Вот и тополиная аллея, высаженная в незапамятные времена строительства социализма. Последний рывок перед таким желанным отдыхом. Однако с отдыхом пришлось повременить. Стволы деревьев тонули в сумерках, из них и появилось Непредвиденное Событие. Оно, это Событие, имело облик совсем юной девушки. Не по погоде одетая в нечто струящееся и длинное, она словно выплыла из-за поворота.
Настоящая красавица, обалдело оценил Петя, взирая на приближающееся чудо. Обалдеть было от чего: огромные прозрачные глаза, прямой носик, светлые волосы, тремя потоками стекающие на спину и плечи, да еще этот наряд, почти не скрывающий точеной фигуры. Мужики тоже оценили небесное видение. «Тебя проводить, краля? Ух ты, какая!» – раздались восхищенные выкрики. Впрочем, ничего фривольного в них не наблюдалось. Народ в деревне все-таки с понятием. Вопрос, что девушка делает в таком виде в это время, почему-то ни у кого не возник.
Поравнявшись с мужиками, девушка остановилась. Улыбнулась. И бросилась на шею Федору. Она обвила парня руками и спрятала голову у него на груди. По крайней мере, судя по восторженному свисту, так показалось остальным.
– Ты чего? – пробормотал парень, попятившись. Из-за неожиданности ее поступка, своего счастья он оценить не успел.
Объятия длились всего несколько секунд. Внезапно девушка отпрянула и зашипела, как разъяренная кошка. Затем сгорбилась и медленно повернула голову. Из-под пухлых губ блеснули клыки, в глазах зажегся красный огонь. Она все так же улыбалась, но никто сейчас не назвал бы это существо дивной красавицей.
Метаморфоза оказалась настолько неожиданна, что у мужиков отвисли челюсти. Бежать? Какое, они и с места двинуться не могли. Тварь могла брать их тепленькими, такое на них накатило остолбенение. К счастью, она имела другие намерения. Прошипев явно что-то нецензурное, существо неуловимым движением оказалось в пяти метрах от застывшей группы, а затем и вовсе растворилось в сумерках.
– Охренеть, – выразил общее впечатление один из мужиков.
– А чего Это нас не съело? – дрожащим голосом поинтересовался другой.
– Млять! Догони и узнай! Валить отсюда надо!
Мысль показалась всем необычайно разумной, и они, топая как стадо слонов, понеслись по аллее. Выскочив из аллеи, притормозили. Перед ними лежало бывшее совхозное поле, чье открытое пространство дарило безопасность, пусть мнимую, но тем не менее безопасность. Аллея же позади выглядела сгустком жути. Мужики смотрели на нее с каким-то болезненным интересом. Еще бы, такая метаморфоза: из безобидной дороги, обсаженной тополями – в аттракцион монстров.
– Ни за что бы туда не вернулся, – передернул плечами Петя.
Ответом ему было молчаливое согласие.
– Что делать-то будем?
Вопрос задал Ваняша, толстый мужик с лицом античного бога. Откуда у него взялось такое лицо – неизвестно. Петя помнил его пацаном. С ним они еще ловили в низине жуков-плавунцов. Тогда Ваняша никак не проявлял признаков дородности. Об античных чертах тоже речи не шло.
Его поняли не сразу:
– Что?
– Эта… Народ бы предупредить надо.
– Ага. Встретили полуголую девку, она зашипела и убежала. Здорово получится.
– Не обязательно, – вступился за давнего приятеля Петя. – О зубастой девке рассказывать не будем, а попугать – попугаем. Иначе беды не оберешься. Сами подумайте: полезет такая страхолюдина в дом, и что?
Идея понравилась. После некоторых споров о деталях решили говорить следующее: шли в сумерках через аллею и напал на них непонятный человек. С топором. Чего напал? Сумасшедший. Силища – страшная, еле отбились. Некоторые, правда, настаивали на версии о волке, но кто-то из мужиков резонно возразил, что волк в дом не полезет, а страхолюдина так запросто. Пусть лучше будет сумасшедший с топором – народ только крепче на запоры закроется.
О том, что напало на них в сумерках аллеи, говорить никому не хотелось. Страхолюдина, тварь, монстр – этих слов было достаточно. Они облекали непонятное существо в оковы плоти, пусть страшноватой, и не давали психике утонуть в ужасе, от которого хочется визжать и бежать без оглядки. Хотя, если честно, по дороге они все-таки бежали. Петя даже про похмелье забыл, чувствуя себя как никогда бодро.
Деревня встретила их обычной вечерней тишиной. Треск мотоцикла на другом ее конце и взбрех какой-то неугомонной собаки не в счет. Никакой беготни, суматохи, воплей, чего мужики подсознательно боялись.
Они переглянулись:
– Ну что, начинаем?
– Начинаем.
Первый дом получился комом. Мужики бекали, мекали и чувствовали себя крайне неловко. Однако искренняя тревога, сквозившая в лицах, исправила дело. Рассказ о сумасшедшем с топором открывший дверь дачник воспринял серьезно. Он сразу принялся загонять в дом детей. Те орали, сопротивлялись, в общем, создавали шумовую завесу. От этой завесы хотелось оказаться как можно дальше. Если бы сумасшедший существовал на самом деле, он бы сюда и не сунулся. Справившись с непослушными чадами, дачник принялся благодарить за заботу, перемежая поток благодарностей руганью в адрес родной милиции, которая и не защищает, и не бережет. Другими словами, не выполняет своих прямых обязанностей.
– Кстати, о милиции, – раскрыл рот молчавший доселе мужичок, когда дверь за дачником захлопнулась. Петя этого деятеля жуть как не любил. И не он один. Таким непопулярным его делали склочный характер и привычка постоянно материться не к месту. Да и мат у него был какой-то сальный, коробивший даже привычных ко всему сельских жителей, которые тоже, прямо скажем, академиев не кончали. Сейчас же мужичок, а звали его Миха, выражался культурно. Видимо, от шока. – Туда тоже сообщить надо.
– Тоже о мужике с топором?
– Ага.
– Прям-таки они его ловить будут. Ладно, до Зойкиного оврага дойдем и позвоним. Здесь вообще связь не берет.
До оврага добрались быстро. Говорили теперь складно, не мямлили. Петя прямо сам поверил в напавшего на них сумасшедшего.
– А чего овраг-то Зойкин? – вполголоса поинтересовался Федор, пока мужики хором уговаривали глухую бабку Аграфену поберечься.
– Да коза однажды туда свалилась. Зойка. С тех пор овраг стал Зойкиным.
На лице Федора легко читалось разочарование.
Закончив дело, все заторопились по домам. Петя сначала тоже рванул по направлению к родной избе, но по зрелом размышлении решил сделать крюк: еще раз зайти к Арменычу. Вдруг удастся уговорить того переночевать у Пети? Парень за него боялся: одинокий, беспечный – мало ли что? А так все вместе, и душа не болит, как он там. Арменыч был не только беспечным, но и упрямым, поэтому, шагая к подъезду с крашеной деревянной дверью, Петя готовил убедительную речь. К его удивлению, Арменыч сопротивляться не стал. Он споро собрал необходимое, и спустя короткое время
