– Ну… хулиганам. – Шотик Арменович сам понимал, что несет чушь, но сдаваться сразу ему не хотелось. – М-да, хорошо, что все мои могилы далеко остались. А то придет вот такое нечто, что хошь, то и делай, – добавил он. Убежденным он все равно не выглядел.
В дверь снова постучали, но теперь стук был нахальным, даже нервным.
– Опять… – простонал Федор.
Марс встрепенулся и стрелой полетел к двери. Проявлять признаков агрессии он не спешил.
– Свои, – успокоил всех Петя.
Оттенки Марсова поведения он различал прекрасно – стучал кто-то из соседей, причем соседей ближайших.
– Главное, чтобы они живые были, – проворчал он больше для порядку и пошел открывать.
В проеме калитки стоял Степаныч. В трусах и с охотничьим ружьем в руках зрелище он представлял феерическое.
Петя сразу же задумался: как Митька мог стучать в дверь дома, когда калитка тоже заперта? Никакого лаза во двор или отошедших досок в их хозяйстве не наблюдалось. Это он знал совершенно точно, можно и не проверять. Если только проход не сделали совсем недавно. «Утром как следует проверю», – решил парень. Не нравилось ему такое положение вещей, ой не нравилось!
– Все живы? – осведомился старик.
– Все, все, – успокоил его Арменыч. – К вам тоже покойники в гости приходили?
– Анька моя приходила, – угрюмо сообщил он, – только я ее из ружья угостил. Солью.
– Вы так не любили свою жену?
– Покойник в земле лежать должен, – отрубил Степаныч. – Значит, не она это.
Арменыч не ответил, он прислушивался к шуму за окном. Тот и не думал прекращаться, наоборот, становился сильнее. Окно то и дело перечеркивали лучи фонариков и расцвечивали сполохи факелов.
– Пошли, проверим, как у остальных. Вдруг помощь нужна?
– Может, лучше в доме оборону займем? – предложил Петя. Федор согласно закивал головой.
– Знаешь, чем отличается деревня от города? – обернулся к нему Шотик Арменович. – Она честнее, хотя и пьют там без меры. В городе каждый сам за себя – убивать будут, никто не выйдет. Здесь же всегда на поддержку рассчитывать можно. Беда – вместе, радость – тоже вместе. Где еще зайдут поинтересоваться здоровьем, если пару дней не встречали в магазине?
– Точно-точно, – ехидно поддакнул Петя. – С утра у магазина вечно толкутся радующиеся и скорбящие.
Единство желаний потрясающее: всем срочно надо опохмелиться.
Арменыч огрызнулся:
– Не деревенский ты. Я в Вышелесе всего два года живу, и то больше на местного похож.
Особенно внешне, пробормотал под нос Петя и поинтересовался:
– А ты знаешь пословицу: моя хата с краю, ничего не знаю? Жизненная фраза. В деревне придумана.
Выходить ему не хотелось.
– Так мы идем помогать? – Арменыч был настойчив.
– Блин, мертвого замучаешь! Идем, – нехотя согласился он. – Кого только с мамой оставить?
– Давайте я посижу, – вызвался Степаныч. – Все равно ноги болят. А сидя и с ружьем я ого-го!
– Здорово, – обрадовался Петя. – Мы тебя еще Марсом усилим. Марс, дома!
Марс фыркнул, но, будучи собакой дисциплинированной, к тому же немецких кровей, возражать не стал. Он улегся в стратегически выгодном месте горницы и тяжело вздохнул, покоряясь желанию хозяина. Петя тоже вздохнул и пробурчал:
– Ничего не происходит, ничего не происходит – доскучался, блин! Во дурак-то я был! Щас будет веселье. Такое веселье, что мало не покажется.
– Точно, – кивнул Арменыч. Для человека преклонных лет слух он имел замечательный. – Мы идем, наконец? – поторопил он ребят и первым шагнул за порог.
Им ничего не оставалось делать, как последовать за ним.
Глава восьмая
За калиткой шумели. Это был не тот дневной деловитый шум, из которого складывается деревенская тишина, а шум другой – тревожный. Он накатывал на Петю рокотом голосов, хлопаньем калиток и чьими-то визгливыми причитаниями. Почти во всех окнах горел свет.
– У вас в деревне всегда такая темнотища? – Федор споткнулся о брошенное в траве полено и шипел от боли.
– Всегда, – подтвердил Арменыч и зачем-то уточнил: – Когда луны нет.
Он, в отличие от Федора, шагал уверенно, темнота его не смущала. Петя тащился сзади и ломал в пальцах сорванную на ходу метелку травы. Он чувствовал себя как во сне. Ходячие покойники и зубастые девки не могут быть настоящими. Вот не могут, и все! Они принадлежат миру с более подвижными законами природы. Там возможны вампиры, колдуны и всякие разные чудеса, о чем так убедительно рассказывают авторы фантастических романов и повестей. Петин же мир был беднее, но и прочнее. Его полотно сплеталось из дубовой прабабушкиной мебели, скрипа половиц под ногами, сонного утра, когда так не хочется вставать, огуречных банок на конвейере и промасленной спецовки. Еще он походил на кусок янтаря. В нем существовало только сегодня, а завтра и вчера терялись в золотистом мареве. Ужасам там просто не остается места.
– Что случилось, мужики? – обратился к ближайшей группке Арменыч.
Те возбужденно принялись объяснять. Из их объяснений, подкрепленных соответствующими выражениями, вырисовывалась такая картина: после того как пробило двенадцать, на деревню навалились покойники. Причем покойники свои, родные, которых отпели, похоронили и, как полагается, навещали по праздникам.
– …К Галке Перфильевой муж стучался. Она до сих пор в истерике бьется…
– …Дед мой в окно заглядывал, по стеклу скребся. Когти – во! Зубищи такие, что бревно зараз перекусит…
– …Думал, сам помру, как тещу, позавчера похороненную, увидел. А она все в дом рвется, пусти, говорит, сынок, холодно…
– …Морда белая, как творожная, глаза горят…
Кто уж там чего увидел, вопрос личного восприятия и боязни покойников. На самом деле мертвецы ничего плохого не творили, выглядели обычно и единственное, чего хотели – вернуться домой. А когда их не пустили, куда-то ушли: то ли на кладбище, то ли вообще растворились в воздухе. Это выяснили мужики, постояв, покурив и немного успокоившись. Однако по домам расходиться не спешили – элементарно страшно. Да и отбиваться, ежели что, проще сообща. Так они и продолжали стоять, курить и думать.
– …А я вот кино смотрел… – начал кто-то.
– Значит, никто из вас дверь не открывал? – перебил говорившего Арменыч. – Как вы думаете, вдруг есть такие, кто открыл?
Все переглянулись. На лицах, и до того неспокойных, начало проявляться напряжение.
– Надо проверить…
Проверять отправились всей компанией. По дороге к ним присоединялся народ, и к первому тихому, без света, дому подошли уже настоящей толпой.
– Ну что, стучим?
– Стучим. – И один из мужиков, высокий усатый Вадик, забарабанил по доскам калитки.
– Что, звонок еще не изобрели? – укоризненно поинтересовался Арменыч, нажимая кнопку звонка.
Дом продолжал оставаться все таким же тихим и темным.
– Эта… может, хозяева уехали куда? – с надеждой поинтересовался все тот же Вадик.
Петя внимательно на него посмотрел: очевидно, мужику тоже не хотелось верить в оживших покойников.
«Не один я такой». Мысль принесла облегчение. Мир вокруг вышел из режима «сон», переключившись в режим «реальность». Эта реальность принесла с собой страх. Тени сразу стали зловещими, а улица вытянула вверх свои дома и нависла над людьми. Запахи, звуки ощущались остро, как никогда. Единственным
