Глава 15
В трактире уже всё преобразилось — освободили дальний угол для представления, расставили столы так, чтобы всем было видно, однако народа уже было меньше, чем по время прихода артистов. Трактирщик довольно усмехнулся:
— Убежали рассказывать своим приятелям. Теперь весь замок будет у нас! Пойдёмте — я покажу вам комнаты, а потом пообедаете — стол уже накрыт.
Артисты прошли наверх и трактирщик распахнул перед ними двери в две комнаты — одну большую, на четверых, и одну маленькую, в которой стояли две кровати:
— Вот! — не высший сорт, но мне кажется вы видали и похуже — лукаво сощурился мужчина — зато постели чистые, тараканов и клопов нет — отдыхать будет удобно. Можете тут оставить крутки — вот вешалки. У нас тепло — я дров и угля не жалею. Вот вам ключи — запирайте свои сокровища, и пошли обедать.
— Если бы они ещё были, сокровища-то! — оценили шутку артисты и дружно рассмеялись.
Через десять минут вся компания уже наслаждалась горячей едой за столом в трактире. Тут было довольно тихо, уютно, как заметил Влад — даже вышибалы не было. Впрочем — вышибалы частенько появлялись только к вечерним посиделкам, если заведение было добропорядочным и скандалов было не очень много. Обычным занятием вышибал было не вышибание мозгов или денег из подгулявших посетителей, а отправка таковых на извозчике в сторону дома, или вытаскивание эти полутрупов, проигравших в борьбе с зелёным змием куда-нибудь под навес, для протрезвления на ночном ветерке.
Влад потихоньку прощупал окружающих на предмет отношения к артистам, и не почувствовал никакого подозрительного настроения, кроме любопытства и нетерпеливого ожидания — народ жаждал непременно скрасить свой серый осенний досуг.
От барона не было никаких известий, но Влад не сомневался, что скоро информацию доведут до его сведения и он пожелает пригласить комедиантов в свои апартаменты. Надо было только подождать… Ждать Влад умел. Хотя и не любил.
Обед закончился быстро — артисты смели всё со стола в мгновение ока и теперь сидели, отдуваясь, с набитыми животами, как удавы переваривая пищу.
Девчонки на удивление ели, как здоровенные грузчики, и Влад с ухмылкой подумал о том, что трактирщик погорячился пообещав им бесплатные обеды и ужины — они объедят его, как полк гвардейцев. Видимо его ввели в заблуждение небольшие габариты и субтильность артисток.
— Хорошо поели, с усмешкой икнула Марка, откидываясь на спинку стула — есть нужно в запас, потом можно и не получить даже миски каши!
— Растолстееешь ведь! — подмигнул Влад.
— Не-а…у нас с сестрой такое сложение, что как ни едим — не толстеем. Ты видал у меня хоть каплю лишнего жира? Нет? А у сестры? То-то же…и как ты убедился — и остальные девчонки такие же. Ты представь, сколько нагрузки мы получаем за представление — какое там растолстеть…впрочем — ты ещё не представляешь. Но увидишь. Борин — сходи, возьми в фургоне наши сценические костюмы и инвентарь!
— А чего я? Пусть Олег идёт! Всё я должен бегать! Вот он новенький, пусть и идёт! — завозмущался парень.
— Иди-иди, не отлынивай — во-первых, он не знает, где что лежит, а во вторых — представь, он пойдёт, споткнётся и рухнет на твою драгоценную тратину! И всё — кончились баллады! Ты же этого не переживёшь потом!
Борин молча встал и быстрым шагом пошёл к двери в стене, а девушки мелодично рассмеялись:
— Как он за свой инструмент боится! Говорит, его мастер Изнамур сделал! Врёт небось — купил в Пазине на базаре у спившегося музыканта! Хотя — всё может быть — задумчиво проговорила Арина, постукивая пальцами по столу.
— А он вообще-то умеет играть? — рассеянно спросил Влад, размышляя о будущем и своём месте в нём.
— Зря сомневаешься — серьёзно ответила Арина — он и правда отличный музыкант — знаешь, я заметила одну вещь — самые лучшие музыканты, которых я встречала в своей жизни, были вот такие как он — бабамужики. Возможно они лучше чувствуют музыку, что ли…почему у них это получается лучше, чем у других?
— Да — признался Влад — я тоже знаю такие примеры. И танцоры тоже есть такие…бесполые.
— Точно, и я это заметила — откликнулась эхом Арина, тоже углублённая в какие-то свои мысли. На её лбу залегла глубокая поперечная складка, и девушка сразу стала казаться старше своих лет — на самом деле ей было не более двадцати лет, и только заботы, печаль и лишения заставляли её выглядеть на тридцать.
Кстати сказать — в бане сразу стало видно, какого она возраста — грудь, которой никогда не кормили детей, упруго торчала вперёд, а на гладком, мускулистом теле не было ни одной лишней складки или отвислости — как и говорила её сестра.
Хлопнула дверь, и появился Борин, нагруженный свёртками и кожаным чехлом, в котором угадывался профиль инструмента. Он был сердит и мокр, о чём сразу и сообщил, подойдя к столу где развалились бездельники, истязающие таланта, которому они и в подмётки не годятся.
После гневной тирады, он пододвинул стул к очагу, в котором весело пылали сосновые поленья, протянул к нему руки, погрел, и любовно отерев рукавом капли дождя с чехла, достал из него инструмент.
Инструмент был красив, как бывают красивы женщины — прихотливый гладкий бок инструмента наводил мысли о женских бёдрах, а гриф — о руках девушки.
Борин ласково погладил тратину, приладился и взял аккорды, выдав в воздух чистые, звенящие звуки, похожие одновременно и на весеннюю капель, и на гул осеннего ветра, и крики улетающих на юг птиц…он играл минуты три, но этого хватило, даже для далёкого от творчества Влада, чтобы понять — этот парень настоящий гений. И тут он запел…
Песня Борина была не похожа на гламурные и ритмичные песни родины Влада, она была непривычна человеку, бегущего куда-то и никогда не успевающего века — скорее, это был рассказ, рассказ человека о жизни, о любви, об уходящих вдаль и исчезающих за пеленой тумана кораблях, уносящих с собой мечты и грёзы…
Песня закончилась, а в трактире люди молчали, никто не двигался — песня взяла людей за душу и один из пьяненьких мужчин в углу расплакался, причитая сквозь пьяные слёзы:
— Жизнь прошла! Хотел, мечтал, любил — и ничего! Совсем ничего! Ах, сссуууука… Зачем живу?
Арина подмигнула музыканту, тот понимающе кивнул и заиграл что-то весёлое, слегка скабрезное, как понял Влад — обработанный народный фольклор.
Музыка пела, плясала, с ней пели и плясали гости, и скоро трактир превратился в танцевальную площадку, где вертелись и скакали раскрасневшиеся мужчины и откуда-то взявшиеся женщины с причудливо раскрашенными лицами, не оставляющими сомнения в их профессии.
Маг смотрел на это торжество искусства, и думал о том, что пресыщенный телевизионными шоу и концертами человек его времени не может понять такого искреннего проявления чувств, не может так благодарно слушать настоящую музыку. Только тут, в атмосфере информационного голода, слушатели могут так благодарно принимать любую музыку, любое искусство, доносимое до них, а уж если эта музыка и на самом деле гениальна — так сразу вспоминается сказка о гуслях-самогудах, пускающих в пляс всех, кто их слышал.
Музыкант играл ещё полчаса, и в трактире становилось всё больше и больше посетителей, потом он остановился, и с счастливой улыбкой сказал:
— Господа! Приглашаем вас, как только стемнеет, на наше представление! Не забудьте взять с собой немножко денег, чтобы артистам было на что поддержать своё пошатнувшееся от лишений и горестей здоровье! А мы уж постараемся вас не разочаровать!
— Да, да — подхватил трактирщик — вечером приходите, за вход пять медяков! И для артистов денег захватите! Не будут им бросать — сбегут от нас в другое место!
Арина благодарно кивнула трактирщику головой, с улыбкой переглянувшись с своими спутниками, и сказала своим партнёрам:
— Идите отдыхать — сегодня работать, а после этой грязи как бы булавы не растерять. И ты иди, Олег — тебе тоже сегодня работать, и я не хочу, чтобы ты промахнулся — стоять-то перед тобой буду я — когда-то я уже была в качестве мишени у нашего метателя, только вот не помогло ему его искусство, когда стрела пробила шею… наши девчонки для мишеней не годятся — невзначай вздрогнут и засадишь ты им нож в горло. Там ножи в свёртке, возьми — остались от нашего Марика. Ножи не кухонные — настоящие, метательные, посмотришь в комнате. Отдыхай.
