Стракс беспрепятственно вынес ее из аукционного дома, одной сильной рукой держа под колени, второй под спину. Мара не требовала поставить ее на ноги, иначе из-за ленты одному из них пришлось бы идти вперед спиной.
Она не удостоила взглядом тела, мимо которых они проходили — трупы охранников, усеивавшие пол. Мара смотрела только на Стракса. Даже пожелай она заговорить, не смогла бы из-за разлившейся в груди странной и теплой надежды.
Стракс приехал в Винтермер, чтобы спасти Мару. Ради нее убил колдуна. Освободил ее. Возможно, он помог бы ей победить. Вдруг Мара действительно могла доверять ему?
Ничего в мире она не хотела сильнее.
В городе творилась суматоха. Горожане подняли бунт. Убив тирана, Стракс освободил не только Мару.
Казалось, его ничуть не волновало разыгравшееся сражение. Он нес ее словно по весеннему лугу. И Мару ждал еще больший сюрприз, когда они дошли до стойла, где стоял конь с ее кобылой.
— Как ты ее нашел? — изумленно спросила Мара.
Стракс усадил ее на своего мерина, но она не возражала. Со связанными руками они не могли ехать порознь.
— Выследил мужчин, устроивших тебе засаду, — Стракс легко запрыгнул в седло позади нее и оплетенной рукой обнял ее за талию. Осторожно притянув Мару к своей мускулистой груди, он крепко прижал ее к себе. — Но кроме лошади и седла, все твое имущество уже увезли. Хочешь поискать его? — к слову, о ее мехах, одежде и золоте.
— Нет, — отказалась Мара. Она не стала бы тратить бесценное время на поиск вещей, которые вряд ли бы пригодились. Ноги Мары были голы от середины бедра, но никогда еще она не чувствовала себя такой защищенной и согретой, как в объятиях Стракса. Ей все слабее верилось, что его благородство было уловкой.
Сколько бы Мара ни размышляла, его мотивы оставались за пределами ее понимания. Последние его поступки окончательно сбили ее с толку. Но на выезде из города она уже кое о чем догадывалась.
— Ты изначально не собирался выигрывать турнир?
— Не собирался, — резко подтвердил Стракс.
— Ты…последнее испытание? Тот, кого нужно победить участнику, получившему перчатку?
Что объясняло, почему он волочился на последнем месте. По пути в Аремонд никто не разминулся бы с ним…и не избежал бы схватки.
Пропустил бы Стракс Мару? Они поженились. И он многим рискнул, чтобы спасти ее. Возможно, Стракс так же помог бы ей спасти тех, кого она любила.
— Я не испытание, — гортанно сказал он. — Мы поклялись на крови не позволить волшебнику вроде Соледжиуса Аремондского заполучить перчатку. Я уничтожу любого, кто попытается ее ему отдать.
Надежда Мары превратилась в болезненный отравленный ком. Клятва на крови. Если бы Стракс ее нарушил, не только умер бы сам, но и погубил бы весь свой клан.
Мара ничего не ответила. Они выехали из города, и она продолжила невидящим взором смотреть вперед. В ее душе не осталось ничего, кроме страданий и отчаяния. Муж держал Мару в своих руках, овевая ее волосы теплыми выдохами, но она вновь терзалась от одиночества.
Должно быть, в городе он был напряженнее, чем казалось на первый взгляд, потому что едва они оставили взбунтовавшуюся толпу, как его твердые мышцы расслабились.
— Ты участвуешь в турнире ради приза? — тихо спросил Стракс. — Если ты ищешь золота, жена моя, я найду для тебя богатства в другом месте.
— У меня есть богатство, — Мара говорила натянуто из-за непролитых слез. — Соледжиус бросил моих родных в темницу и поработил всех, кто был под нашей защитой. Если я не вернусь с перчаткой, он убьет их.
Стракс позади нее опять напрягся. Казалось, варвар молчал целую вечность. Но когда заговорил, будто задыхался на каждом слоге, отчего стал заметней акцент.
— Я не могу позволить тебе отдать перчатку Соледжиусу.
— Тогда мы будем врагами, — его заявление ранило Мару, словно кинжал.
— Нет, — отрезал Стракс, сжимая ее в объятиях. — Ты — моя жена.
— Но если попытаешься помешать мне, я вскоре овдовею.
— Тебе не выиграть…
— Значит, снова оскорбления? Я выиграю, — Мара не сдержалась, и несколько горячих слез все-таки потекло по ее щекам. — Возможно, ты не веришь в меня, но я постоянно доказывала твою неправоту. В этот раз тоже докажу. Если встанешь у меня на пути, я тебя убью.
— Я знаю, что ты сможешь выиграть, — прорычал Стракс, — просто не могу позволить…Я не могу... — казалось, он лишился дара речи и потянулся к лицу Мары. Она попыталась отвернуться, но Стракс все равно стер соленые доказательства ее боли. — Пролей больше слез, Мара, — мрачно сказал он, — и ты легко меня убьешь.
Слова, слова. Вопреки ним, Стракс оставался стойким. Пока Мара плакала, он крепко удерживал ее. А ведь она почти поверила, что он станет тем, кто поможет ей, защитит, полюбит.
Очередная иллюзия. Греза, которая рассеялась бы на рассвете. Но Мара позволила себе вообразить, что Стракс стал тем, кого ей хотелось в нем видеть. Она мечтала, пока не заснула в его объятиях.
Глава 3. Стракс Хранитель клятвы
Дорога
Стракс женился на Маре в полночь. И уже к рассвету жена пыталась сбежать от него.
Причем так, чтобы он не заметил. По дороге из Винтермера Мара заснула в его объятиях и лишь ненадолго проснулась, когда он стелил меха. Обычай требовал, чтобы их руки были связанны до утра, поэтому она не возражала разделить с ним ложе. Они решили, что будет проще, если Стракс ляжет на спину и устроит Мару на своей груди. Завернувшись в меха, она снова заснула, опустив голову ему на плечо и закинув ногу на его талию. Он замер под ней с твердым членом и ноющим сердцем.
Ныло оно потому, потому что Мара стала его женой. Несмотря на гнев и недоверие, она чувствовала себя с ним защищенной, раз легко заснула в его руках. Но также оно ныло, потому что Мара плакала, узнав об их клятве и намерении встать у нее на пути. Она разрывала Страксу грудь своими слезами и считала его врагом. Если Мара разочаровалась и страдала, значит, хотела от него больше, чем признавалась.
Стракс не знал, как преодолеть разделявшую их пропасть. Но он нашел бы способ. Потому что никто не встал бы между ним и его женой.
Увы, Мара пыталась отдалиться. Очень медленно, едва шевеля пальцами, она освобождала руку от ленты. Мара не издавала ни звука, боясь разбудить Стракса. Дрожащие прерывистые выдохи овевали его шею теплом. Мягкие груди вжались в его торс, и только туника не
