Эсмиэль была дома. Вернее, там, где они квартировали. Рясниково давно уже перестало быть только капониром. Во всяком случае, в том виде, в котором Олег и Ольга его знали. Теперь на поверхности раскинулся целый городок из отдельных коттеджей и блоков таунхаусов. Им выделили один из таких коттеджей. Когда Олег вошел, с кухни слышалось шкварчание жарящейся картошки, а по всему первому этажу плыл изумительный запах борща.
— Привет, — сказал Олег, заходя на кухню и целуя жену в затылок.
— Привет, — мгновенно просияв, отозвалась Эсмиэль, разворачиваясь к мужу и прижимаясь щекой к его груди. — Есть будешь?
— Конечно, руки помою…
— Тяжело было? — тихонько спросила Эсмиэль, любуясь тем, как Олег за обе щеки уписывает ее стряпню. Вряд ли есть на свете какое-то иное зрелище, способное заставить сердце любящей женщины млеть от тайного удовольствия больше, чем вид ужинающего любимого мужчины. То, как он с жадностью и удовольствием поглощает пищу, приготовленную ее собственными руками, наполняет женщину чувством уверенности в том, что у нее дома все хорошо. Муж дома, на месте, и он совершенно точно ЕЕ. И этот большой мир, бросающий под ноги сильному мужчине столь много вызовов и соблазнов, не заставил ее мужчину пошатнуться в вере и любви, он здесь, вернулся. В свой дом. Где его любят и ждут. И ему здесь хорошо.
— Как обычно, — отозвался Олег, отодвигая пустую тарелку из-под борща. — Ого, свежая рыба? Кто это тут рыбаком заделался?
— Эоней, — улыбнулась Эсмиэль. — Каждый день торчит на бочаге. Таким заправским рыболовом стал, почище Уимона.
Олег замер, с удовольствием смакуя простецкие русские словечки, так естественно сорвавшиеся с языка высокородной леди, которая выросла на другой планете, расположенной в десятках световых лет от Земли, а затем протянул руку и, обняв жену, прикрыл глаза. Нет, Единение совершенно точно не право, отказывая эмоциям в праве на существование. Ну не может человек жить не любя, не приходя в восторг от простого ощущения, что у тебя не просто есть любимый человек, что он здесь, рядом, на расстоянии вытянутой руки. Но как им это объяснить?..
— А как он сам? — спросил Олег, отвлекаясь от несколько несвоевременных размышлений.
Ответить Эсмиэль не успела. Кто-то постучал в косяк двери, и, судя по тому что от этого вежливого стука косяк заходил ходуном, Олег и Эсмиэль сразу же догадались, кто бы это мог быть.
— Привет, Роланд. — Олег поднялся из-за стола и шагнул навстречу такту, раскрывая объятия. — Рад тебя видеть.
— Не только меня, — добродушно пророкотал такт, стискивая друга в объятиях. — Мы тут целым кагалом.
И из-за его спины появились улыбающиеся лица Уимона, Энтони и, немного смущенное, — императора Эонея. А Эсмиэль уже хлопотала на кухне, собирая на стол целой толпе здоровых и, как всегда, голодных мужчин. Просто диву даешься, вот вроде бы только что покормила своего, божится, что до отвала наелся, так нет, стоит появиться приятелям, как у него будто второй желудок появляется…
Ужин прошел шумно и довольно весело. Уимон рассказал очередную порцию анекдотов из жизни Прежних, которые он уже вполне профессионально выуживал из старой Сети. Роланд в лицах расписал, в какую оторопь пришел медведь, повстречавшийся команде тактов пару дней назад, когда они проводили учения на востоке Канады. Такты не могли упустить такого повода позабавиться и не отпускали косолапого, пока каждый из десятка не наборолся вволю с топтыгиным. Мишке же, похоже, показалось, что тут-то и пришла его смерть в виде каких-то странных двуногих, облаченных в металл. Так что когда его отпустили, он пару минут просто лежал на земле и осоловело водил головой из стороны в сторону. А когда чуть собрался с силами — тут же припустил в кусты, не обращая внимания на три банки тушенки, которую такты вывалили перед его носом на траву. Впрочем, можно было не сомневаться, что тушенка не пропадет. А Энтони поведал о новом выпуске семинарии, на котором присутствовал третьего дня. Это был необычный выпуск. Почти треть выпускников составили Измененные.
— Да, кстати, слышали новость? — сказал он напоследок.
И все заинтересованно повернулись к нему.
— Гретхен наконец-то нашла себе консорт-капитана.
— Да? И кого же?
— Инженер-коммандера Сиртоная.
Все удивленно переглянулись. Да уж, неожиданно… Контролеры трех Базовых системных разрушителей, захваченных землянами во время последней схватки с канскебронами, пошли по пути Мерилин и выбрали для себя имена Татьяна, Ли Мэй и Гретхен. Но людей с уникальными способностями Уимона больше пока обнаружить не удалось. Поэтому контролерам было предложено, буде они этого захотят, избрать тех, кого стали именовать консорт-капитанами, из числа людей, входивших в Защиту Земли. Ли Мэй и Татьяна нашли себе консорт-капитанов довольно быстро, а Гретхен оказалась более капризной. И до сегодняшнего дня продолжала разборчиво отбирать кандидатов. Коих уже набралось несколько тысяч. Энтони шутил, что у них прямо сватовство какое-то получается. А инженер-коммандер Сиртонай был одним из двух бывших имперцев, решивших не возвращаться домой после того, как работа группы военных советников империи, помогавших организовать оборону Солнечной системы, была закончена. Молоденький, худенький паренек, только начинающий военную службу в имперском флоте, стеснительный и часто краснеющий.
— Не слишком понятный выбор, — прокомментировал Роланд, предварительно оглянувшись и отметив, что Эсмиэль снова отбежала на кухню. — Ну да кто же поймет женскую душу?
И все согласно кивнули, будто забыв, что речь идет не о существе из плоти и крови, а о сознании, базирующемся на твердых запоминающих кристаллах и фазовых микросхемах, интегрированных в гигантскую тушу огромного корабля, способного несколькими массированными залпами уничтожить целую звезду.
Через полчаса, когда компания рассыпалась на двойки и тройки, Эсмиэль подсела к одиноко притулившемуся у камина Эонею. После того как они добрались до Земли, у всех как-то сразу нашлось дело. Даже экипаж рейдера и десантников растащили по различным службам. А уж старшина Клом со своими ремонтниками вообще блистал суперзвездой. Как выяснилось, у канскебронов вообще не было пустотных монтажников. Их технологии просто не предусматривали монтажных работ в открытом космосе. Но у землян не было всей номенклатуры внеатмосферного оборудования и, в частности, пустотных доков и ремкамер, поэтому технология пустотного монтажа в некоторых случаях являлась настоящей панацеей. А вот Эоней оказался практически не у дел. Нет, его приглашали на ежедневные рабочие совещания, и Алукен-Соломон Канн несколько раз обращался к нему с разовыми просьбами, но все остальное время император оказался предоставлен самому себе. Именно этим и был вызван его интерес к рыбалке.
— Ну как дела, кузен?
Эоней улыбнулся:
— Все нормально, кузина. Чувствую себя как больной, которому врачи прописали полный покой и никакого волнения. Скучновато немного.
— А чего не заходишь? Вот и рыбу твою Роланд приносил. Поболтали бы.
Эоней усмехнулся:
— Не хочу тебя компрометировать.
Эсмиэль удивленно посмотрела на него и рассмеялась. Все присутствующие невольно прервали разговор и обернулись на этот звонкимй, завораживающий смех.
— Ну ты даешь, кузен… неужели ты еще не понял, что здесь совершенно другие отношения. Я принадлежу Олегу исключительно по собственной воле и своему решению. И он принадлежит мне на совершенно тех же основаниях. Так что наши отношения НИКАК не зависит от того, что и как будут говорить о нас те, кто не является для нас близкими. А те, что для нас действительно близки, никогда не станут делать ничего, что пойдет нам во вред. Так что здесь нет условностей. Все просто и предельно честно.
Эоней молча обвел взглядом присутствующих. Все смотрели на него со столь добрыми усмешками на лицах, что он и сам не выдержал и улыбнулся.
