Бекетт поднял руки.
— Вау! Никаких убийств. Только горячие напитки. Обещаю!
Я убрала перцовый баллончик обратно в сумку, чувствуя себя дурой.
— Тогда не уверена, что ты не страдаешь от какого-то комплекса спасателя, но в этом, — я взмахнула рукой между нами, — нет необходимости. Мне не нужны друзья из жалости.
Я защищалась. Ничего не могла с этим поделать. Мне казалось, что все это одна большая, здоровенная шутка. Что в любую минуту мне на голову выльется ведро с поросячьей кровью, и я буду выглядеть как идиотка. (Примеч.: Отсылка к роману Стивена Кинга «Кэрри»).
Такое не раз случалось в моей жизни, поэтому не удивительно. Ну, не совсем поросячья кровь, но определенно все остальное, связанное с идиоткой.
Бекетт остановился и посмотрел так, будто у меня выросла вторая голова.
— У тебя довольно странные темы для разговора. Тебе такое не говорили?
— Раз или два, — призналась я, пожимая плечами.
— Слушай, признаюсь, тот день, когда я помог тебе во время панической атаки, зацепил меня. У меня нет привычки беспокоиться об абсолютно незнакомых мне людях, но я беспокоился о тебе.
И вот оно снова. Трепетание. Тошнота. Почему рядом с ним мне всегда не по себе?
Бекетт остановился у кофейни и повернулся ко мне лицом.
— Может, дело в том, что это коснулось меня. Я проходил через это, и просто хотел знать, что с тобой все в порядке.
Его голубые-преголубые глаза встретились с моими, и я застыла, а затем оттаяла.
А затем растаяла в огромную лужу Корин Томпсон, пролившуюся на землю.
— Но я не поэтому попросил тебя выпить со мной чего-нибудь горяченького.
Бекетт провел рукой по своим каштановым кудрям.
— Думаю, мне просто нравится разговаривать с тобой. Мне кажется, ты понимаешь меня, — он постучал пальцем по груди, где, как я знала, находится кардиовертер, — из-за этого. Ты справляешься с собственными проблемами, и, может, мои не так уж и страшны.
Бекетт засунул руки в карманы, его плечи поникли.
— Но я смущаю тебя, прости. Я не хотел. Я просто больше не верю в утраченные возможности.
— Возможности? — переспросила я, не понимая.
Он слегка покраснел, как будто смутился, и мне это понравилось.
Потому что Линн очень сильно ошиблась. Я полностью растаяла перед Бекеттом.
Он очаровал меня.
— Не верю, что смогу завести настоящих друзей, — ответил Бекетт, улыбаясь мне этой милой уверенной улыбкой, которую он дарил всем подряд.
— Ну, когда ты так говоришь, как я могу ответить «нет»? — спросила я.
И именно это я и имела в виду. Неважно, по какой причине этот мужчина хотел находиться рядом со мной. Мне это нравилось. Поэтому я зашла в кофейню с ним.
И это было естественно.
Как сердцебиение.
Как крылышки бабочек.
Как что-то нормальное.
Глава 7
Корин
— Что будешь? — спросил Бекетт, как только мы подошли к барной стойке.
Я взглянула на меню, в котором было очень много вариантов, и слова начали расплываться перед глазами. Что такое, черт возьми, фраппе? А макиато? Американо, гранде, чай. Ерунда какая-то.
Я не пью кофе. И уж точно не часто хожу в кафе. Не уверена, что вообще хочу. А хочу ли я чего-то? Черт. Но в чем я точно уверена, так это в том, что ненавижу все виды кофе. Даже то ужасное, с шоколадным вкусом. Зачем я согласилась пойти в эту дурацкую кофейню, если ненавижу кофе? Может, еще не поздно извинится и уйти домой? Я так устала. Мне просто хочется валяться в кровати и смотреть повторы «Судьи Джуди». (Примеч.: «Судья Джуди» — остросюжетное реалити-шоу, основанное на арбитражных судах под председательством судьи Джуди Шейндлин). Может, я смогу притвориться, что у меня простуда. Или вызвать сильную тошноту. Интересно, будет ли это слишком противно?
— Корин, из твоих ушей идет пар. Тебе всего лишь нужно выбрать напиток. Я же не прошу разработать план мира во всем мире, — подразнил меня Бекетт, и я посмотрела на него.
— Не люблю спешить, — ответила я.
— Эм. Я буду... эм... латте? — произнесла я ответ, который больше прозвучал как вопрос. Будто скучающая на вид барменша могла подтвердить, действительно ли я хочу латте.
Погодите. Я же ненавижу латте. На меня надавили и поставили в затруднительное положение, и из-за этого мне пришлось выбрать в меню единственное, от чего меня точно стошнит. Просто великолепно. Я заказала кофе за пять долларов, который не буду пить. Потрясающе, Корин. Просто потрясающе.
Я такая идиотка.
Барменша пробила мой заказ, жуя свою жвачку, которая, казалось, готова была вывалиться у нее изо рта. Я с отвращением смотрела на нее, но она полностью игнорировала мой взгляд.
— А я буду горячий зеленый чай с медом, — закал Бекетт, вытаскивая бумажник.
— Хотите что-нибудь еще? — спросила девушка. О, ее навыки общения были еще хуже, чем мои.
— Хочешь пирог? Кексик? Печенье? Может, панини? — оттарабанил Бекетт.
— Эм, нет, спасибо, — ответила я.
— О, я и забыл. У тебя ведь диабет, — серьезно произнес Бекетт.
Я почувствовала себя смущенной из-за того, что он решил упомянуть мою вымышленную болезнь. Я обмолвилась о ней в нашу первую встречу, когда голова и рот явно не были в ладу друг с другом. Мне стоило поучиться не смущаться дебильных вещей, которые я делаю и говорю. Поэтому что большую часть времени я хочу заползти под очень большой и тяжелый камень.
— Вот, давай я дам тебе деньги... — начала говорить я, засунув руку в сумочку в поисках денег.
Бекетт положил свою руку на мою, и я мгновенно замерла. Но потом расслабилась. Черт! Из-за него я странно себя чувствую. Необычно. Некомфортно. Не в своей тарелке.
Связанной в узлы.
Возьми себя в руки, Корин.
— Я плачу. Ведь это я пригласил тебя, помнишь?
Бекетт убрал руку, и я сделала шаг назад. Мне нужно личное пространство, даже если каждая клеточка моего тела твердила,
