– Что там? – прошептала она.
– Где? – не понял он.
– Там, в шкафу. Слышишь?
– Что?..
Он встал, прошлепал босиком, не надевая тапки, к стенному шкафу. Прислушался.
– Свет включи!
Олег вернулся к кровати, включил ночник. Опять подошел к шкафу.
Заглянул внутрь.
Взгляд ползал по костюмам на вешалках. Опустился ниже, замер на высокой плетеной корзине для белья – Вика купила на деньги, отложенные со стипендии, ей было важно иногда приносить в дом какую-нибудь мелочь.
В дальнем углу что-то пряталось.
Что-то, вонявшее мокрой псиной.
Обеими руками Олег взял корзину за округлые бока и потянул на себя. Та сдвинулась еле-еле, не больше чем на пять сантиметров, но у него не было времени удивляться тяжести. Олег навалился, практически лег на плоскую крышку животом, пытаясь заглянуть в темную щель.
Из складок одежды ему навстречу вытянулась громадная волосатая рука с растопыренными пальцами. Вцепилась в лицо, обхватила целиком. Острые длинные ногти прорвали кожу за ушами и на затылке. Нахлынула, моментально забив ноздри, волна смрада.
Шарахнувшись, Олег потерял равновесие и вывалился спиной вперед обратно в комнату. Перед глазами на миг помутилось, а когда взгляд снова удалось сфокусировать – в шкафу уже ничего не было, кроме вешалок с одеждой и бельевой корзины.
– Вика, – выдохнул Олег. – Вика, ты видела?..
– Четвер-ртые похор-роны! – раздалось в ответ.
Олег повернул голову на голос – так резко, что услышал, как хрустнули позвонки в шее, – и ощутил, как приподнимаются, наэлектризовываясь, волосы на затылке.
На спинке кровати, в самом ее изголовье, возвышаясь над покрытой простынями Викой, сидела на корточках голая женщина с длинными черными волосами и огромным вороньим клювом вместо лица. Клюв, похожий на перевернутую набок пирамиду, был приоткрыт, в зеве поблескивали серебром мелкие и тонкие, как иглы, зубы. Голова Вики покоилась, смежив веки, между призывно раздвинутых бедер суккуба.
– Четвер-ртая свадьба! – прокаркала Сорока-ворона. – Четвер-ртые похороны!
За спиной у твари расправились громадные, во всю стену, крылья. Одновременно внизу широко распахнулись глаза Вики:
– Тебе показать слои?
Женщина-птица нагнулась, зажала голову его невесты в громадном клюве и потянула. Затрещали, надрываясь, сухожилия и мышцы, брызнула кровь – и Олег проснулся опять, теперь уже по-настоящему.
13Слой минус, слой плюс
Надпись в лифте изменилась, но он уже ничему не удивлялся.
Олег + Тая ♥.
Кто такая Тая?
Ты знаеш
Надписей стало больше, теперь они покрывали и стены, и потолок.
этомудалаэтомудалаэтомудала
этомудалаэтомудалаэтомудала
этомудалаэтомудалаэтомудала
И даже на зеркале – размашисто, наискось, снизу вверх, было выведено:
ЭТУ
ДАЙ
МНЕ
14Его джип плыл по ночной, утопающей в тропическом ливне Москве. Вчера, сегодня, завтра – непогода пожирала само время, стирая границы между прошлым и будущим. Смешивала слои. «Who do you need, who do you love?» – спрашивал Саймон Ле Бон.
15– Ты точно не в порядке, дружочек.
Олег обнаружил себя в лофт-галерее, промокший до нитки, растекшийся на мягкой софе. Вадик стоял рядом, почему-то тоже мокрый. Позади рыжего на оконном стекле струи воды рисовали геометрические фигуры. Глядя на них и на Вадика, Олег думал о том, что не может вспомнить, как сюда попал, и был готов согласиться с другом.
– Вадик…
– Да, маэстро.
– Как давно мы знакомы?
– Очевидно, с тех пор, как кое-кто перебрался в Москву.
– Пять?.. Десять? Сто лет?
– Дольше, чем ты можешь себе представить. Кофе?..
– Спасибо…
Олег прикрыл веки, но, когда спустя секунду снова открыл их, Вадик все еще был рядом. По-прежнему возвышался над ним, глядя внимательно и цепко.
– А как же кофе?
– У нас нет кофемашины, дружочек. И никогда не было. Понимаешь, что это значит?
– Ты мне скажи. Ты же у нас мозг…
Вадик тяжело вздохнул, скрестив руки на груди.
– Началось, да?
– Ты о чем?
– Все по кругу. Мы это уже проходили с тобой. Не помнишь?
– А я должен?..
Очередной сочувственный вздох.
– Ладно. Видит бог, я пытался. Тянул время, как мог, но… Дай сюда телефон.
Олег подчинился.
– Вот, смотри. Видишь?..
– Я говорил тебе вчера про эти сообщения. Это я помню.
– Нет, дружочек, – покачал головой Вадик, отступая к стене. Рядом с ним висела авторская копия «Сороки-вороны» («Тая здесь»?..), и они оба – и рыжий, и женщина-птица – смотрели теперь на Олега с грустью и сожалением.
– Не вчера, а неделю назад. И все сообщения отправлены с одного и того же номера. Видишь? Видишь?!
Телефон выпал из ослабевших пальцев.
– С твоего номера… – сказали человек и картина одновременно.
Олег схватился за голову:
– Это безумие. Бред… Я все еще сплю?..
– Ты просто запутался, дружочек, – вздохнул рыжий. – Творческая натура, особый взгляд на мир – так бывает. Тебе дано видеть по ту сторону, но порой, как сейчас, этот особый взгляд мешает разглядеть суть того, что происходит на самом деле. Ты нервничаешь, волнуешься, психуешь. Нужна моя помощь. Пойдем!
Уверенной походкой Вадик быстро прошел в студию и остановился возле прикрытого ветошью холста. Олег, пошатываясь, на негнущихся ногах проследовал за ним и встал напротив. Его знобило, кожа покрылась мурашками, голос дрожал.
– Что ты делаешь?
– Хочу показать тебе.
Плавным, даже слегка театральным жестом Вадик сорвал тряпицу. Поднял руку и уцепился ногтями за край холста. Потянул – плотный лист подался, затрещали льняные нити.
– Вика, – сказал Вадик и снял слой.
За одной картиной скрывалась другая.
– Катя, три года назад.
Он сорвал и ее, обнажив третий рисунок, а затем еще один.
– Лена, пять лет как. Юлия.
С каждого из портретов на Олега смотрела девушка с белым лицом и темными, как ночь, волосами.
16– В азиатских странах верят, что злые духи связаны с водой. Появляются возле водоемов, колодцев… Вероятно, некая связь и правда имеется, но скорее природная. На уровне физики, электромагнитных волн, погодных изменений… Когда Тая приходит – начинается сезон гроз.
Вадик вел «Рав» сквозь дождь, а Олег сидел на пассажирском месте. Полозья очистителей сметали брызги с лобового стекла, свет фар тонул в потоках ливня.
– Кто она, эта Тая? И откуда ты ее знаешь?
– Ты знаешь, дружочек. Забыл, но должен вспомнить рано или поздно. Как и в прошлый раз, и до этого… Я надеялся, что цикл можно прервать или хотя бы затормозить, но ты всегда, всегда все вспоминаешь. Она заставляет тебя вспомнить, так или иначе. Поэтому… какого хрена, раз уж процесс все равно запущен, так чего тянуть резину?
Олег смотрел в окно – маршрут, по которому они ехали, казался знакомым. Но мог ли он быть уверен, что это не очередная иллюзия, если даже до конца не понимал, бодрствует или все еще спит, реальность его окружает или очередной кошмар?
– Тая была хорошей, – продолжал Вадик. – Не идеальной, нет, у нее была куча странностей. Как и у всех вас, людей с творческой жилкой. Ты понимал это тогда, чувствовал. Все это чувствовали, но если других ее странности пугали и злили, то тебе Тая нравилась. По большому счету, именно это тебя к ней и влекло.
