
До сих пор она старалась его избегать и сейчас тоже игнорировала его присутствие, хотя, когда преподаватель вышел из класса, можно было поболтать. Это было уже третье занятие, они по-прежнему искали отличия на картинках. Нике это пока не наскучило, а Зак с каждым разом, похоже, только сильнее бесился
