Миссис Пенли начала расхаживать по кабинету, который уже наполнился приглушенными разговорами. Я посмотрела на Бена, и мы оба фыркнули, явно в последнюю очередь желая тратить время на такие глупости.
– Привет. – Он протянул мне руку, которую я пожала, закатив глаза и кивнув. – Меня зовут Бенджамин Джеймисон. Мое лучшее воспоминание – первый заработанный тачдаун в старших классах. Зная, что играешь за команду, представляющую школу, с более ревностной публикой на трибунах – ощущение было невероятное.
Такому воспоминанию трудно не симпатизировать. Готова поспорить, благодаря поддержке болельщиков, его сердце наверняка бешено билось от волнения.
– Привет, меня зовут Татум Брандт. – Я помахала с чувством, словно нахожусь в кино-сцене на встрече Анонимных Алкоголиков, где дальше должна сказать: "И я – алкоголичка". – Мое любимое воспоминание…
Мой взгляд моментально переключился на Джареда, потом уперся в столешницу. Это конкретное воспоминание было для меня бесценно, в чем я с трудом признавалась сама себе. Может, мне следовало просто соврать, но с другой стороны, почему именно я должна прятаться?
– Эээ, наверно, оно не покажется таким же грандиозным, как твое, но… Я однажды была на пикнике на кладбище.
Глаза Бена расширились.
– Серьезно? – Он посмотрел на меня с любопытством. – В честь чего?
– Ну, – я с трудом сглотнула, – моя мама умерла, когда мне было десять, и я боялась навещать ее могилу. Правда, боялась до ужаса. Два года отказывалась туда ходить. Мне была ненавистна мысль, что она лежит там, под землей. Как-то раз… мальчик, с которым я дружила, приготовил для нас ланч и отвел меня на кладбище. Я очень рассердилась, когда поняла, куда мы идем, но он сказал, мне нужно радоваться, что моя мама находится тут – по его словам, в самом красивом и тихом месте города. Он был очень чуток и терпелив. Мы сидели рядом с маминым памятником и ели, слушали радио, которое он принес. Ему удалось рассмешить меня в два счета. Мы пробыли там довольно долго, даже после того, как пошел дождь. Теперь это одно из моих любимых мест. Благодаря ему.
У меня болели щеки, и я поняла, что улыбалась на протяжении всей истории.
Несмотря на то, каким ужасным стал Джаред (а теперь и я сама), данное воспоминание было мне очень дорого. Я каждый раз не могла сдержать улыбку, думая о том, что он сделал для меня тогда. Джаред вернул мне частичку моей мамы.
– Ого. Моя история с тачдауном теперь кажется такой поверхностной. – Похоже, Бен на самом деле очень заинтересовался моим рассказом.
– Мне понравилась твоя история. Хотелось бы, чтобы у меня было больше таких же тачдаунов, если можно так выразиться.
– Вы с тем парнишкой до сих пор дружите? – спросил он.
Когда я глянула в другой конец кабинета, где сидел Джаред, наши глаза встретились, и у меня волосы встали дыбом. Его ледяной взгляд переместился на Бена, затем обратно на меня. Ни намека на человеческие эмоции.
– Нет, теперь мы практически чужие.
***
На стоянке, после окончания уроков, я заметила бывшего парня Кейси, прислонившегося к моей машине.
– Лиам? – спросила я, на миг полюбопытствовав, зачем он меня ждал, но по большей части ощутив раздражение, потому что очень хотела домой.
– Привет, Тэйт. Как поживаешь? – Он держал руки в карманах и смотрел то на меня, то на землю.
– Нормально. Чем могу помочь? – резко ответила я. Мне не свойственно было не поинтересоваться в ответ, как у него дела, но я до сих пор сердилась на Лиама. Пусть хоть утонет в собственных слезах, мне без разницы.
Он нервно улыбнулся.
– Эмм, слушай. Я чувствую себя паршиво из-за того, что произошло между мной и Кейси. Я пытался позвонить ей, заезжал к ней домой, но она не хочет меня видеть.
Вот это новости. Когда я спросила Кейси, связывался ли с ней Лиам, она ответила "нет". Моя подруга стала далеко не такой честной как раньше.
– И? – Я открыла дверь отцовского Бронко и закинула свою сумку в салон.
– Тэйт, мне просто нужно с ней увидеться. – Его глаза покраснели, он взволнованно суетился. – Я налажал, сам знаю.
– Это твое оправдание? – Не мое дело, но Лиам мне нравился. По крайней мере, до того, как изменил моей лучшей подруге. Я хотела понять. – Почему ты изменял?
Проведя руками по своим темным волосам, Лиам откинулся назад, прислоняясь к кузову машины.
– Потому что мог. Потому что погрузился в образ жизни, характерный для Петли. Там я всегда был окружен девушками, и это ударило мне в голову. Кейси редко ездила со мной, и даже тогда ей было неинтересно.
Голова раскалывалась от одних попыток придумать, что ему сказать. Сейчас у меня не было на это сил.
– Лиам, мне пора домой. Я передам Кейси, что ты хочешь с ней поговорить, но не могу занять твою сторону в данной ситуации. Если заслужишь, она тебя простит.
Лично я была не уверена, что смогла бы его простить на ее месте.
– Извини. Я не хотел втягивать тебя в наши разборки.
– Еще как хотел, – неохотно отшутилась я. В глубине души мне не верилось, что Лиам такой уж плохой парень. Но он совершил ошибку, и я не уверена, оправдан ли будет риск, если его простить. К счастью, не мне принимать такое решение.
– Да, знаю. Прости. Ты – моя последняя надежда. Удачи тебе, и… если на то пошло, мне действительно жаль, что я устроил этот бардак. – Лиам отошел в сторону и направился к своей Камаро.
Устало вздохнув, я залезла в джип, намереваясь поскорее отсюда уехать, пока мой день не превратился из мыльной оперы в "Унесенных ветром".
17
– Ммм… Бабуля, как дела? Что готовишь? – выкрикнула я, открыв входную дверь. Мое тело взывало к кровати, но я решила натянуть на лицо счастливую маску ради бабушки. Я по ней скучала.
К тому же, из эгоистических соображений мне было необходимо получить от нее напоминание, что я – хороший человек. Наговорив сегодня столь неприятных вещей Джареду, даже не хотела смотреть на себя в зеркало.
Ее прибытие можно было учуять с порога. Богатый аромат мясной подливки заполонил ноздри, окутав меня, словно теплым одеялом, еще до того, как за мной захлопнулась дверь.
– Привет, Персик! – Бабушка вышла из кухни в прихожую, подошла ко мне и обняла.
За год своего отсутствия, я так соскучилась по ее объятиям и запаху. Лак для волос в смеси с лосьоном и парфюмом, а так же запах кожи ее ремней и обуви, создавали аромат, который ассоциировался у меня с домом. После смерти мамы я в ней очень нуждалась.
– О, я забыла про "Персик". Папа до сих пор зовет меня "Тыковка". Что у вас, Брандтов, за привычка такая, называть меня в честь фруктов, – поддразнила я, хотя знала – они делали это с любовью.
