поржавевшую серую «тойоту» отца на ее привычном месте. Она слегка расслабилась, но, вылезая из своего «эм-джи», Монти внимательно осмотрелась. Трудно было сказать, следили за ней или нет; всю дорогу сюда ее сопровождало плотное дорожное движение.
Она вошла в лабораторный корпус, удивившись, что дверь не закрыта, и торопливо побежала наверх, в главную лабораторию. Ее сопровождали знакомые химические запахи.
Дик Баннерман в белом лабораторном халате, склонившись к чашке Петри, что-то диктовал в маленький магнитофон, включавшийся от звука голоса. Стеллаж с пробирками позвякивал в мешалке рядом с ним. При взгляде на эту сцену Монти не захотелось прерывать состояние глубокой сосредоточенности отца.
Наконец, выбрав момент, она легко поцеловала его в щеку, но тем не менее ему потребовалось несколько секунд, чтобы заметить ее присутствие. Он что-то пробормотал в диктофон, выключил его и повернулся к дочери.
— Потерял целый рабочий день, — сокрушенно сказал он. — Культура умерла.
— Почему? Что случилось?
— Моя ошибка. — Он скорчил гримасу, как провинившийся ребенок. — Элементарная глупость. Положил не ту подкормку. Я не привык все делать своими руками.
— У тебя усталый вид, папа. Не хочешь ли сделать перерыв и сходить перекусить? Уже час.
Он покачал головой:
— Не могу уйти, пока не наступит стабилизация. Сейчас, когда я потерял день, у меня возникнут проблемы с Вашингтоном. До четверга я не управлюсь.
— Папа, ты просто
— Засранец Клинтон. — Прищурившись, он посмотрел на пробирки в мешалке. — Я не могу взять и остановить процесс в середине. Мне придется выкинуть эти объедки и начать все с нуля — так что мы потеряем добрую часть этих двух недель. Ты хочешь подвергнуть риску свою Анну?
— Неужто я не могу заменить тебя? Если ты дашь мне инструкции?..
Улыбнувшись, он отверг это предложение:
— Боюсь, что нет. Боюсь, что мы оба должны распрощаться с этим симпозиумом. Конечно, извинимся, скажем, что я, мол, болен. Это сборище не так уж важно.
Она сплела пальцы, собралась с мыслями и сказала:
— Если ты думаешь, что успеешь закончить анализы в четверг вечером, так я улечу по расписанию, в четверг утром, явлюсь на кормежку к Клинтону… и принесу за тебя извинения. А ты можешь прибыть в пятницу… на твое выступление уже продано шестьсот мест.
— О'кей, — сказал он.
— Так и сделаем.
Монти посмотрела в чашку Петри.
— Кроме неприятности с культурами, у тебя есть какие-нибудь успехи?
— Да, но раньше чем в четверг вечером я не смогу понять, что же там было в капсулах.
— Помни, что по телефону об этом — ни слова, — сказала она. — Какие бы ни были новости, расскажешь о них по прибытии в Вашингтон.
Он провел пальцем по губам, делая вид, что застегивает их на «молнию».
Монти улыбнулась:
— А теперь я принесу нам по сэндвичу.
Она вышла из здания, остановилась и, нервничая, стала оглядывать стоянку. В воздухе плыла мелодия «Господи, да буду я веселым джентльменом». «Через три недели Рождество», — подумала она. Рождественская лихорадка уже чувствуется повсюду — в витринах магазинов, на рекламных стендах, в светящихся гирляндах, протянутых через улицы.
Осознание этого вызвало у нее вспышку гнева. «Ради бога, это Англия, — сказала она себе. — Демократическая, цивилизованная Англия. Не какой-то оруэлловский кошмар диктатуры третьего мира или хунты. Если действия „Бендикс Шер“ выходят за пределы закона, если компания экспериментирует, шпионит и убивает, ее надо остановить на этом пути».
В памяти крутилась фамилия: детектив-суперинтендент Левайн, который навещал ее в больнице после гибели Джейка Силса. Она зашла в одну из телефонных будок рядом с закусочной, нашла в справочнике номер Нового Скотленд-Ярда и, позвонив, спросила, может ли кто-нибудь помочь ей соединиться с Левайном.
К удивлению Монти, через несколько секунд ожидания оператор сказала:
— Соединяю.
Раздался щелчок, и Монти услышала другой женский голос, вежливый и уверенный:
— Офис детектива суперинтендента Левайна.
Через минуту после того, как Монти представилась, ее соединили с хозяином офиса.
— Маркус Левайн. Очень рад слышать вас, мисс Баннерман. Вы уже поправились?
— Надеюсь, что да, — сказала она. — Но держу пальцы крест-накрест, чтобы не было долговременных последствий.
— Опасная работа эта фармацевтика, — не без иронии сказал он.
— Я и сама начинаю так думать. — Наступило выжидательное молчание, которое она восприняла как конец обмена любезностями. — Я думаю, кое-что вам стоит знать. Это может иметь отношение к вашему расследованию гибели Джейка Силса.
Наступила очередная пауза, и на мгновение она подумала, не прервали ли с ней разговор. Затем она снова услышала спокойный голос детектива:
— Я слушаю.
— Можем ли мы конфиденциально, с глазу на глаз поговорить с вами? То, что я хочу рассказать вам… это довольно рискованно.
— Конечно, можем поговорить, мисс Баннерман. Когда вы предпочитаете встретиться?
— А можно? Хорошо было бы сегодня.
— Хотите приехать сюда? Или вам было бы удобнее на какой-нибудь нейтральной почве?
Твердая уверенность его голоса успокоила ее, она почувствовала себя надежнее и раскованнее. Теперь-то она уже не сомневалась, что поступает совершенно правильно.
— На тот случай, если за мной и дальше будет идти слежка, я бы предпочла не показываться в Скотленд-Ярде… не могли бы мы встретиться в пабе или в кафе?
— Вы знакомы с гостиницей «Стренд-Палас»?
Она задумалась.
— Да… она на Стренде, напротив «Савоя».
— Там есть такой большой холл за фойе… о котором мало кто знает. Днем я смогу там быть. Четверть пятого вас устроит?
— Да, благодарю вас, — сказала она. — Большое спасибо.
88
Когда Коннор только начал изучать патентное право в Гарвардском университете, его преподаватель объяснил аудитории, что? на самом деле представляет собой обладание патентом: правительство просто приобретает владение изобретением.
Создатель оного продает его, будь то дизайн, процесс или продукт, правительству, за что единолично получает вознаграждение в течение семнадцати лет — в некоторых странах и двадцати, — на протяжении которых никто не имеет права воспользоваться им без разрешения изобретателя.
Правительства приобретают патенты с целью обеспечить исследования, гарантировать создание изобретений в своей собственной стране и получать от них доходы. Но если претендент на патент до получения его уже сделал свое изобретение общественным достоянием, то ли рассказав о нем в лекции, то
