Значит, ее исчезновение дурно пахнет.
Ника сглотнула.
— Ты слышишь? — тихо, но твердо повторил Матай. — Слушай и делай, как говорят. Тебе нужно время восстановиться.
После вчерашнего секс-марафона у Ники между ног саднило и пульсировало, но не очень сильно, на оборотнях все заживает быстро. Даже больно не было, только легкий дискомфорт и такая мелочь точно не смогла бы ее остановить.
— Да, конечно. Я иду.
Ника развернулась и, машинально переставляя ноги, стала подниматься по лестнице. К счастью, охрана за ней давно не ходила, Ларим тоже осталась внизу, поэтому Ника, поднявшись, прошла по коридору насквозь, спустилась по черному ходу и выскочила из дома. Тихо пробралась мимо входной двери и побежала в парк.
Если он думает, что Ника будет сидеть спокойно и ждать, пока кто-то посторонний выяснит, что случилось с ее сестрой, он ошибается.
В парке было безлюдно, еще слишком рано для беготни и игр. Нику вел инстинкт, сестра бы в случае чего пряталась в чаще, ближе к лесу, а может и вовсе в лесу.
Ника прикинула расстояние и побежала в сторону леса. В парке Марию искали и нашли бы, сиди она тут, значит, искать нужно дальше.
Перепрыгнув через изгородь, Ника неудачно приземлилась и чуть не подвернула ногу. Зашипела, но не от боли, а от неожиданности. Повела носом.
Зашипела снова, теперь от слабого следа, витающего в воздухе. Передернулась от озноба, почувствовав проклятый запах. Запах кошмара, запах ужаса, смертельной опасности и нечеловеческой жестокости. Тот самый запах, который она хотела бы забыть навсегда. Запах Олимпа.
Уже судорожно дернувшись к смартфону, позвонить Матаю и сообщить, что Мария не сама ушла, Ника поняла, что смартфона нет. Она оставила его в доме, потому что в платье ни одного кармана. И что дальше? Предупредить альфу она не может, потому что не позвонить. Пойти и сказать? Нет, тогда ее просто-напросто остановят, запрут в безопасности и не дадут искать сестру.
Бог мой, у них Мария! — Нику от резкого осознания будто ударили в живот. Она быстро сбросила платье и перекинулась. Матай наверняка отправит за ней погоню, значит, нужно найти сестру, а Росиати найдут обеих. Конечно, влетит, но по сравнению с тем, что придется пережить Марии это цветочки. Она у них уже несколько часов. Нику затрясло, лапы разъезжались по земле, а хвост бил по ногам. Кое-как взяв себя в руки, она принюхалась. Нужно спешить — каждая минута для Марии пытка.
При желании оборотни хорошо маскировали свой запах — нужно было всего-то не оставлять пахучих меток, тогда он быстро выветривался. Наверное, чужак не учуял бы остатков запаха, по которому шла Ника, разве что опытный оборотень, такой, как Матай. Наверное, они и не учуяли, когда проверяли местность спустя рукава. Конечно, сама ушла, это проще всего, решить, что ушла, чем искать.
Ника перебирала лапами так быстро, что периодически спотыкалась и катилась вперед кубарем. Репьев в шерсть нацепляла кучами. Раз в несколько минут приходилось останавливаться и метить дорогу, чтобы за ней было проще проследить. А потом она снова бежала, вывесив язык и из последних сил напрягая мышцы. И старалась не думать о том, что за несколько часов сестру могли увезти слишком далеко.
Выскочив из леса на проселочную дорогу, Ника растопырила лапы и затормозила, а потом принялась вертеться вокруг собственного хвоста. Запах сестры, смешанный с запахами Олимпа резко отрезался, сменяясь запахом машины. Они сели в машину! В машину!
Машину волку не догнать. Но Ника попыталась, не могла не попробовать. Она бросилась вперед, не думая даже, что на открытом пространстве кто-нибудь может увидеть волчицу, а это потенциальна опасность.
Она бежала до тех пор, пока, лишившись последних сил, не свалилась прямо мордой в пыль. Грудь разрывало от боли и нехватки воздуха, а остывающий след утверждал, что времени прошло слишком много, чтобы догнать Марию. Все пропало.
Ее увезли, увез Олимп. Случилось самое страшное.
Ника открыла пасть и жалобно завыла.
Глава 21
Она даже не пыталась отползти с дороги, услышав шум подъезжающей машины, валялась в пыли, уткнувшись носом в обочину и все было фиолетово. Машина затормозила, хлопнула дверца, и вскоре над ней склонился Матай.
— Ника.
Он попытался поднять волчицу, но Ника, как кисель сползла обратно на дорогу, обессиленная бегом, страхом и безысходностью.
— Перекинься, волчонок.
Ника и рада бы, да сил не осталось.
— Перекинься и расскажи, что произошло, — тверже приказал Матай.
Альфе не перечат. Ника приподнялась на лапах и с трудом перекинулась в человека. Осела обратно в пыль, уронив голову, Матай накрыл ее голые плечи курткой.
— Что случилось? — спросил альфа.
— Они увезли ее. Они ее украли, увезли, — Ника заскулила от горя. — Они сделают ей больно, изнасилуют ее, все, каждый. Посадят на цепь. Я никогда ее больше не увижу.
Она снова заскулила, из глаз потекли горячие слезы.
— Кто они? — жестко спросил альфа.
— Наша стая. Мужчины. Олимп.
— Почему ты думаешь, они сделают ей больно?
— Потому что они всегда так делают, — равнодушно ответила Ника. Теперь все равно, даже если кто и узнает, откуда они родом. Теперь поздно. — Они насилуют всех самок стаи. Начинают, как только те подрастают и продолжают, пока те не сдохнут. Они ее изобьют, изнасилуют и заставят рожать, пока она не умрет. Мы сбежали в ночь, когда самцы решили, что мы достаточно взрослые и собрались нас гонять по лесу. Всей кучей. Они бы нас на части порвали, как сделали с каждой самкой, а нам было всего пятнадцать.
Ника снова заскулила, свернулась калачиком посреди дороги. Мария…
Матай вскочил и бросился к другим оборотням, которые ждали у машин. Стал быстро говорить, двое охранников бросились звонить, один запрашивал данные с камер наблюдения ближайших трасс, второй данные со спутника. Потом альфа сам звонил, называл марку и номер машины, которую нужно перехватить.
Ника была не в себе, хотя ясно понимала, что с ней происходит что-то ненормальное, это шок — она голая, куртка мало что прикрывает, а вокруг самцы, но все равно, хотелось просто лежать и не думать, потому что думать можно только об ужасах, то есть о сестре.
— Ника, давай, я помогу. Вставай, волчонок, поедем домой.
Но Ника каталась по земле и рыдала. Матай силой поднял ее на руки и понес к машине.
— Мы ее найдем, обещаю.
— Они ее забрали, забрали. Ее убьют. Нет, не убьют, будет еще хуже. Моя сестра у них.
Альфа смотрел очень странно. Видимо, до сих пор не представлял, насколько они с сестрой близки, как плохо им друг без друга. Конечно, они все, все как один считали ее ничем и никем, бесполезным довеском к паре альфы. Никому не было до нее дела. Никто не знал, какая Мария на самом деле, никто!
— Мы ее найдем и доставим обратно в целости и сохранности. — Уверено сказал Матай. — А потом поговорим о твоей стае.
Ника уткнулась лицом в его горячую грудь и застыла — в этом положении было не так больно, знакомый запах ассоциировался с чем-то приятным.
Машина гудела, сердце альфы размеренно стучало, но боль не становилась меньше. У дома она вышла, еле держась на ногах, и молча отправилась в дом. Догнать машину на своих лапах никакой оборотень бы не смог. А больше ничего Ника не может.
Она сидела на кровати, опустив руки — на плечах мужской пиджак и больше ничего, грязные волосы висят серыми прядями у лица — и не знала, сколько времени прошло. Матай иногда появлялся поблизости и даже что-то говорил, но Ника не слушала. Ничего не могло облегчить ее горе.
— Ника. — Матай снова появился и сел перед ней, взял за плечи. — Все в порядке, можешь выдохнуть. Она нашлась.
— Что? — Ника усилием воли выплыла из жуткого тумана опустошенности.
— Машину обнаружили на территории стаи Торчинских. Альфа Торчинских забрал Марию к себе в дом. С ней все в порядке, она не пострадала, просто испугалась. Они ничего не успели с ней сделать.
