Рассматривая громадный клюв, разрывающий изнутри лицо героини и вместе с ним будто бы само полотно, Олег задумался о том, что, возможно, слои графического редактора – лучшая метафора не только для памяти, но и для того, как работает человеческий разум вообще.
Потому что картина называлась не «Сорока-ворона», как ему помнилось. На стикере, прилепленном в правом нижнем углу, было маркером выведено другое.
ТАЯ ЗДЕСЬ
– Вадик?
– Да, маэстро.
– Тебе никогда не казалось, что жизнь похожа на однообразный, повторяющийся раз за разом кошмар? Череда из копий одной и той же картины…
– В смысле?
– Ну, как будто все, что с тобой происходит, уже когда-то случалось.
– Дай-ка подумать, дружочек… Я круглые сутки вишу на телефоне, отвечаю на адресованные тебе письма, веду все твои странички и хештеги в «Фейсбуке», «Твиттере», «Инстаграме». Частенько даже ночую прямо здесь, в студии. Знаешь, я ведь даже не помню, когда последний раз трахался! И ты еще спрашиваешь, не похоже ли это все на бег по кругу?! – Вадик выдержал паузу и расхохотался. – Конечно же, НЕТ!
– Хм.
– «Хм»?.. Ты в порядке, дружочек? Выглядишь так, будто призрака увидал.
– Забавно, – снова хмыкнул Олег. Подумал, что уже слышал насчет призраков. Опять дежавю – или как называется, когда не видишь, а слышишь что-то уже знакомое?..
– Рад, что ты ценишь мой юмор, дружочек. И все-таки что-то тебя тревожит.
– Ну… Кажется, у меня завелась назойливая поклонница.
– Кто, откуда?
На минуту Олег запустил пальцы в бороду, задумался – и правда, с чего же все началось…
– Возможно, продавец-консультант в ювелирном.
– Ничосе! Так ты был в ювелирном?
– Да. Колечко для Вики купил. Вот.
– Симпати-ишно… У вас все настолько далеко зашло? Или просто другого выхода уже не осталось?
– По всей видимости, да. Скоро же годовщина…
– Ты подумай, Олег. – Рыжий на секунду помрачнел. – Дело-то серьезное.
– За подписчиц в инсте переживаешь, что ли? Что разбегутся?
– За тебя волнуюсь, дурак! Такой большой шаг… Хотя выбор есть всегда, уж поверь. Вопрос в том, правильный ли выбор ты сделал? Вон, Ермакова недавно с очередным разосралась…
– К черту Ермакову.
– Что ж, пусть так. Но ведь остаются другие! Настоящий талант всегда вызывает интерес у пассионарных барышень. Она такая, твоя фанатка? Из тех, что дежурят возле подъездов ночи напролет и подбрасывают пахучие трусики в почтовый ящик?
– Не уверен, – признался Олег. – Кто-то шлет дурацкие эсэмэс и… И, пожалуй, все.
– «Пожалуй» или действительно все? Ничего такого, о чем стоило бы сообщить в полицию?
– Если только прессе. Как думаешь, поход к Малахову поможет привлечь новых клиентов взамен тех, что отпишутся в «Инстаграме»?
– Лучше что-то другое придумать, дружочек. Лавры Сафронова-Павленского более чем сомнительны, сам знаешь.
– Знаю. Шучу. Позволь мне расслабиться, а?
Рыжий всплеснул руками:
– Я всегда «за»! И тебе, пожалуй, не помешало бы… Новая акция? Не по случаю грядущей помолвки, попроще. Что-нибудь мимолетное, яркое. Немного текилы, быть может…
– Быть может. Самую капельку.
– Как насчет небольшой композиции в ювелирном?..
Олег вздрогнул. Потом фыркнул, сообразив:
– За что я тебе деньги плачу вообще? Чтобы ты надо мной издевался?
9Время текло.
До позднего вечера Олег, запершись в студии, трудился над портретом – работа успокаивала, хоть порой и казалось, что он никогда эту картину не закончит. Может быть, к пенсии, когда присвоят звание заслуженного и вручат какой-нибудь орден, а лицо Вики покроет сетка морщин. Будет ли он любить ее в старости так же, как сейчас?..
Уезжая, положил зонт на соседнее сиденье. Длинный, дорогой, с массивной тяжелой ручкой и острой шпилькой-наконечником – идеальное оружие на тот случай, если сумасшедшая девица из ювелирки будет прятаться от дождя под козырьком подъезда.
Дождь лил целую вечность. И время текло вместе с ним.
10У подъезда никто его не ждал, и посеребренный лабрадор остался охранять машину – десять метров от стоянки до входной двери Олег преодолел и без зонта. Прыг-скок, прыг-скок – как в юности.
Мужчина в зеркале выглядел уставшим и сонным. Надпись на стенке лифта посерела и стерлась – особенно «Вика», ее уже едва ли можно было различить. Зато «Таю» как будто кто-то специально обновлял. Получилось «Олег + Тая» – просто ужасно получилось! Поддавшись внезапно порыву, он кинулся стирать чужое имя. Сначала тер рукавом куртки, потом пальцами. Потом скреб ногтями, потом достал связку ключей и использовал их… Остановился, поняв, что царапает стенку лифта вовсе не ключом.
Несколько секунд глядел на кольцо, ободок которого облепили сухие крупицы белой краски. И на окровавленные костяшки собственных пальцев.
Вадик бы не одобрил. Вадик бы сказал, что для художника пальцы такой же рабочий инструмент, как и для пианиста – беречь надо, Айвазовский!
«Пошел ты на хер, рыжий».
Хотя он же из «этих», ему, пожалуй, понра…
Дверь открылась, Олег поспешил выскочить из кабины и – увидел перед собой нечто омерзительное.
Мужчина… и женщина. Как ему показалось, пьяные и даже какие-то… грязные. Да, грязные – во всех смыслах. Тискались в слабо освещенном углу, в тени – как подростки (8Б – сила, кони сосать, оксиминог, сорока-ворона), хотя имели вид людей, вышедших из школьного возраста еще в прошлом веке. По крайней мере мужик – худой и очень, очень высокий, настоящий великан. Копна грязных спутанных волос неопределенного цвета едва ли не подпирала потолок, причем здоровяк еще и сутулился, глядя сверху на обращенное к нему лицо женщины. Та стояла спиной к Олегу, прижимаясь всем телом к лохматому полюбовнику. Не по сезону короткое черное платье, одна нога задрана, колено торчит вперед так, что видно белое бедро, и даже можно разглядеть часть довольно-таки крупной задницы – трусов брюнетка не носила.
Он не считал себя ханжой – никто его таким не считал, а Вадик вообще всячески приветствовал любые проявления того, что называл «умеренной эксцентричностью». Мол, это ценят важные в тусовке персоны, «ты ж понимаешь, дружочек». В конце концов год назад Олег едва не спустил дочке самого Ермакова на личико, так что за ханжеством и «облико морале» это точно не к нему. Но прямо сейчас, когда виски разламывались от боли, костяшки пальцев саднило, а ладонь грело маленькое желтенькое весенне-цветочное – вид почти совокупляющейся парочки показался ему… оскорбительным.
Клубы, выставки, пати – все наносное, все как затяжной осенний дождь,
