Тристан улыбнулся так слабо, что Ника едва не заплакала.
– Спасибо, и прости, пожалуйста, что напугал тебя, – проговорил он глухим, но полным благодарности голосом.
– Все будет хорошо, не волнуйся, – ласково проговорила Ника.
А Тристан вдруг добавил:
– Кстати, нет у меня никакой девушки. Дурацкое недоразумение. При случае я тебе все объясню.
У Ники екнуло сердце. Парень смотрел на нее открыто, искренне, с болью. Еще раз слабо улыбнувшись, он побрел в сторону клиники.
Ника со всех ног бросилась в библиотеку. Нашла Интеграла и, запыхавшись, плюхнулась на стул напротив, отчаянно глотая воздух.
– Я только что видела Тристана, – объявила она.
Интеграл поднял голову от ноутбука, глаза у него вспыхнули.
– Тебя к нему пустили? Как он там?
– Нет, не пустили, и у него все очень плохо! – выпалила Ника.
Интеграл нахмурился.
– Как не пустили? Его что, выписали?
– Не то чтобы, – осторожно проговорила Ника, не зная, как рассказать о том, что только что произошло, но тут она кое-что заметила за стеклянной стеной.
Вдали проехал грузовик, забиравший из Вилдвудской академии белье в прачечную. И Нику осенило.
– Интеграл! – зашептала она. – Бежим скорее!
* * *
Через час Ника с Интегралом стояли в темном заросшем садике за деревянным домом, где оба были на вечеринке с городскими.
– Ничего себе, Ника! Как ты отыскала сюда дорогу? – поразился Интеграл.
– Примерно запомнила координаты дома, выучила карту этого района и то, как расположены городские улицы относительно кампуса, вот и придумала, как срезать, – небрежно ответила Ника.
– У тебя же и карты с собой нет!
– Да ну, ерунда, – буркнула Ника. Она двинулась к задней двери погруженного в молчание дома и решительно постучала.
По дороге Ника рассказала Интегралу, в каком Тристан состоянии, передала его просьбу и вскоре уже тащила друга по лесу, не объясняя, куда они идут и зачем.
– Что мы тут делаем? – спросил Интеграл, нервно озираясь.
– Ты веришь в совпадения? – поинтересовалась Ника. И еще дважды с досадой стукнула в облезлую деревянную дверь.
– В совпадения? – задумчиво переспросил Интеграл. – По Аристотелю, совпадение есть вероятность, что произойдет сразу много невероятного, – сообщил он.
– Я имею в виду другое: ты согласен, что, если сразу у нескольких человек возникают теории заговора по поводу одной и той же школы, имеет смысл сопоставить эти теории, и то, что у них общее, скорее всего окажется правдой? – спросила она.
– Ты хочешь пообщаться с тем журналистом! – ахнул Интеграл.
Ника кивнула. Тристан считает, что в школе его чем-то травят, и он из-за этого болеет и не может поправиться, журналист считает, что в школе творится что-то незаконное, а Алекс считает, что школа – обитель зла; вот с этого и надо начинать.
– Поиграем в сыщиков, – с напускным весельем бросила Ника, чтобы успокоить Интеграла, а заодно и себя.
– Ну вот, никого нет дома, – с явным облегчением постановил Интеграл через минуту-другую.
Ника осмотрелась, заглянула в окно у заднего крыльца. Одним ловким движением распахнула ставни, потрясла старенькую раму, и одна створка поддалась. Собравшись с силами, девушка перекинула ногу через подоконник и влезла в дом. Интеграл ойкнул.
– Что ты творишь? – испуганно зашептал он.
Ника оказалась в знакомой гостиной. Пахло табачным дымом, стояли грязные стаканы и валялись пустые бутылки.
Девушка подошла к задней двери, отперла замок и открыла ее. Интеграл окаменел на крыльце с отвисшей челюстью: Ника была человеком законопослушным и не нарушала правила. Однако всегда была готова рискнуть, если этого требовала интуиция, а в данный момент интуиция во весь голос вопила, что нельзя ждать, пока ответы придут сами, надо их искать.
Несколько секунд спустя она услышала позади робкие шаги и громкое, испуганное сопение Интеграла.
– Зря мы это делаем! – шепнул он. – Это называется проникновение со взломом!
– Чем это принципиально отличается от проникновения со взломом на какой-нибудь сайт? – съязвила Ника. Она уже нашла дорогу к двери в подвал. Подмигнув приятелю, девушка кивнула на кодовый замок. Интеграл вздохнул, признавая поражение, – сопротивляться такому соблазну он не мог. Четыре затертые кнопки указывали на цифры, которые набирали чаще всего. Интеграл вбил их в свой телефон, тот выдал двадцать четыре возможные комбинации. С пятой попытки замок открылся. Саймон смотрел на Нику с чувством гордости и укоризной.
Девушка толкнула дверь.
– Зря мы это делаем, – повторил Интеграл и оглянулся через плечо.
– Мы быстро, – заверила его Ника, ныряя на темную лестницу, которая вела в подвал.
– Найди выключатель! – прокряхтел Интеграл. – По мне что-то ползает!
Выключателей оказалось несколько, на одной из стен тускло замерцала лампа дневного света, потом под потолком один за другим вспыхнули и зажужжали три набора ярких, как на заводе, прожекторов. Прищурившись, Ника оглядела комнату. Стены подвала были сплошь увешаны вырезками из газет, фотографиями, картами, схемами, исчерканной маркером бумагой с пометками. На первый взгляд казалось, будто в этих пометках царит полный хаос – словно друзья заглянули в сознание безумца.
– Похоже на логово серийного убийцы из детективного сериала, – поежился Интеграл.
Мебели в подвале почти не было: в углу стояло старое продавленное кресло, а на пол брошен грязный матрас. Да еще стол, над которым висел коллаж из газетных вырезок, так или иначе связанных с Академией.
Ника провела пальцем по пожелтевшей газетной вырезке двадцатилетней давности, где сообщалось о церемонии открытия Вилдвудской академии.
– Да он одержимый, – проговорила девушка.
В ней проклюнулся росточек страха: а вдруг они и правда попали в логово маньяка?
– Журналист Джейк Мэннинг, – прочитал Интеграл подпись на другой вырезке на стене. – А одержимый – это еще мягко сказано… У него фотографии и карты всего кампуса, а вот тут, – показал он в угол, – список всех сотрудников и всех учеников!
Ника изучала другую стену, судя во всему, целиком посвященную персоне директора: здесь были собраны фотографии и газетные вырезки, где он упоминался. Некоторые фотографии Ника помнила: директор с президентом, с сенаторами, даже с далай-ламой. Лампа над головой мигнула, и Нике показалось, что на стене что-то блеснуло – вроде бензиновых разводов на поверхности лужи. Эта перламутровая полоса явно что-то скрывала, что-то маскировала, а вспышка ее выдала.
«Свет!» – подумала вдруг Ника. Она бросилась к выключателям, стала нажимать все по очереди – сначала наступила темнота, потом свет загорелся ярче, вдруг снова потускнел, а потом зажужжала и ожила еще одна лампа в углу – ультрафиолетовая. Ника выключила весь остальной свет и направила абажур ультрафиолетовой лампы на ту самую «директорскую» стену. Оказалось, что вся она густо исписана. Между всеми вырезками и фотографиями в комнате протянулась целая сеть, словно белая паутина, – линии, слова, бесчисленные пометки, превратившие комнату в убористо исписанный куб.
– Обалдеть, – только и выговорил Интеграл.
Мэннинг писал очень мелко и особым маркером, так что видно его было только в ультрафиолете. Белые линии связывали его материалы, словно кровеносные сосуды. Все стены были
