ли упомянув в прессе, то Патентное управление может сделать логический вывод, что предложенное изобретение больше не является уникальным и, соответственно, на него не может быть выдан патент.
Вот над этой проблемой и размышлял Коннор, сидя у иллюминатора в бизнес-классе «Боинга-757» компании «Юнайтед эрлайнз». На коленях он держал ноутбук, а на пустое соседнее кресло выложил кучу бумаг из своей папки.
Он знал, с какой паранойей в «Бендикс Шер» относятся к вопросам безопасности — вплоть до того, что человека могут уволить, если он посмеет заниматься своей работой на любом виде общественного транспорта, будь то поезд, автобус или самолет. Но салон этого самолета был наполовину пуст, и в нем не было никого, кто хоть отдаленно напоминал бы промышленного шпиона. Да и кроме того, ему вообще надо было кое-что успеть сделать до утренней встречи с Дейвом Швабом в Патентном управлении.
Большая часть его работы состояла, как и говорил Кроу, в организации подборки документов таким образом, чтобы ввести Шваба в заблуждение. Кроу это было легко требовать, потому что опасности подвергалась репутация Коннора. А может даже, его лицензия на право заниматься практикой; во всяком случае, на линии огня окажется
Тот мусор, что ему предстояло выложить перед Швабом, был главной темой в одном из учебников. Дело в том, что эксперты Патентного управления США из-за огромного объема работы имели лишь строго ограниченное время, которое они могли потратить на каждую заявку. У Дейва Шваба было десять часов, в течение которых он должен был прочесть двести страниц документов самой заявки плюс пять толстых пачек сопутствующих приложений, имеющих отношение к заявке, — все документы и статьи, написанные Диком Баннерманом и опубликованные. В своей сумке в багажном отделении Коннор хранил еще одну солидную пачку, которую завтра он вывалит на стол Шваба, отлично понимая, что у бедняги не будет на нее времени.
Почти все опубликованные материалы из этой пачки были совершенно безобидными. Большинство из них в самых общих словах рассказывали об исследованиях Дика Баннермана тех генов, которые отвечали за болезни группы псориаза. Но среди них была погребена единственная листовка, из тех, которые на симпозиуме в прошлом году Баннерман раздавал группе примерно из тридцати ученых-генетиков. В этих листовках настолько подробно приводилась специфическая формула «Псориатака», что эксперт, реши он проявить принципиальность, категорически отказал бы в выдаче патента. А Дейв Шваб всегда отличался принципиальностью.
Коннор сунул листовку в середину пачки, не сомневаясь, что Шваб предпочтет положиться на его слова о том, что представляет собой этот набор бумаг, и не будет проверять их одну за другой.
Голос командира нарушил его размышления — пассажирам было предложено подготовиться к посадке. Глядя в иллюминатор, Коннор подумал, как ему не хватает Монти, и попытался представить, чем она сейчас занимается. Сейчас половина четвертого дня. То есть половина восьмого вечера по лондонскому времени.
Дай Бог, чтобы у нее все было в порядке.
Самолет, снижаясь, прошел над Чесапикским заливом. Стоял ясный, солнечный день, и даже в конце ноября Мэриленд казался зеленым и цветущим краем, по просторам которого блестящая ленточка Потомака вилась, как шкурка змеи. Звук двигателей изменился, и самолет тряхнуло на воздушном ухабе. Затем снова прозвучал голос командира:
— Мы знаем, что у вас был выбор авиакомпаний, и мы благодарны вам за то, что вы предпочли «Юнайтед». Мы надеемся, что вы проведете приятный вечер в Вашингтоне и что мы скоро снова увидим вас.
Автотрасса была забита транспортом, и прошло не менее получаса прежде, чем Коннор увидел между деревьями длинную низкую серо-коричневую стену Пентагона. Машина нырнула в короткий туннель, сделала правый поворот на знакомый широкий проезд, по обеим сторонам которого стояли современные высотки Кристалл-Сити.
Живущие в них люди часто работали в офисах этих же зданий; при желании они могли провести всю жизнь не выходя за их пределы, поскольку могли, как кроты, передвигаться по сети подземных коридоров, которые соединяли огромные комплексы магазинов и ресторанов.
Этот район не особенно привлекал Коннора, но, поскольку здесь располагалось Патентное управление, компания предпочла, чтобы он остановился именно здесь. И сейчас он хотел, чтобы компания удостоверилась: он делает именно то, чего от него ждали, — и ничего иного.
Номер на восьмом этаже «Мариотта», обставленный мебелью темного дерева и с мягким ковровым покрытием, был достаточно просторен. Из него открывался вид на аккуратно подстриженную кустарниковую пустошь, уходящую далеко за высотки.
Коннор снял пальто и пиджак, скинул туфли и, воспользовавшись набором мини-бара, налил виски со льдом. Плюхнувшись в кресло, он закурил, прикинул, не умнее ли было бы сделать звонок из таксофона в холле, но решил, что предпринятых им предосторожностей будет достаточно, чтобы избежать глаз и ушей «Бендикс Шер». По прибытии в отель он зарегистрировался и попросил предоставить ему другую комнату, а не ту, что была для него зарезервирована. Затем он выскользнул через боковую дверь гостиницы, вошел снова и, обратившись к другой девушке, зарегистрировался второй раз в номере, который он уже заказал на имя мистера К. Донахью. Его номер на шестнадцатом этаже на имя К. Моллоя сейчас оставался пустым, и на ручке дверей предусмотрительно висела табличка «Не беспокоить!».
Он сделал глоток виски, взял трубку и набрал номер, который знал наизусть.
Через пару гудков он услышал хрипловатый голос матери:
— Алло?
— Я на месте, — сказал он.
— Она с тобой?
— Прибудет в четверг.
Наступила краткая пауза.
— В какую чертовщину ты опять впутался, Коннор?
— Не знаю. Я думал, что смогу справиться, но ты была права.
— Позвони мне, когда она окажется здесь, хорошо?
— Позвоню.
Он положил трубку и допил остаток виски. Затем набрал номер своей лондонской квартиры.
На звонки никто не отвечал. Он сверился с часами. В Англии четверть десятого. Он снова набрал номер, надеясь, что в первый раз ошибся, но тут же услышал знакомые гудки. По тому, как звучат гудки, подумал он, ты почти точно можешь предположить, что в квартире никого нет. Он надеялся, что не сделал серьезной ошибки, оставив Монти в одиночестве. Может, она просто вышла вечером прогуляться. Коннор считал, что они должны быть в безопасности, пока доктор Баннерман не закончит анализ «Матернокса». И он не мог отделаться от ощущения, что вот уж после этого ситуация крепко усложнится. Но ведь этого еще не произошло, не так ли?
Четверть десятого. Ему стало как-то не по себе. Черт возьми, что с ней случилось?
89
Ганн сел за стол, выпил из своей толстостенной чашки чай без сахара и скривился от отвращения. Никки отпускала комментарии относительно объема его талии, и, как обычно, он был не в состоянии понять, шутит она или нет.
Он напряг мышцы живота и несколько раз врезал кулаком в солнечное сплетение. Живот твердый как железо. И плоский. Никакого отвратного брюшка, никаких складок. Хотя ладно, если он позволит мышцам расслабиться, совершенно распустит их, то, конечно, будет заметен лишний жирок. Но, черт побери, у какого мужчины средних лет нет кое-каких излишков…
О, дерьмо! Средних лет! Вот в чем проблема. Он сравнивал себя с другими мужчинами своего возраста — а не с теми, кто был в
